«Это не сверхдоходы — это рынок»: предприниматели — о жадности бизнеса
Вице-президент и совладелец ЛУКОЙЛа Леонид Федун:
«Любой нежадный бизнес называется «благотворительность и спонсорство». Лично у меня примерно 70% доходов уходит на спонсорство и благотворительность, поэтому оценить уровень жадности или нежадности сам себе не могу. Но в уставе любого, даже государственного акционерного общества написано, что главная задача — извлечение прибыли, а «по Библии» это и есть жадность. Только арабские мусульманские компании не имеют права зарабатывать прибыль, но они зарабатывают свою маржу несколько другими способами».
Владелец «Трансмашхолдинга» Андрей Бокарев:
«Бизнес не жадный. Вопрос в том, сколько он направляет на выплаты дивидендов и куда эти дивиденды идут. Ты их или оставляешь на какие-то свои личные дела или деньги в кубышке, или ты дальше инвестируешь. Ты же не можешь инвестировать, не получив дивиденды. Положить в карман — это тоже природа бизнеса, и в этом нет ничего страшного. Главное, ты должен заплатить налоги. У нас есть просто перегибы все время с так называемыми сверхдоходами. Это не сверхдоходы — это рынок. Мы либо в рынке, либо в регуляторике — все очень просто».
Предприниматель, экс-владелец «Тройки-Диалог» Рубен Варданян:
«Бизнес эффективный. Если есть возможность заработать, все заработают. Вопрос каких-то правил. <…> Для бизнеса увеличение прибыли является важным условием».
Владелец АФК «Система» Владимир Евтушенков:
«Весь бизнес разный, мерить всех под одну гребенку невозможно. К примеру, взять нас: мы не выплачиваем дивиденды миллиардами долларов. У нас они чрезвычайно скромные и не оседают на счетах. У нас все идет или в развитие, или на уплату процентов по долгам. Таких бизнесов, как мы, — в достаточном количестве. А кому-то повезло, они за счет пандемии и каких-то других факторов сумели заработать больше, может быть, на сотни процентов больше [чем до коронавируса]. Но я не назвал бы это словом «жадность». Правительство, наверное, должно каким-то образом скорректировать правила игры — законодательными мерами или просто поговорив с конкретными людьми, потому что все это прозрачно».
Глава Сбербанка Герман Греф:
«Я, честно говоря, не большой сторонник такой терминологии — нахлобучил [о нахлобучивших государство на 100 млрд руб. металлургах заявил в интервью РБК первый вице-премьер Андрей Белоусов]. Вообще клиентоцентричность государства и терминология «нахлобучил» не очень сочетаются, тем более со стороны государства. Все-таки государство устанавливает правила игры, и бизнес должен играть по эти правилам, а дальше нужно обсуждать: либо бизнес не выполняет правила игры и он, может быть, недостаточно хороший, или правительство недостаточное хорошее, потому что оно установило недостаточно прозрачные или эффективные правила игры. Когда мы обсуждаем подобные темы, наверное, это вопрос к самим себе, — может быть, что-то не так отрегулировано. Поэтому не совсем справедливо обвинять в этом бизнес. Ну, а потом, извините, почему правила игры для государства должны быть отличными от правил игры для всех остальных? Если нахлобучили государство, то и нахлобучили частные компании и предпринимателей. Почему одних можно нахлобучивать, других — нельзя? Немножко такая странная дискуссия, на мой взгляд. Такого рода недопонимание — это нормальная история. Важно, чтобы было разрешение. Ну и, как я услышал вчера из слов Андрея Рэмовича [Белоусова], он не имел в виду повышение налогов задним числом. Может быть, это такая неудачная формулировка в отношении того, что, действительно, бюджету на растущих ценах пришлось заплатить за какие-то товары металлургов больше, чем планировалось в бюджете».
Глава ВТБ Андрей Костин:
«Еще Маркс писал, что максимизация прибыли является природной особенностью бизнеса. Другое дело, что это не должно делаться за счет общества. Необходим баланс во взаимоотношениях бизнеса и общества. Бизнес может и должен больше тратить на социальные проекты».
Глава Минцифры Максут Шадаев:
«Весь хай-тек-бизнес сейчас про развитие, он социально ответственный. В пандемию многие компании прошли проверку на жадность. В нее можно было зарабатывать деньги, но коллеги пошли навстречу, оказали бесплатные услуги. «Яндекс» и «Ситимобил» дали бесплатное такси для врачей, для меня это важно. Когда операторы бесплатно передавали обезличенные геоданные по гражданам, которые прилетали из-за границы, и сделали бесплатными звонки с мобильных в поликлиники, это важно».
Замминистра промышленности и торговли Виктор Евтухов:
«Жадность заложена в природе бизнеса, бизнес заточен на извлечение прибыли, это основа капитализма. Это и двигает развитие любого хозяйствующего субъекта и экономики. То, что государство вмешивается в краткосрочном периоде, — абсолютно правильно. Но если мы занимаемся ценами и ручным регулированием вдолгую, это может привести к серьезным искажениям на рынке. У каждого хозяйствующего субъекта свои цели и задачи: у бизнеса и государства — работать долгосрочно и ставить цели на перспективу, а обычного человека интересует здесь и сейчас цена. Принимая такие решения, мы должны учитывать различные интересы: социальные, экономические, политические и так далее».
Генеральный директор «ФосАгро» Андрей Гурьев:
«Помимо налогов, которые платит компания, мы тратим деньги на социальные программы, включая строительство физкультурно-оздоровительных комплексов, больниц, горнолыжных курортов, то есть на развитие социальной инфраструктуры в тех городах, где мы присутствуем. То есть на S-фактор в ESG (экологическое, социальное и корпоративное управление — Environmental, Social, and Corporate Governance. — РБК). И это делают все крупные компании. Другой момент. Мы потратили более 3,5 млрд руб. на борьбу с ковидом в прошлом году и не сократили ни на рубль наши затраты на социалку. Бизнес может быть жадным только в желании развиваться и двигаться вперед. Мы все прекрасно понимаем, что бизнес работает на прибыль, но эта философия меняется: теперь бизнес работает на стейкхолдеров, а стейкхолдеры — это не только акционеры и менеджмент компании, но и сотрудники компании, их дети, их уровень жизни в городах, где мы находимся».
Президент «Мираторга» Виктор Линник:
«Бизнес по определению должен быть жадным, в хорошем смысле. Бизнесмены — это те люди, которые стараются быть лучше и стремятся к чему-то, если ты «ровный», то никогда не будешь бизнесменом. Деньги для меня — эквивалент полезности обществу. Мы платим налоги и делаем прозрачный бизнес, мы зарабатываем и инвестируем дальше, если прибыль высокая. Если прибыль будет меньше, будем меньше инвестировать».
Гендиректор Segezha Group Михаил Шамолин:
«Надо определиться с понятиями — мы работаем в рыночной экономике или нерыночной. Если мы работаем в рыночной экономике, то цены определяет рынок. Де-факто [в 2020 году] произошла значительная девальвация рубля, что не может не транслироваться в цены. Это сообщающиеся сосуды. Большинство товаров, которые потребляются в России, — глобальные товары: зерно, продукты питания, минеральные удобрения, сталь и так далее. В рыночной экономике эта девальвация неизбежно отражается на ценах. Никак по-другому быть не может. Либо мы можем изолироваться, но тогда нужно ликвидировать конвертируемость рубля и восстанавливать Госплан. Тогда давайте об этом прямо скажем. И мы будем планировать, сколько выпускать пар женского белья и так далее. Но если ты говоришь, что мы регулируем цены на металл, что происходит дальше? Нужно будет регулировать цены на уголь, железную руду и далее по цепочке».
Гендиректор группы «Черкизово» Сергей Михайлов:
«Не считаем [себя] жадным бизнесом. Вопрос не в том, кто виноват, просто ценовые шоки, с которыми столкнулся сегодня мир, — это большой вызов. Смягчить зависимость от ценовых шоков и сделать более предсказуемым потребление помогло бы увеличение разных форм регулярной социальной поддержки малоимущих слоев населения. Социальная поддержка была бы более эффективной, чтобы не приходилось чрезмерно вмешиваться в регулирование цен или искать виноватых, или говорить, кто жадный, а кто нежадный».
Председатель фонда «Сколково», бывший вице-премьер Аркадий Дворкович:
«Бизнес по определению жадный, и это нормально, потому что бизнес — это про прибыль. Иначе это называется не бизнесом. Другое дело, что прибыль зарабатывается в результате в том числе ответственного поведения в обществе и ответственного социального поведения. Разумное государство определяет правила игры на несколько лет вперед и не меняет их под воздействием сиюминутных тенденций. Я очень надеюсь, что российское государство именно такое. И требования к бизнесу будут прозрачными и понятными на несколько лет вперед, чтобы можно было планировать и не подвергаться угрозам, которые не вызваны форс-мажором или какой-то суровой необходимостью. Все сейчас, мне кажется, исправно платят налоги. И бизнесу надо знать, какие это будут налоги хотя бы на несколько лет вперед».
Президент Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин:
«Бизнес ужасно жадный, поэтому тратит огромные деньги на социальные программы, проекты, борьбу с ковидом. Что касается роста цен на металл и продовольствие, надо продумывать какие-то механизмы — например, демпферы. Переход на прямое ручное управление по типу «запретим экспорт того или другого или будем устанавливать [цены]» — вряд ли это наш метод. Надо думать о рыночных механизмах, причем упреждающе, а не потом, когда что-то случится, кричать «караул».
Член совета директоров группы «Эфко» Владислав Романцев:
«В любом либеральном государстве тот, у кого выше рыночная сила, тот и забирает себе больший кусок. Мы считаем, что это неустойчивая ситуация: в цепочке все должны зарабатывать. Нет ничего страшного, если будет какая-то регуляторика, которая позволит выровнять доходность по всей цепочке и обеспечить сельхозпроизводителю хотя бы минимальную маржу. Наверное, можно было не дожидаться, пока правительство включится в регулирование цен на полке, но этого, к сожалению, не произошло, но жадные — это не очень правильный термин в целом».
Глава банка непрофильных активов «Траст» Александр Соколов:
«Наш бизнес, в силу того что у нас крайне молодая рыночная экономика, пока не адаптировался к зарабатыванию вдолгую и понемногу. Пока бизнес-модель тяготеет к тому, чтобы заработать быстро и много, это подталкивает часто на совершение операций с повышенным риском, потому что там, где повышенная маржа, там повышенный риск. Отчасти проблемы в нашей экономике вызваны этим. Но у этой ситуации есть подоплека. В связи с тем, что инвестклимат пока далек от идеала и уверенность бизнесменов в регулировании, в работе правоохранительной системы, судебной системы невелика, люди опасаются работать с умеренной маржой и вдолгую. Это сообщающиеся сосуды: будут улучшаться инвестклимат и прозрачность судебной системы — будет больше долгосрочных инвесторов».
Президент МТС Вячеслав Николаев:
«Мы живем в такое время, что не вкладываться — это скорее всего остановиться в развитии и умереть. Недавно обсуждал в компании некоторых гендиректоров, что количество и скорость принимаемых решений за последние три или четыре года изменились кардинально, мы начинаем работать сразу с большим количеством бизнесов, и сейчас как раз время вкладывать в развитие. Вот у нас был CAPEX 90 млрд руб., а сейчас 110 млрд руб., мы точно не жадные. Мне кажется, жадные компании — те, кто боится конкурировать с современным цифровым миром».
Предприниматель, учредитель телеканала «Царьград ТВ» Константин Малофеев:
«Бизнес — это борьба между страхом и жадностью. Поэтому, конечно, бизнес жадный. Но бизнес также не бесстрашный. Поэтому задача правительства в этой связи — положить пределы жадности. Бороться с этим — задача правительства».
Президент AB InBev Efes Дмитрий Шпаков:
«У нас (у пивного бизнеса. — РБК) настолько выросла себестоимость продукции в этом году, что то незначительное поднятие цены, которое мы сделали, не покрывает затрат. Мы не жадные, мы заботимся о потребителе, потому что краткосрочно можно от этого выиграть, но потом пострадают и потребитель, и вся индустрия».