Нужно ли торопиться с выводом бизнеса из офшоров?
В декабре 2012 года после памятного выступления президента перед Федеральным Собранием страна взяла курс на деофшоризацию. Бурно обсуждаются законопроекты, консалтинговые компании рисуют схемы, призывают срочно реструктурироваться, переводить бизнес в Россию, а то поздно будет.
Этот раж вызывает вопросы. Первый: куда мы торопимся? Для бизнеса с развитой офшорной структурой переход из других юрисдикций в Россию связан с большими издержками, прежде всего на услуги консультантов. Стоит ли начинать сложный и дорогостоящий проект, до того как правила игры определены окончательно? Пока проект изменений в Налоговый кодекс РФ о налогообложении прибыли контролируемых иностранных компаний принят лишь в первом чтении, и в дальнейшем вероятны изменения. Кроме того, он устанавливает переходный период на 2015–2017 годы, который даст возможность и государству, и бизнесу определиться, как максимально безболезненно приспособиться к новым реалиям.
Второй неизбежный вопрос: а что будет, если бизнес останется в офшорах? Ничего. Цель деофшоризации – заставить бизнес платить налоги, а вовсе не перевести офшорные компании в российскую юрисдикцию. Подмена понятий выгодна тем, кто заработает на этом переводе, но не бизнесу. Антиофшорное регулирование направлено на борьбу с уходом от уплаты налогов, но не исключает использования схем налоговой оптимизации. В частности, законопроект позволяет сократить налоговую нагрузку при условии, что офшорные компании либо распределяют прибыль в качестве дивидендов либо признают, что выгоду от дохода фактически получает другое лицо, которое и будет платить налог.
Законопроект приравнивает прибыль контролируемой иностранной компании к доходам контролирующего лица. А это лицо, доля участия в компании которого составляет более 25% либо более 10%, если налоговые резиденты Российской Федерации в совокупности владеют более 50% компании. Также предусмотрена возможность признания иностранной компании российским налоговым резидентом – тогда она будет платить налоги по правилам и ставкам, установленным НК РФ.
Короче говоря, законопроект дает возможность бизнесу показать офшорные структуры без привлечения к ответственности. Зачем переводить компанию в Россию, если можно сделать ее российской, просто задекларировав?
Третий вопрос: чем выгоден перевод компании в Россию в сравнении с сохранением существующей офшорной? При сравнении выясняется, что ничем – скорее наоборот.
В российском бизнесе офшорные компании в основном используются для решения трех задач: 1) для ухода от уплаты налогов; 2) для сокрытия информации о фактическом владельце активов; 3) для перевода активов в юрисдикцию, обеспечивающую надежную правовую защиту.
О первой было уже сказано выше: закон как раз и принимается для борьбы с уходом от налогов, и налоговый статус офшорной и российской компании можно сделать одинаковым.
Что касается второй, то скрывать информацию о бенефициарах офшорного бизнеса скоро станет невозможно. Курс на раскрытие информации и, как следствие, на усиление контроля за уплатой налогов – глобальный процесс, который рано или поздно затронет всех участников мировой экономики. В Европе и Америке деофшоризация экономики началась уже давно. Саммит G20 одобрил подготовленный ОЭСР новый пакет мер по борьбе с уходом от уплаты налогов – план BEPS, который предполагает модернизацию действующих соглашений об избежании двойного налогообложения, ужесточение правил трансфертного ценообразования и установление системы обмена информацией о налогоплательщиках.
В перспективе нескольких ближайших лет Россия будет все больше включаться в этот процесс. Пока ликвидируются пробелы в российском законодательстве, Россия планирует ратифицировать Конвенцию ОЭСР о взаимной помощи по налоговым делам. Конвенция предполагает автоматический обмен информацией и проведение одновременных и совместных налоговых проверок между участниками конвенции, среди которых растет количество офшорных юрисдикций.
То есть полное раскрытие офшорных структур – вопрос времени. И с этой точки зрения нет никакой разницы между офшорной структурой, которую бизнес задекларировал по новым правилам, и новой структурой, которая будет срочно создаваться в России.
Разница между офшорной и российской корпоративными структурами выявляется лишь при решении третьей задачи: обеспечение надежной правовой защиты активов. И здесь, к сожалению, выбор бизнеса не в пользу российской юрисдикции. Российское право и практика его применения не рассматриваются российским бизнесом в качестве надежной защиты инвестиций. С этой точки зрения существующая офшорная структура как раз более предпочтительна, нежели новая российская.
Реструктуризация и переход в российскую юрисдикцию, возможно, и необходимы некоторым компаниям. Но продиктованы, на мой взгляд, они должны быть не деофшоризацией, а конкретными бизнес-задачами – например, оптимизацией управленческой структуры или налоговым планированием. Самое разумное для бизнеса, прежде чем нанимать дорогостоящих консультантов и экстренно проводить реструктуризацию офшорных компаний, – дождаться принятия закона и, внимательно изучив его, ответить себе на вопрос: зачем?