Глава Simple — РБК: «В итоге на полке целая категория вин просто умрет»

Читать в полной версии

В июле этого года в ответ на западные санкции российское правительство почти вдвое увеличило ставку таможенных пошлин на ввоз вина из Европы и США — с 12,5 до 20%. Эта мера должна была стать «шагом к защите рынка от дешевого импорта и дополнительным стимулом для отечественных производителей», поясняла тогда замглавы Минсельхоза Оксана Лут. Решение, по ее словам, носило не запретительный характер, а позволяло сохранить широкий ассортимент на полках и возможность выбора для потребителей.

Выбор у потребителей действительно остался — импортеры поспешили закупиться вином, пока действовали прежние ставки. Так, по данным Центра исследований федерального и регионального рынков алкоголя (ЦИФРРА), импорт тихих и игристых вин в Россию за январь—июль 2023 года вырос на 45% по отношению к аналогичному показателю прошлого года, до 233,4 млн л.

Но вслед за повышением импортных пошлин в правительстве решили увеличить ставку акциза на все вино втрое — действующих сейчас 34 руб. за 1 л тихого вина и 45 руб. за 1 л игристого до 108 руб. и 141 руб. соответственно — с 1 мая 2024 года. При этом российских виноделов нововведение не коснется — у них есть возможность получить налоговый вычет при условии, что средства будут направлены на развитие хозяйства.

Как все эти меры сказываются на импорте вина в страну, продукция в какой ценовой категории станет недоступна потребителям и когда, а также что в этих условиях приходится делать самим импортерам, РБК рассказал основатель и президент Simple Group Максим Каширин.

«Самая большая ошибка правительства — думать, что импортеры выступают только за развитие импорта. Это не так! Мы выступаем за глобальное развитие всей категории», — говорит Каширин, отвечая на вопрос о ситуации с повышением пошлин на вино. Причины принятого решения — повысить ставки — он объясняет так:

«Во-первых, у российских виноделов очень мощное лобби. Во-вторых, защита российского производителя всегда является приоритетом. Но проблема в том, что авторы подобных инициатив не всегда погружаются в эффективность мер. Обычно как у нас устроено? Если президент одобрил какие-то меры, то дальнейшее обсуждение сходит на нет, даже если существует понимание необходимости доработок. Проблема, к сожалению, в том, что в правительстве владеют далеко не всей информацией о том, какие меры поддержки были бы по-настоящему эффективны. Они не должны крыться в повышении цен на импортное вино, потому что подорожает все. Странно думать, что если импортное вино будет дороже, то российское будет продаваться лучше. Серьезно? Российские производители тоже поднимут цены, вся категория станет дороже. Любой нормальный человек понимает: если вся категория станет дороже, станут ли ее пить больше? Нет. Потому что если дороже — пьем меньше. Пьем меньше, значит, продать сложнее».

Каширин уверен — цены надо понижать, а не повышать:

«Мы же хотим, чтобы мы, как нация, перешли в винный сегмент потребления с водки и пива, где мы до сих пор застряли? Мы пьем всего 7 л вина на душу населения, а должны пить 20 л, как Норвегия, Дания, Швеция — страны, у которых даже нет собственного производства. C 2016 года объем виноградников в России увеличился меньше чем на 5%! А цены выросли на 50%. Глобальный, к сожалению, тренд заключается в том, что нынешний путь решения проблемы едва ли способствует повышению уровня жизни граждан. Когда мы делаем любую категорию товаров дороже, мы обесцениваем деньги наших людей. Любое правительство понимает, что чем богаче твои граждане, тем больше у тебя экономика. Это нормально — защищать внутренний рынок, но надо понимать как. Если мы не повышаем при этом цены, а опускаем — это умный ход. Например, запретили экспорт дизельного топлива, его стал избыток — стало дешевле и всем легче. Да, меньше зарабатывают какие-то частные компании, но государство решает свою задачу. Но если мы идем путем запретов и повышаем стоимость товаров для наших граждан, правильно ли мы действуем?»

Оценить эффект от повышенных пошлин и других государственных инициатив, по словам Каширина, можно будет не раньше второй половины следующего года:

«Во-первых, розничные сети сформировали максимально возможные запасы алкоголя (на фоне повышения пошлин. — РБК), причем еще по старым ценам. Это все продастся за Новый год или к марту 2024 года. Далее следующая итерация — новые ставки акциза (с 1 мая 2024 года ставка на литр вина поднимется с 34 до 108 руб. — РБК). И тут будет очень интересно посмотреть, как поменяются цены и на российское вино, и на импортное. Будет только тогда относительно понятно — что мы выиграли-то? Какое-то большое российское хозяйство будет зарабатывать больше денег за счет повышения цен. И что? Государству от этого ничего не прибавится. Это будет перекладывание денег из кармана потребителей в карман еще больший — карман производителей».

Чувствительной новая пошлина оказалась в категории импортных вин до €5 за бутылку, продолжает Максим Каширин. На цены накладываются и проблемы в самой Европе: «Инфляция, стоимость стеклотары, картона, транспорта, электроэнергии — все растет... В итоге на полке в России целая категория вин просто умрет!» Речь, по его словам, идет о категории вин до 700 руб. «До повышения пошлин многие дистрибьюторы делали запасы, поэтому процесс «умирания» этого сегмента будет происходить постепенно. По нашим прогнозам, он начнется после новогодних праздников и продлится вплоть до начала 2025 года».

Единственная страна, в которой компании могут найти недорогие вина, — это Южная Африка. Но Каширин оговаривается — это «теоретически», поскольку к производителям из этих стран есть вопросы по качеству. В числе пострадавших от повышения цен на импортное вино он называет российские розничные сети: «Самый главный глобальный игрок недорогого алкоголя — это сети, они недовольны сложившейся ситуацией: они лишаются большого сегмента дешевой продукции».

После начала специальной военной операции на Украине из России ушли практически все крупнейшие мировые производители спиртного — Diageo (бренды Johnnie Walker, Guinness, Smirnoff, Baileys и другие), Pernod Ricard (Chivas, Jameson, Ballantine's, Beefeater, Olmeca, Absolut), Brown-Forman (Jack Daniel`s), Beam Suntory (Jim Beam) и другие. В ноябре прошлого года Минпромторг расширил перечень товаров, которые можно ввозить в страну без разрешения правообладателя, — в него вошли около 40 алкогольных брендов зарубежных компаний, покинувших российский рынок после начала специальной военной операции. В основном это были крепкие напитки.

В результате по итогам десяти месяцев этого года, по данным ЦИФРРА, объем импорта крепких спиртных напитков практически вернулся к уровню сопоставимого периода 2021 года и составил 75,4 млн л. Для сравнения: за десять месяцев 2022 года он составлял 46,5 млн л.

Тем не менее Максим Каширин считает, что «какую-то гигантскую роль» параллельный импорт на алкогольном рынке сейчас не играет, хотя и признает, что объемы поставок таким способом достаточно внушительны. При этом собеседник РБК считает, что ввести такой объем по «параллельной схеме» без согласия правообладателей было нельзя. Среди основных стран-поставщиков — это ОАЭ и Индия. Но сделать новый алкогольных холдинг на параллельном импорте российским бизнесменам пока не удается: «Была иллюзия, что за счет параллельного импорта ввезенный товар будет тут же улетать. Не случилось. Многие вложились и многие сидят с товаром». По его версии, это произошло из-за снижения доходов населения и на привычный условный Johnnie Walker «денег больше нет».

На фоне ухода западных игроков российские производители поспешили занять освободившиеся ниши и вывели на рынок десятки собственных брендов крепкого спиртного, в частности виски и джина. По словам источника РБК в алкогольной отрасли, Simple Group может пополнить их ряды — компания ищет контрактную площадку для розлива собственных марок виски и джина. В числе претендентов — ликеро-водочный завод в Кингисеппе Ленинградской области, принадлежащий британской Halewood Wines & Spirits, уточняет собеседник РБК.

«После ухода международных брендов ниша на рынке крепкого алкоголя освободилась, ее будут заполнять локальные игроки. Мы регулярно мониторим рынок на предмет бизнес-возможностей, смотрим, что происходит, ищем возможности и для себя. Но по традиции мы никогда ничего не комментируем и не афишируем в части создания и вывода на рынок новых продуктов», — сказал Каширин.

«Мы действительно хотим заниматься российским виноделием, но мы смотрим на это с точки зрения входа в этот рынок через M&A», — рассказывает Максим Каширин. Simple с 2009-го консультирует российских производителей вина — своих же поставщиков, вспоминает собеседник РБК: «Sikory, «Шумринка», с нами даже Алексей Толстой из «Усадьбы Маркотх» и «Галицкий & Галицкий» советуется о чем-то. Просто потому что мы накопили очень большой профессиональный опыт. Раньше в тот же Крым привозили людей, показывали, помогали. Почему мы это делаем? Нам интересно под себя сделать проект, то есть впоследствии продавать весь этот объем».

Критерии проектов, которые интересуют Simple под потенциальную покупку, Каширин описывает так:

«Мы разных смотрим. Нам неинтересно купить хозяйство на 5 или 10 га, нам с ним делать нечего, у нас размер другой. Нам надо 40–50 га как минимум и дальше, со стартовым производством от 250 тыс. бутылок».

В 2014 году Simple Group приобрела 20 га виноградников в итальянском Кьянти Классико, назвав хозяйство Bertingа. Первый урожай — санджовезе, мерло, каберне фран — был получен уже через год. Часть выпускаемых вин поступает в Россию, которая, впрочем, как Каширин говорил ранее, не является ключевым для проекта рынком. Основная часть поставок идет в Италию, США, Канаду, Германию и другие страны. Мощность производства итальянского хозяйства — до 100 тыс. бутылок в год, в планах увеличить ее до 180 тыс.

«Нам было интересно попробовать свои силы в мировом виноделии», — объясняет Каширин причину покупки проекта в Италии. Ходом его реализации он очень доволен — в следующем году помимо виноградников (сейчас компании принадлежит уже 27 га виноградников, план — увеличить их до 30–40 га) появится и сама винодельня (сейчас вино производится на арендованных мощностях): «Но оно будет закрыто для свободного посещения — просто так туда не попадешь. Вы же не можете позвонить в Château Latour и сказать: «Здрасьте, «Шато Латур», мы тут к вам сейчас придем». Это часть стратегии».

С еще одним зарубежным проектом — в Грузии — все сложнее, признается Каширин. Компании принадлежат 118 га виноградников в Кахетии. Земли в Грузии Simple Group приобрела в 2008 году и начала высадку виноградников с нуля. Сейчас хозяйство производит 400 тыс. бутылок ежегодно, увеличить планируется более чем вдвое, до 900 тыс. бутылок. Основной сорт — саперави, а также ронские и бордоские сорта и белые хихви, киси, ркацители, мцване и шардоне.

«В Грузии у нас очень интересные локации, но есть проблема — это качество персонала. У нас было много проблем, связанных именно с грузинским подходом к грузинскому виноделию».

Для производства вина в Грузии, как и в Италии, пока используются мощности сторонних производителей, и компания, по признанию Каширина, думает, что делать дальше: «Там очень мало, к сожалению, инфраструктуры винодельческой, и она либо под завязку занята, либо в ужасном состоянии. Поэтому мы сейчас там ломаем голову, что делать». Этот проект ориентирован на Россию, но также в премиальном сегменте: «В чем преимущество премиального вина? Оно приносит доход. Мы в Грузии можем делать с наших земель 700–800 тыс. бутылок. На 35 га — просто крутейшие виноградники, там можно делать 150 тыс. бутылок вина по €25–50. Нам вообще неинтересно делать вина за €2.