Бесценная компания: как правительство запуталось в продаже «Башнефти»
Точно не известно, что стоит за решением правительства отложить приватизацию госпакета «Башнефти». Однако совершенно очевидно, что, готовясь к этой продаже, правительство загнало само себя в ловушку, из которой будет непросто выходить.
Дорого и прозрачно
Выставляя на продажу «Башнефть», власти преследовали одновременно две цели: с одной стороны, заработать побольше, а с другой — создать в глазах инвесторов благоприятный имидж «новой российской приватизации», убедить их, что государство серьезно настроено открывать рынки частным инвесторам. Однако, как выяснилось, эти цели в данном случае противоречили друг другу.
Дискуссии вокруг стоимости госпакета «Башнефти» в последнее время удивительным образом фокусировались вокруг идеи о том, что акции якобы нужно продавать «с премией к рынку» (за получение контроля в компании). Об этом дружно писали все аналитики — правда, отмечая, что «могут быть сложности в нахождении покупателей по такой цене». На этой логике основывались и действия нанятого правительством оценщика, компании EY, оценившей пакет в 300 млрд руб. (на рынке он стоил около 250 млрд). С заключением оценщика 8 августа официально согласилось и Росимущество. Через неделю после этого, однако, было принято решение отложить аукцион на неопределенное время.
Не нужно быть большим специалистом, чтобы понимать, что такая завышенная оценка высосана из пальца и совершенно не отражает реалий. «Башнефть» — сложный актив, состоящий из старых выработанных поволжских месторождений, а также новых в Ненецком округе (месторождения Требса и Титова). И для поддержания добычи на первых, и для освоения вторых нужны большие инвестиции. Да, сегодня «Башнефть» показывает хороший рост добычи, однако его темпы угасают, и дальнейшее поддержание роста — дело вовсе не бесплатное. К тому же в нефтяной отрасли большие риски: в индустрии доминирует государственная «Роснефть». Кроме того, весьма вероятно новое крупномасштабное повышение налоговой нагрузки. Исчерпание резервных фондов неминуемо поставит вопрос об этом, что бы там ни говорил Минфин. Российская нефтянка сегодня — бизнес прибыльный, но рискованный и требующий больших вложений. Понятно, что рыночные аналитики стремились побыстрее разогреть стоимость акций «Башнефти», но в упомянутых выше условиях с легкостью рассуждать о крупных «премиях к рынку» не очень разумно.
Это подтверждали и покупатели: ключевой претендент на актив глава ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов уже неоднократно давал понять, что считает рыночную цену «Башнефти» завышенной. А оценка Росимущества намного превзошла даже эти цифры. Откровенно говоря, есть все основания полагать, что одобрение Росимуществом завышенной оценки «Башнефти» вызвало возражения у ЛУКОЙЛа, важнейшего потенциального покупателя, что и повлияло на срыв продажи.
С другой стороны, у второго крупнейшего претендента, государственной «Роснефти», скорее всего, не было проблем заплатить завышенную цену: компания уже делала так раньше, купив пакет акций ТНК-ВР у российских владельцев с 40-процентной премией к рыночной стоимости. Учитывая масштаб и внушительные позиции «Роснефти» в российской экономике и системе власти, у нее не было бы проблем занять на сделку у госбанков, а проблема роста долгового бремени, как мы уже видели раньше, государственного менеджера Игоря Сечина не особо беспокоит.
Стоит полагать, активизация «Роснефти» в последние недели (компания никак не хотела отказываться от претензий на «Башнефть», несмотря на вербальные окрики из властных кабинетов) была связана именно с этим. Сечин понимал, что завышенная оценка — его конкурентное преимущество, так как он готов заплатить эту цену, а главный конкурент Алекперов — нет. Видимо, понимало это и правительство, которое, несмотря на неоднократно озвученную позицию о нежелательности участия «Роснефти», все же формально не закрывало для нее дверь. Не зря Алексей Улюкаев в понедельник написал в правительство, что для недопуска «Роснефти» к аукциону пока что «нет законных оснований».
Перегретая сделка
Получилось, что единственным способом продать «Башнефть» подороже было бы участие «Роснефти»: ЛУКОЙЛ мог просто отказаться покупать по завышенной цене. Но продажа «Башнефти» Сечину хотя и выглядела заманчиво с сугубо фискальной точки зрения (300 млрд всегда лучше чем 200 млрд), тем не менее наносила удар по имиджу «новой российской приватизации», которая превратилась бы в постановку по перекладыванию активов из одного государственного кармана в другой, где инвесторы играют роль статистов.
Вот в этой «вилке» правительство, судя по всему, и запуталось. Взятый тайм-аут ее не разрешит. Ни у кого из чиновников явно не хватает политической воли взять на себя ответственность и сказать: мы продаем не с премией к рынку, а с дисконтом, потому что рынок перегрет, за этим сразу последуют многочисленные обвинения в ущербе для бюджета и распродаже госактивов «по дешевке». Нет и воли принять принципиальное решение по «Роснефти»: либо уж пустить ее, либо нет. Связываться с Сечиным опасно, а разрешить ему участие — нанести ущерб имиджу приватизации и будущим сделкам.
Пока, честно говоря, выхода из этой ситуации не видно. Показатели «Башнефти» ухудшаются: если по итогам 2015 года рост добычи составил 12%, то за семь месяцев этого года — только 9%, а в июле — и вовсе 4,3%. Лучше ситуация не станет, политическая воля к жестким решениям у нынешнего кабинета министров не просматривается, Сечин вряд ли успокоится. Так что реализация продажи «Башнефти» может затянуться на неопределенное время. Не исключено, что правительство пойдет на предложенную Сечиным схему и просто передаст госпакет «Башнефти» ему якобы под эгидой «усиления эффекта синергии» перед продажей 19,5% «Роснефти», даже несмотря на слова первого вице-премьера Игоря Шувалова о том, что приватизация «Роснефти» пройдет раньше. А может быть, наоборот, снижение госпакета в «Роснефти» до 50% облегчит ее допуск к аукциону по «Башнефти»: будет проще доказывать, что «Роснефть» — «не госкомпания» и там почти 50% принадлежит частным инвесторам. Так или иначе, но логика ничем не сдерживаемой экспансии «Роснефти» подсказывает, что «Башнефть» рано или поздно окажется в ее руках.