Дмитрий Патрушев — РБК: «От нашей продукции вообще не отказываются»

Читать в полной версии

О влиянии санкций на сельское хозяйство

О скрытых барьерах для экспорта российского АПК

Об эффекте зерновой сделки с Украиной для мирового рынка

О том, куда направляются доходы от экспортной пошлины на пшеницу

О квоте на импорт семян и развитии отечественной селекции

Об изменениях в ассортименте продуктов в магазинах

О потенциале новых территорий, вошедших в состав России

О том, как повлияет на агропром мобилизация

— Как повлияли санкции на агропромышленный сектор? Не только в контексте сокращения иностранных инвестиций и ухода крупных западных компаний, но и в контексте прекращения передачи технологий.

— Санкции в отношении России применялись и раньше. Сейчас вводятся новые, но я уверен, что динамика развития нашей отрасли как была, так и будет положительной. Текущая ситуация хоть и оказала определенное негативное влияние, но в целом не смогла затормозить те процессы, которые были запущены в аграрном секторе за последние годы, еще с момента начала реализации национальных проектов, а потом в результате продэмбарго 2014 года. Сегодня эти тенденции сохраняются за счет системной работы — наращивания объемов производства, совершенствования мер государственной поддержки, развития научной базы, технической и технологической модернизации. Поэтому наш агропром в настоящее время достаточно устойчив к стрессам и способен эффективно развиваться.

— В этом году темпы роста снижаются? Какую динамику вы ожидаете по итогам этого года и в ближайшие несколько лет?

— С начала года мы видим рост в сельском хозяйстве, в пищевом производстве и в производстве напитков. За первые семь месяцев года индекс сельхозпроизводства составил 101,8%. Все эти тенденции сохранятся, и итоги года будут с плюсом.

Ожидаем позитивной динамики по уборке и рассчитываем на рекордный урожай зерновых и ряда других культур. По основным позициям обязательно выполним показатели доктрины продовольственной безопасности, а где-то даже превысим. Это точно будет по зерну, мясу, рыбе и растительному маслу. С учетом урожая сахарной свеклы, я очень надеюсь, что перевыполним ориентир доктрины по сахару, а по ряду категорий — таким как овощи, бахчевые — приблизимся к тем значениям, которые в ней сформулированы.

— У санкций может быть отложенный эффект?

— Нет. Проведена колоссальная работа в части трансформации мер поддержки и развития научной базы, улучшаются технологии. Я думаю, АПК будет расти в ближайшие годы.

— Насколько существенную продовольственную инфляцию вы ожидаете по итогам года?

— Наш прогноз — где-то от 12 до 13%. Если в начале года были факторы, которые сильно влияли на рост цен на продовольствие, в настоящее время ситуация стабилизировалась. Более того, сейчас и у производителей, и в рознице цены сезонно снижаются. Давление в том числе оказывают высокие ожидания по урожаю.

Конечно, все возможно, но, на мой взгляд, основные неблагоприятные факторы уже отыграны, и сейчас актуален не столько вопрос сдерживания цен, сколько обеспечения баланса, чтобы сохранилась рентабельность производства.

— Дефляция в продовольствии стала проблемой для производителей?

— Она может стать проблемой.

— Для каких секторов?

— Сейчас определенные сложности в растениеводстве. И мы понимаем, что отрасль нужно поддерживать. Есть разные механизмы, в том числе, например, закупки в интервенционный фонд. Кроме того, правительством одобрено выделение дополнительных средств на поддержку производителей зерна.

— О какой сумме идет речь?

— 10 млрд руб.

— Какой у вас прогноз по экспорту на фоне ожиданий рекордного урожая зерновых? В начале августа были опасения, что план может быть пересмотрен. Какой сейчас прогноз до конца сезона? Сколько уже вывезено на текущий момент?

— Действительно, у нас были определенные опасения в связи с тем, что погодные условия в этом году не везде складывались благоприятно, и мы рассматривали вопрос снижения экспортных планов. Но сейчас ситуация выправилась. В текущем сезоне видим возможность поставить на мировой рынок не менее, а может быть, и более 50 млн т зерна. Во втором полугодии 2022 года сможем вывезти до 30 млн т. Это как раз тот объем, который мы обещали в рамках договоренностей с ООН для решения проблемы мирового голода.

Но здесь есть другая проблема. Остаются барьеры, которые продолжают сдерживать наш экспорт. Если называть вещи своими именами — это скрытые санкции в отношении транспортировки продукции. При том что декларируется отсутствие ограничений на вывоз продукции агропромышленного сектора.

— В чем выражаются эти скрытые барьеры?

— Это в первую очередь ограниченная доступность судов. Международные логистические компании предпочитают не работать с нашими экспортерами. У тех российских компаний, у которых есть свой флот, проблем меньше. Но в целом мы все сложности видим и находим решения совместно с экспортерами. Нельзя сказать, что процесс идет просто, но Россия не раз доказывала, что она надежный партнер и готова выполнять свои обязательства, обеспечивая нуждающиеся страны необходимым продовольствием.

С начала этого сельхозгода (начался 1 июля 2022 года и продлится до 30 июня 2023 года. — РБК) мы уже поставили на зарубежные рынки около 8,3 млн т зерна. Причем темпы роста экспорта изо дня в день увеличиваются.

— Ситуация с ценами на зерно на мировом рынке в этом году была напряженная. Что происходит с ценами на российскую продукцию?

— В начале года цены доходили до $400 за тонну пшеницы, сейчас — чуть больше $300. Но нужно понимать, что это начало сезона. По прошлым годам я могу сказать, что в этот период цены были около $200 за тонну. То есть конъюнктура в этом году не такая уж плохая для аграриев.

— Но логистика подорожала?

— Логистика подорожала. И в целом выросла себестоимость с учетом роста цен на удобрения, семена и все остальное. Но мы не видим, что это как-то критично может отразиться на сельхозпроизводителях.

— Зерновая сделка с Украиной действительно сняла риски глобального продовольственного кризиса? Изначально, в том числе и на площадке ООН, речь шла о том, что этот процесс будет идти параллельно со снятием ограничений на российский экспорт, о которых вы говорили. Это сработало?

— В рамках этой сделки из портов Украины было вывезено порядка 4,6 млн т продукции АПК. При этом основной объем, чуть меньше половины, — это кукуруза. Пшеницы около 1,2 млн т. Конечно, это не может покрыть потребности голодающих стран, в том числе в зерне. По сути, это погрешность на мировом рынке (мировой рынок зерна, по оценке вице-премьера Виктории Абрамченко, составляет около 800 млн т. — РБК).

Аналогично по подсолнечному маслу: вывезено около 310 тыс. т — это тоже крайне несущественный объем. И основные покупатели этой продукции — наш президент об этом сказал, — страны — члены ЕС. Это не государства, которые действительно нуждаются.

— Учитывая скрытые ограничения по экспорту российского зерна, удобрений и другой продукции АПК, много ли покупателей отказались от российской продукции после начала военной спецоперации?

— От нашей продукции вообще не отказываются. При этом нам известно о фактах, когда на наших партнеров давят и говорят: «Нет, российское вы покупать не будете». Естественно, это ни к чему хорошему не приведет, потому что мы один из крупнейших поставщиков продовольствия в мире. Будет печально, если кто-то начнет руководствоваться чужими интересами, выводя за скобки свои национальные.

— Есть ли сейчас снижение поставок российской сельхозпродукции?

— В денежном выражении мы нарастили экспорт. К прошлому году идет рост примерно на 15–17%. В натуральном выражении мы стали меньше поставлять с учетом тех ограничений, о которых я уже сказал. Но пик логистических сложностей был в марте—апреле, и фактически мы их уже прошли. Сейчас находим новые логистические цепочки, новых партнеров, набираем темпы, и думаю, что к концу года сократим отставание до минимума. А в денежном выражении будет рост. В прошлом году у нас было $37,1 млрд экспортной выручки, в этом году будет порядка $40 млрд.

— С какими странами удается переходить на оплату аграрного экспорта в рублях?

— Мы ведем диалог со всеми основными партнерами, в том числе с Египтом, Турцией, Ираном. Сейчас уже есть такие контракты, и мы рассчитываемся в рублях, лирах, фунтах, дирхамах. Объем этих сделок увеличивается каждый месяц.

— А когда начались такие расчеты?

— Первый контракт в рублях группа ОЗК заключила с Турцией еще в 2019 году.

Безусловно, для активизации процесса необходимо создание финансовых инструментов для импортеров. Поэтому прорабатываем с Росэксимбанком и «Эксар» (Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций. — РБК) предоставление финансирования иностранным компаниям на закупку нашей продукции. Это даст нам возможность продавать большие объемы. Потому что проблема с расчетами пока тоже есть.

— Экспортная пошлина на пшеницу по-прежнему эффективна для сельского хозяйства? Производители утверждают, что господдержки не хватает, рентабельность снижается. Рассматривается ли вопрос об отмене или совершенствовании этого механизма?

— Не рассматривается. Прежде всего скажу, что все деньги, которые поступают в рамках пошлины, возвращаются в отрасль. Либо в виде прямой поддержки, либо через льготные финансовые инструменты. Этот механизм позволяет сегодня направлять для стабилизации внутреннего рынка совершенно беспрецедентный объем средств. Если раньше он был порядка 300 млрд руб. в год, то в этом и в следующем году — уже около полутриллиона. Агропром сейчас, наверное, одна из самых поддерживаемых отраслей по соотношению инвестиций государства на рубль получаемого эффекта.

При этом дополнительные ресурсы от пошлин идут в первую очередь на поддержку тех направлений, которые в ней наиболее нуждаются. Например, в прошлом году мы выделяли дополнительные субсидии животноводам, поскольку была высокая цена на корма и, соответственно, у предприятий росла себестоимость. В этом году в животноводстве рентабельность находится на приемлемом уровне, но сокращается у растениеводов, поэтому наши меры сосредоточены на них.

В начале года мы предусмотрели 10 млрд руб. на производство и реализацию зерновых. И сейчас в октябре, как я уже говорил, направим еще 10 млрд, что позволит субсидировать аграриям в среднем 2 тыс. руб. на тонну продаваемого зерна. Это хорошая поддержка.

— Но собранная пошлина гораздо больше, это десятки миллиардов рублей. По прошлому году это было, например, 92 млрд руб.

— Еще раз хочу подчеркнуть: все деньги, которые собираются с пошлины, идут на развитие агропромышленного комплекса. В отрасли множество направлений, которые необходимо системно поддерживать. Например, госпрограмма по вовлечению земель в сельхозоборот и развитию мелиорации. Крайне востребованы мероприятия госпрограммы комплексного развития сельских территорий, за счет которых жители села получают тот же уровень комфорта, что и люди, проживающие в городах. Она тоже финансируется из этого механизма.

— Как решается вопрос с обеспечением АПК сельхозтехникой, семенами и другими необходимыми средствами производства, которые завозились из-за рубежа?

— К посевной кампании 2023 года мы готовы практически на 100% — все необходимое у производителей есть. Была разработана отдельная «дорожная карта» по приобретению семян. Это же касается средств защиты растений, сельхозтехники и запчастей с учетом тех потребностей, которые есть у сельхозтоваропроизводителей на ближайшую посевную. Поэтому никаких проблем в осенний озимый и весенний яровой сев мы не ожидаем, полевые работы будут проведены на достойном уровне.

При этом у нас действительно есть зависимость от семян иностранной селекции по незерновым культурам. Если говорить о работе по импортозамещению в этой сфере, то нужно отметить достаточно успешные результаты реализации Федеральной научно-технической программы. Кроме того, в этом году в ведение Минсельхоза был передан ряд научно-исследовательских центров, которые занимаются селекцией и семеноводством базовых культур. Это позволит приблизить научную работу к реальным потребностям бизнеса, быстрее создавать и выводить на рынок конкурентные сорта и уже к следующему сезону увеличить посевные площади под российской селекцией.

Также отмечу, что с 2023 года будет увеличено возмещение капитальных затрат на создание или модернизацию селекционно-семеноводческих центров с 20 до 50%. Это позволит дополнительно активизировать работу.

— Участников рынка беспокоит квота на импорт семян. Насколько сейчас это своевременно?

— Если бесконечно держать свой рынок открытым, то и наша зависимость будет постоянной. Наши западные партнеры ведут себя крайне непоследовательно. Сегодня они говорят, что у них нет санкций в сфере продовольствия, завтра они появятся. Причем появятся без предупреждения, и мы просто останемся ни с чем.

Поэтому, с одной стороны, будем принимать разумные и взвешенные решения по ограничению импорта, а с другой — поддерживать свою селекцию и стимулировать спрос на отечественные семена, субсидировать тех сельхозпроизводителей, которые их используют.

— А объем этой квоты понятен?

— Мы еще прорабатываем. Но квота будет в обязательном порядке, отечественная селекция должна развиваться.

— Вы ходите за продуктами в магазины?

— Да, бывает.

— Замечали, насколько после ухода иностранных компаний сократилось число зарубежных продовольственных брендов и, может быть, выросло российских?

— Да у нас особо никто и не ушел. В основном это финские компании. Но нам важно, чтобы был представлен ассортимент. Под каким брендом продукция, это вторично. Главное, чтобы она была качественной.

— А вы сами по каким-то брендам скучаете?

— Честно могу сказать — такого еще не было, чтобы я в обычном магазине не смог купить что-то из своих любимых продуктов. Другое дело, что у некоторых из них изменился дизайн упаковки из-за сложностей с поставками типографских красок. Но это никак не влияет на потребительские свойства товара.

— Кстати, решена ли проблема с нехваткой упаковки для производителей? Завершен ли уже эксперимент по созданию отечественного аналога упаковки Tetra Pak и Pure Pak — каковы его итоги?

— Сразу оговорюсь по поводу Tetra Pak и Pure Pak — это не типы упаковки, а просто названия производителей. Мы оперируем другими понятиями. На рынке есть асептическая упаковка для длительного хранения и неасептическая со сроком до месяца. Их основными производителями до настоящего времени действительно были иностранные компании. Они работали на территории страны, но уровень локализации был очень низкий, подавляющий объем сырья завозился из недружественных стран. После февральских событий эти компании столкнулись со сложностями в поставках, и в итоге объемы производства снизились.

Тем не менее достаточно быстро ситуацию удалось стабилизировать, и сейчас у нас с упаковкой все более-менее в порядке. Отечественные компании стали производить те материалы, которые нам нужны. В частности, мы благодарны компании «Сибур», совместно с которой был сформирован план по разработке, апробации и промышленному выпуску такой продукции для упаковщиков. Фактически в холдинге было выделено новое производственное направление под нашу отрасль.

Конечно, импорт по асептической упаковке пока сохраняется, но сейчас уже заключаются договоры с альтернативными поставщиками из дружественных стран. При этом в перспективе мы нацелены на полную локализацию внутри страны.

— На сколько в этом году может сократиться прямой импорт продовольствия в Россию из-за санкций и нарушений логистики? Есть ли риск, что исчезнут какие-то продукты, которые заменить сами не можем? Кофе, например, оливковое масло, экзотические фрукты?

— По сравнению с прошлым годом импорт снизился незначительно — примерно на 1%. Сейчас без проблем импортируем все что нужно — и кофе, и чай, и оливковое масло. Будем продолжать завозить то, что не можем сами производить в силу климатических условий. Если люди хотят это потреблять, наша задача — обеспечить необходимый ассортимент на полках.

— Недавно стало известно, что в Крым зашел один из крупнейших российских инвесторов в АПК — «Агрокомплекс им. Н.И. Ткачева». Рассматривают ли другие крупные агрохолдинги выход в этот регион?

— Потенциал у региона хороший и с точки зрения растениеводства, и в переработке, производстве пищевой продукции. Я не хотел бы называть какие-то конкретные компании, но в целом у бизнеса есть интерес к проектам на территории Крыма. Например, высокая инвестиционная активность в виноградарстве, виноделии, энотуризме. На сегодняшний день это одни из самых перспективных направлений, и мы стимулируем их в рамках существующих программ поддержки.

— Вы оценивали аграрный потенциал территорий, где сейчас референдумы о присоединении к России? Выстроены ли между нами отраслевые связи?

— У нас выстроены крепкие торговые отношения и плотная кооперация. Уже сегодня российские предприятия поставляют туда, например, сырье для переработки. Так же и их продукция заходит на наш рынок. Безусловно, в перспективе эта интеграция будет только усиливаться.

— А они поставляют нам в заметных объемах?

— По сезонным продуктам — в заметных.

— Это влияло на цены?

— В целом в масштабах России нет, но по конкретным регионам — вполне.

— Как частичная мобилизация влияет на агропромышленный сектор? Оценивали ли вы уже, какая доля занятых в сельском хозяйстве сотрудников может подпасть под мобилизацию? Не возникнет ли у предприятий нехватки кадров в период осенних сезонно-полевых работ?

— Конечно, в рамках ведомственных интересов мы бы хотели, чтобы больше людей было занято в сельском хозяйстве, но есть государственные задачи, и они, безусловно, приоритетны. Со своей стороны, мы предпримем все необходимые усилия для обеспечения бесперебойной работы отрасли.