Чиновник Минфина назвал риски для России от снятия санкций
Гипотетическое снятие санкций с России могло бы негативно отразиться на состоянии российской экономики, так как потоки капиталов, которые хлынут в страну после отмены ограничений, способны нарушить стабильность платежного баланса. Такое мнение высказал в беседе с РБК директор департамента контроля за внешними ограничениями Минфина («антисанкционного» департамента) Дмитрий Тимофеев.
По словам чиновника, есть два основных источника «возмущений» для платежного баланса: цены на нефть и потоки капиталов. Колебания цен на нефть в значительной степени были нивелированы бюджетным правилом, действующим с 2018 года. По нему доходы от продаж нефти стоимостью более $40 за баррель в ценах 2017 года (с ежегодной индексацией на 2%) направляются в резервы и формируют Фонд национального благосостояния — бюджет как бы существует в условиях постоянных нефтяных цен. Тимофеев подчеркнул, что действие бюджетного правила «сильно стабилизировало обменный курс».
Второй источник «возмущений» — потоки капиталов, которые и ограничиваются санкциями. У инвесторов есть страх вкладываться в ОФЗ или напрямую кредитовать российский бизнес, заметил Тимофеев.
«Последние годы мы жили с очень высокими реальными ставками, когда в мире мы видим отрицательные ставки», — сказал Тимофеев. Высокие ставки обусловливают привлекательность рублевых активов для иностранных инвесторов, несколько компенсируя отрицательный эффект санкций. В случае отмены санкций «эти потоки капиталов были бы деструктивными для платежного баланса, подрывали бы конкурентоспособность, вызывали бы искажение относительных цен», пояснил чиновник Минфина.
Ранее о нежелательности отмены санкций для российской экономики написала газета Financial Times. В статье выдвигается тезис о том, что российская экономика так хорошо адаптировалась к западным санкциям, что их внезапная отмена принесла бы больше рисков, чем введение дополнительных ограничений. В частности, если бы санкции вдруг отменили, последовали бы масштабный приток капитала, резкое укрепление рубля — в результате вся государственная макроэкономическая политика, ориентированная на противостояние санкциям, была бы разрушена, заявил изданию неназванный советник Банка России. «Это стало бы катастрофой», — сказал он.
МВФ оценивал в августе прошлого года, что среднегодовой рост ВВП России в 2014–2018 годах составил 0,5%, а если бы не санкции, то рост составил бы 0,7%.
По данным Росстата, ВВП России вырос по итогам 2019 года на 1,3%, по сравнению с 2,5% годом ранее. Всемирный банк прогнозировал рост лишь на 1,2% в 2019 году, причем одним из понижающих рисков называл сохраняющуюся возможность дополнительных санкций.
Кому нужен сильный рубль, а кому слабый
Россия живет с постоянным оттоком капитала все годы, кроме 2006–2007 годов. В 2014 году на пике санкционного давления чистый отток капитала составлял $152,1 млрд. Однако в 2019 году чистый отток замедлился в 2,4 раза (до $26,7 млрд) на фоне мощного притока нерезидентов в ОФЗ (около $17 млрд).
С начала санкций в 2014 году рубль девальвировался к доллару примерно на 43% в номинальном выражении. Считается, что слабый рубль выгоден крупным экспортерам, которые продолжают пользоваться преимуществами бюджетной политики, сдерживающей укрепление рубля (через покупки валюты по бюджетному правилу). «Экспортеры — за слабый рубль, бюджет — за слабый рубль, Центробанк — за стабильные резервы, а банки <…> не имеют четкой позиции в отношении слабости или силы рубля, они играют на движении рубля. И только население заинтересовано, и то не все, в сильном рубле», — говорил в 2018 году в интервью Reuters экс-зампред ЦБ Константин Корищенко. В то же время Центробанк отмечал в 2016 году, что часть компаний заинтересована в крепком рубле, чтобы модернизировать производство — закупить высокотехнологичное оборудование за рубежом.
В 2019 году рубль укрепился на 12,5%, что сделало его одним из лидеров по удорожанию своей валюты на развивающихся рынках. Но экс-министр экономического развития (сейчас помощник президента) Максим Орешкин предупреждал, что укрепление рубля — это «хорошо, когда за этим стоит быстрый рост производительности», чего в России не наблюдается. Если же укрепление обусловлено низким внутренним спросом, как было в 2019 году, «мы упускаем выгоду, которую могли бы получить, будь внутренний спрос выше», говорил Орешкин в декабре.
Как экономисты оценивают ущерб от санкций
По оценкам аналитиков МВФ, санкции занизили экономический рост в России в среднем на 0,2 п.п. с 2014 по 2018 год. Но наибольший ущерб экономике нанесло падение цен на нефть — в среднем около 0,65 п.п. ежегодно.
Есть мнение, что санкции и ответные контрсанкции имели и положительный эффект — уменьшили неравенство в доходах россиян. Экономист Американского университета Армении Гаянэ Барсегян объясняет это так: санкции были направлены главным образом на бизнесменов с очень высоким доходом, в то время как контрсанкции (в частности, продэмбарго) поддержали сельское хозяйство, за счет чего улучшилось материальное положение сельхозработников с низким доходом.
Угроза новых санкций является одной из главных причин относительно невысокого кредитного рейтинга России, заявлял аналитик Fitch. Сейчас Fitch оценивает рейтинг России на уровне BBB со стабильным прогнозом, это предпоследний рейтинг инвестиционной категории — ниже идет уже так называемая мусорная.
«Наша экономика, это я могу совершенно с полной ответственностью заявить, адаптировалась к внешним шокам», — заявил президент Владимир Путин в декабре 2019 года.
По мнению Тимофеева, оценить экономический эффект от санкций очень сложно, так как экономическое моделирование не располагает соответствующими инструментами. Все озвучивающиеся расчеты по влиянию санкций «как минимум не точны, если не ложные», а некоторые — вообще «ересь», заявил он в четверг, 6 февраля, на конференции «Международные антироссийские санкции-2020», организованной «Право.ру». Он уверен, что санкции повлияли на российскую экономику незначительно, «их эффект был небольшим».