«Если будем строить трубу, нам труба». О чем говорили на завтраке «Сбера»
В начале традиционного делового завтрака Сбербанка на Петербургском международном экономическом форуме глава банка Герман Греф попросил участников оценить два сценария развития российской экономики: строительство «трубы на Восток», то есть просто переориентация поставок основных экспортных товаров, и изменение структуры экономики. Первый вопрос касался того, какой вариант предпочтительнее (71,8% выбрали перестройку вместо «трубы»), второй — какой более вероятен, и в нем за второй вариант проголосовали уже меньше участников — 59,4%. Впрочем, Греф все равно счел результаты оптимистичными. По итогам завтрака (в повторном опросе) поверили в трансформацию уже 68,2%.
РБК приводит основные цитаты с выступлений на завтраке. В ходе дискуссии зампред правительства Дмитрий Чернышенко рассказал о технологической «колониальной зависимости», депутат Андрей Макаров раскритиковал госаппарат цитатой Рейгана, а совладелец «Северстали» Алексей Мордашов задался вопросом, почему прокуратура приходит в его компании даже в кризис.
Герман Греф, председатель правления Сбербанка: «Первый эффект, который мы имеем сегодня, что санкции оказались более мягкими, чем ожидали все эксперты: и эксперты по ту сторону мер, которые принимались против российской экономики, и российские эксперты. Рубль укрепился, и этому есть свои причины, в том числе укрепление рубля повлияло на инфляцию, и то, что мы видим сейчас — снижение ставок и возобновление кредитования экономики — это важнейший фактор придания ей устойчивости. Ну и, конечно, огромный профицит торгового баланса, резкое снижение спроса на валюту, резкое снижение импортных потоков привели к переукреплению [рубля] — такой ситуации я не видел никогда: когда валюта, собственно говоря, в России никому не нужна.
Как отметил Греф, на страны, которые ввели санкции против России, приходится 56% российского экспорта и 51% импорта. «Это угроза для 15% ВВП страны», — оценил глава «Сбера». По его словам, «если ничего не делать», то возврат экономики к уровням 2021 года может занять до десяти лет.
«Горизонт более ранний смысла нет брать. Конечно, это будут непростые годы, которые нам всем придется прожить и адаптироваться, но 2030 год — это, наверное, единственный горизонт самый рациональный, который нужно брать для построения каких-то макроэкономических сценариев».
По словам Грефа, только разворота торговых потоков России на Восток недостаточно. «Главный вызов, конечно, это обеспечить структурную перестройку нашей экономики. То, что не удавалось сделать многие-многие годы. Потому что, если посмотреть на структуру экономики, она поменялась за последние 20 лет, но не радикально. Перед нами стоит сейчас огромный вызов в совершенно других макроэкономических предпосылках сделать тот самый трансформационный рывок, который не удавалось сделать в последние десятилетия».
Максим Решетников, министр экономического развития: «Если мы не ответим для себя на вопрос, какую экономику мы строим, и не подтвердим приверженность тому, что мы делали последние 20 лет, и тому, что эффективно себя зарекомендовало, мы окажемся в какой-то неопределенности. Если подтвердим, тогда будет понятно, что не надо с импортозамещением пытаться государству залезть в каждую отрасль, в каждую технологию и пытаться бизнесу все просубсидировать <...> Давайте создадим условия для реального бизнеса, не будем ему мешать, и тогда все пойдет. Плюс к этому давайте тоже «не шарахаться»: у нас есть национальные проекты, проекты развития инфраструктуры, программы развития регионов. Не надо сейчас в моменте говорить, что денег нет и давайте все резать. Давайте спокойно реализовывать то, что мы начали. В конце концов, это инвестиции в собственную страну».
Дмитрий Чернышенко, заместитель председателя правительства: «Конечно, мы в колониальную зависимость технологическую сами вошли, сами вставили себя добровольно, когда были достаточно слабые, в мировую цепочку распределения технологий, и их коробочные решения покупали. Но наши открытия научные, которыми мы продолжаем гордиться, были в основе тех решений, которые нам продавали, только за гораздо большие цены».
«Во всем мире 70% инвестиций в RnD (Research and Development, исследования и разработка. — РБК) идет со стороны бизнеса, в России это перевернутая воронка, 70% идет со стороны государства. Государство у нас сейчас не очень качественный заказчик, я имею в виду гражданский сектор».
«Рынка [внутреннего] недостаточно, мы обречены в любой технологии, которую мы масштабируем, смотреть на экспорт. И здесь уже будет гораздо серьезнее. Если здесь бизнес готов от безысходности брать худшее изделие за цену, которую мы дотируем, и она становится более-менее приемлемой, то, выходя на экспорт, ты конкурируешь с мировыми компаниями, которые обогнали тебя на несколько поколений».
«Наука хорохорится. У нас есть таланты, и во многом это так. Но очень жесткий сейчас [вопрос] про кадры, потому что та же самая пресловутая конверсия специалистов, которые готовятся и которые работают по этим специальностям, она удручающая».
Андрей Макаров, председатель комитета Госдумы по бюджету и налогам: «Я не очень понимаю, за что голосовали [в ходе опроса о двух сценариях на завтраке]. Структурная трансформация экономики — это неизбежность. Она будет с вероятностью 100%. Ни одного шанса, что она не произойдет, нет. А вот какой она будет: модернизация или деградация, — вот это вопрос».
«Когда я говорю слово «деградация», <...> реальность — это «Лада Гранта», которую мы собираемся выпускать. <…> Она будет стоить дороже, чем с «полным набором». <…> Это у нас называется упрощение. Если мы подходим к упрощению, мы неминуемо скатимся в деградацию».
«Я бы на самом деле к тем вопросам, которые вы задали, задал еще несколько: кто будет строить мост (речь на сессии шла про «мост в будущее». — РБК)? Откуда возьмем деньги? И кто будет отвечать за результат строительства? Потом понял, что третий вопрос не имеет права на существование: у нас в стране никто ни за что никогда не отвечает. Это реальность.
«У нас с вами была программа модернизации. Кто-то помнит, что она была с 2014 по 2021 год — семь лет. <...> Что мы получили? Нам объясняют, что все выполнено, все по плану. А планы-то были: мы поднимали локализацию — 20%, 21%. Мне нравилось, как давали баллы за то, что у нас увеличилась локализация: привезли станок из Китая, покрасили — у нас локализация. За это премию получали».
«Кто будет строить мост? Если будут строить те, кто занимался импортозамещением в стране, то какая разница, лучше уж тогда труба. Хотя бы знаем точно: и добудем, и потечет. Но есть принципиальный вопрос: сегодня конкуренция в мире идет не за дешевый труд, на чем когда-то вставал Китай, и даже не за сырьевые ресурсы. Сегодня конкуренция идет за качество государственного управления, и главная задача государственного управления не дутые или реальные цифры ВВП. [Оно] не отвечает на главный вопрос: какое сегодня благосостояние людей. А главным должно быть именно благосостояние людей, за это должно отвечать госуправление».
В этой связи хочу напомнить знаменитую фразу Рональда Рейгана <...> Government is not the solution to our problem. Government is the problem («Правительство не является решением нашей проблемы. Правительство — это и есть проблема». — РБК). Рейган не говорил о правительстве, он говорил о государственном управлении. <...> Качество нашего государственного управления есть самая главная наша проблема».
Герман Греф (по итогам выступления Макарова): «Можно я переведу то, что вы сказали, как я это понял? Если мы будем строить не мост, а трубу, то тогда нам будет труба».
Борис Титов, уполномоченный по правам предпринимателей при президенте: «Если мы хотим ориентироваться на бизнес, то надо его понимать. У нас и так не особенно был длительный период стратегирования и планирования у бизнеса в стране, всегда это был очень короткий по отношению к другим период, но сейчас он сузился до недель. Конечно, хорошо рассуждать, что будет в 2030 году, но сегодня надо просто не умереть многим предприятиям».
Антон Силуанов, министр финансов: «Почему Минфин все недолюбливают? Потому что очень много предложений мечтателей, а реальность совершенно другая. И когда формируешь бюджет, то это конкретные цифры, они должны иметь баланс, и баланс должен сходиться. Поэтому всех хочу призвать к реальности. <...> Всем сестрам по серьгам не получится, потому что ресурсы ограничены».
Алексей Заботкин, зампред ЦБ (в ответ на предложения ввести количественное смягчение и провести денежную эмиссию): «Попробую ответить аллегорией. Если вы живете в доме, случился ураган, и этот ураган сорвал вам часть крыши, то, безусловно, вам эту часть крыши надо отремонтировать. Возможно, что вы решите, что раз она не такая прочная, то вы отремонтируете [не только] ту часть, которую сорвало, но и ту, которая осталась. Может быть, поменять стропила заодно, сделать верхний свет, но для этого точно не нужно менять фундамент. Фундаментом, который обеспечивает то, что этот дом простоит еще очень много лет, является, собственно говоря, макроэкономическая стабильность, которая в себя включает бюджетную устойчивость <…> и ценовую стабильность».
Крупнейший акционер и глава совета директоров «Северстали» Алексей Мордашов: «Мы не можем физически отказаться от экспорта и импорта. Мы и не должны от этого отказываться, чтобы обеспечить нужное качество жизни в нашей стране и конкурентоспособность нашего бизнеса. Только имея доступ к лучшим решениям — по крайней мере в той части мира, которая для нас доступна сегодня, — мы можем рассчитывать на лучшую конкурентоспособность, лучшие возможности развития и перестройки национальной экономики».
«Представьте на секунду, что будет с нами, если исчезнет экспорт и импорт. Да мы остановимся, физически остановимся, есть будет нечего. То есть нам нужно все это восстановить, чтобы создать мост в будущее».
«Мы и в хороших-то условиях не могли экономику выстроить, а сейчас действуем в таких критических, тяжелых, полувоенных. Но, может быть, нам, россиянам, нужна война, чтобы заставить себя действовать. Ну хорошо, давайте воспользуемся этой энергией, этим импульсом».
Мордашов призвал власти отменять барьеры для бизнеса «в максимальной степени везде». В части проверок он привел пример, касающийся одной из компаний группы, производящей фанеру (речь о компании «Свеза»). По словам Мордашова, она столкнулась с резким ограничением экспорта. «У нас 80% продукции шло на экспорт. Мы вынуждены отправлять людей в простой с оплатой двух третей. И к нам прокуратура прислала 15 запросов с начала года», — возмутился бизнесмен, указав, что «кучу проверок» провела и госинспекция по труду. «Наши директора мало того, что борются с очень острыми производственными проблемами, так еще ходили в прокуратуру объяснения давать», — посетовал он.
Бизнесмен указал и на проблему чрезмерно крепкого рубля. «На мой взгляд, сегодня ослабление валютного контроля и выталкивание валюты за рубеж любыми способами — это благо, остро необходимое для нас», — подчеркнул Мордашов. «Звучало, что у бизнеса много кеша на балансе. У нас тоже есть. Почему мы не инвестируем? А куда инвестировать, если продавать непонятно куда? Нам нужны благоприятные макроэкономические индикаторы. Нам нужно понять, какой курс. Мы можем продать больше на Восток, но нас сегодня в первую очередь сдерживает курс».