Набиуллина — о красных линиях для ставки, хождении валюты и сути кризиса

Читать в полной версии

На заседании 22 июля Центробанк опустил ставку до 8% — это минимум с декабря 2021 года. Шаг снижения составил 1,5 п.п. — заметно сильнее, чем ожидали эксперты (они предсказывали ставку на уровне 8,5–9%). Председатель Банка России Эльвира Набиуллина на пресс-конференции заявила, что у ЦБ нет «красных линий» для снижения ставки, объяснила разницу нынешнего кризиса с пандемийным и анонсировала продление валютных ограничений.

«Мы предметно обсуждали три варианта — 8, 8,5 и 9%. Потенциал для дальнейшего снижения ставки на среднесрочном горизонте сохраняется. <...> Но все будет зависеть от поступающих данных. Ситуация неопределенная, много разнонаправленных, чередующихся факторов».

«Мы не опирались ни на какую информацию, которая неизвестна рынку. Мы видим данные по текущей инфляции, и для нас было очень важно, что в динамике текущих темпов роста цен снижение цен идет уже по широкому кругу товаров. Плюс к этому инфляционные ожидания существенно снизились».

«Красных линий для решений по ставке ни снизу, ни сверху для нас не существует. Ставка будет выбираться исходя из той траектории, которая должна обеспечить возвращение инфляции к цели в 2024 году».

«Снижение цен продолжается почти без перерыва вот уже девять недель. И мы по-прежнему полагаем, что основной причиной снижения инфляции является коррекция цен после скачка в марте. Тогда произошло резкое ослабление рубля, издержки компаний существенно возросли. И ажиотажный спрос позволил им перенести эти расходы в цены. Сейчас ситуация изменилась. Рубль значительно укрепился. Производители и организации торговли видят, что некоторые цены были повышены «с запасом». Однако коррекция цен не может произойти в один день, она растянута во времени. И бизнес нащупывает такой их уровень, который будет приемлемым для покупателей и покроет растущие издержки».

«Никакой тенденции дефляции мы не видим. Дефляция — это все-таки устойчивое снижение цен. Его надо смотреть на показатели годовой инфляции. Годовая инфляция у нас находится еще на уровне двухзначных цифр. А снижение цен в определенные недели, месяцы — это достаточно часто у нас встречавшаяся ситуация. Мы обычно знакомы с тем, что у нас происходит снижение цен, когда снижаются цены на плодово-овощную продукцию. Но в этот раз у нас в июне снижение общего индекса цен было во многом связано с существенной коррекцией цен после очень значимого, сильного роста цен в феврале—марте. Но мы не видим никакой формирующейся тенденции устойчивой дефляции».

«Поступающие данные указывают на то, что экономический спад будет более растянутым во времени и, возможно, менее глубоким. Если говорить про текущий год, то спад ВВП прогнозируется меньше во многом из-за более умеренного сокращения экспорта. Это в первую очередь связано с перераспределением объемов нефтяного экспорта на новые рынки. При этом динамика импорта соответствует нашим ожиданиям. После существенного снижения этот показатель начал восстанавливаться. В основном увеличивается потребительский импорт благодаря налаживанию новых маршрутов поставок. В части промежуточного и инвестиционного импорта пока явных признаков восстановления не заметно. Инвестиционную активность сдерживают не только сложности с логистикой по поставке оборудования и сильные колебания курса, влияющие на бизнес-планы компаний, но и в целом общая экономическая неопределенность в условиях структурной перестройки, которая вынуждает бизнес осторожнее относиться к перспективам реализации долгосрочных инвестиционных проектов».

«Мы действительно по многим аспектам сравниваем ситуацию с пандемией, но, по сути, это два разных кризиса. Потому что во время пандемии кризис можно было назвать циклическим кризисом, когда в начале был шок спроса из-за локдауна, из-за того, что люди не могли потреблять так, как они потребляли, и мы понижали ставки, именно чтобы подтолкнуть этот спрос. И спрос очень быстро, даже быстрее наших ожиданий, восстановился, но потом стали проявляться проблемы предложения, и они оказались более длительными. <...> И это вылилось как раз в повышение инфляции во второй половине 2021 года и раскручивание инфляционных ожиданий.

Сейчас все-таки кризис структурный и во многом был катализирован шоками со стороны предложения. При этом снижается и потенциал экономики. И снижение ставки, даже очень большое, не сможет в той же мере компенсировать эффекты, как в 2020 году. Поэтому мы очень внимательно смотрим, что происходит именно с потребительским спросом и насколько его динамика соответствует динамике предложения».

«Мы сейчас обсуждаем с правительством, с Минфином возможный механизм бюджетного правила. Мы поддерживаем возобновление бюджетного правила, конечно, оно будет модифицировано. На наш взгляд, это важный механизм, который обеспечивает устойчивость экономических параметров, бюджетных параметров, расходов бюджета вне зависимости от того, что происходит с конъюнктурой нефтегазовой. Но конкретные параметры до того, как о них официально объявит Минфин, правительство, мне не хотелось бы комментировать».

«Что касается работы российских «дочек» иностранных банков и разрешения на их продажу, это решение действительно принимает правительственная комиссия, и мы в ней участвуем, и эти решения будут приниматься каждый раз индивидуально. Но, конечно, здесь учитывается тот фактор, какое отношение к «дочкам» наших российских компаний за рубежом.

Что касается внешнего управления [«дочками» иностранных банков], наша позиция заключается в том, что если российские «дочки» иностранных банков, а по нашему законодательству это российские банки, соблюдают все установленные нормативы, нормально работают с клиентами, проводят расчеты, то никаких внешних управлений вводить не нужно. На наш взгляд, оснований для этого в настоящий момент нет».

«Иметь валютные вклады может быть сопряжено с рисками попадания банков под санкции. И поэтому здесь людям, компаниям надо это учитывать. Мы видим, что многие компании действительно это учитывают и переводят свои активы — не только компании, но и люди переводят свои активы в более безопасные надежные формы активов. Если это не рубль, то валюты дружественных стран.

Даже в самом апокалиптическом, сложном сценарии у нас наличные доллары в стране будут обращаться. У нас, по нашей оценке, наличной иностранной валюты, долларов и евро, на руках у населения только около $85 млрд. И сейчас банки могут продавать, покупать эту валюту. Поэтому обращение наличной валюты будет.

Мы всегда учитываем риск санкций (в отношении Национального клирингового центра, где хранится валюта российских участников рынка. — РБК), поэтому проводим и стимулируем политику девалютизации. Должна быть девалютизация и переворачивание во многом балансов банков если не в рубли, то в дружественную валюту».

«К сожалению, у нас сейчас нет оснований ожидать, что ситуация с поступлением наличной иностранной валюты в страну изменится к лучшему в ближайшем будущем. И те решения недружественных стран о запрете ввоза в Россию наличной валюты остаются в силе. При этом наши банки должны иметь возможность обеспечивать для всех граждан их права на открытые раньше валютные счета и получить сумму в рамках разрешенного лимита в $10 тыс. Поэтому в сентябре мы будем вынуждены продлить те ограничения, которые ввели в начале марта».

«Банки лучше прошли этот кризисный период, чем мы ожидали. Вывод на настоящий момент, что в системной капитализации банковского сектора нет необходимости. Я лично вначале, в феврале—марте, думала — потому что шок на финансовый сектор был такой величины, — что, несмотря на созданные буферы, несмотря на достигнутую финансовую устойчивость, потребуется такая системная докапитализация банков. Мы сейчас в этом потребности не видим. Да, по отдельным банкам, возможно, нужна будет помощь собственникам для того, чтобы улучшить ситуацию в банках. Мы постепенно хотим выходить из регуляторных послаблений, видим, что банки к этому готовы. Не из всех сразу, но тем не менее постепенно это делать».

По словам Набиуллиной, в ЦБ обсуждается, когда и в каком формате российские банки должны вернуться к раскрытию регулярной отчетности, но сроки она не назвала.