Запоздалая льгота: почему налоговые вычеты уже не помогут бизнесу
Уже не первый раз правительство задумалось об улучшении бизнес-климата в России и оживлении инвестиций. На заседании президиума Экономического совета 25 мая среди прочих будет обсуждаться идея возвращения инвестиционной льготы, отмененной еще в 2001 году. Она позволяла вычитать из налогооблагаемой базы 50% расходов на инвестиции.
С одной стороны, приятно думать, что могут появиться новые налоговые вычеты, которые уже были в истории современной России, еще при Черномырдине, с другой, понимаешь, что на принятие решения об инвестировании они мало повлияют.
С точки зрения глобального бизнеса такие инструменты уже существуют. Работай, например, в Эстонии, вкладывай оттуда в российские проекты и получишь те же самые вычеты. Поэтому для стимулирования бизнеса в России нужно что-то другое. Что-то для души. Честно говоря, сейчас никаких стимулов, кроме патриотизма, я не вижу.
Если раньше ряд компаний были ориентированы на сверхприбыли за счет госзаказов, то послевкусие Олимпиады и саммита АТЭС на острове Русский начисто разуверило бизнес, что госзаказ — это круто. На нем могут нажиться топ-менеджеры, но никак не владельцы бизнеса, которые должны априори готовиться к убыткам, банкротствам и посадкам. Вспомним историю владельца компании «Мостовик» Олега Шишова. Ну и даже если вы не король госзаказа, а просто хороший бизнесмен, то, как показывает дело Каменщика, это тоже не навсегда.
Опасность должны чувствовать даже люди, близкие к Олимпу. Здесь можно вспомнить пример «Балтстроя», показавший, что даже если ты сегодня король, завтра твое место в тюрьме. И уже неважно, что за этим стоит, — борьба силовиков или желание оттяпать перспективный актив. Связи — дело не только наживное, но и теряемое.
Куда ни кинь — всюду для бизнеса в России плачевный конец. Возможно, эпоха легких денег позволила создать крупные компании, напичканные основными средствами по горлышко, только от кризиса это не спасает. Невозможно содержать технику и людей, когда река заказов сократилась до ручейка.
С другой стороны, те, кто смог накопить капитал, понимают, что вкладывать его сейчас в России опасно. Все можно потерять.
Как инвестиционная льгота поможет преодолеть этот страх? То есть инвестор понимает, что впереди труба и денег он не отобьет, но государство ему говорит: «Зато вы не отобьете их на льготных условиях», — так что ли?
Ведь дело не в том, что при стандартных условиях IRR будет 1%, а при льготе на вычет инвестиций — 45%. Нет. Дело в том, что есть уверенность, что любой бизнес может быть потерян.
Помимо всего прочего, в России не работают не только деньги, но и время. Оно всегда против бизнеса. Посмотрите, что происходит, пока мы занимаемся импортозамещением помидоров: за это время в США несколько раз испытали ракету с возвращаемой первой ступенью, а в Китае создали дрон, способный взлететь с человеком на борту.
В Японии скорость на железных дорогах достигает 500 км/ч, а мы все пытаемся для трассы Москва — Казань договориться с китайцами о строительстве колеи, которая позволит развить скорость 250 км/ч.
При этом заметим, что все проекты, которые хоть как-то двигаются, это проекты с господдержкой, и, скорее всего, проекты, о которых доложено лично президенту. Остальные проекты дохнут в административном болоте. Согласования по вопросам, не требующим государственных субсидий, идут в госструктурах годами. За это время любой инвестор способен послать все к чертовой матери и уйти за рубеж.
Говорят, что зато в России высокая маржа, в отличие от Европы. Но это не так. Прибыль, дисконтированная на потерянное время, просто стремится к нулю. Из-за провала административной реформы (или может быть мы не заметили, как произошла бюрократическая контрреволюция) столкновение бизнеса и бюрократии гробит бизнес на корню.
Любые глобальные проекты не идут. Любые инновационные проекты заходят в тупик, не начавшись. Не стоит удивляться, что российские инноваторы предпочитают работать где-нибудь в Пало-Альто. И творят там такое, что в России было бы просто немыслимо сотворить.
Все потуги правительства придумать что-то, чтобы бизнес приподнялся из позы лежа, пока выглядят как лицемерие и ханжество. Я не могу даже подумать, что такие люди, как Дмитрий Медведев или Игорь Шувалов, не понимают, что надо просто менять все. Кардинально.
Нужно закрывать часть министерств, не занятых никакой полезной работой. Нужна срочная приватизация, потому что монополия государства на рынке заимствований и заказов убивает конкуренцию, а значит, и инновации. Нужно перевести все экономические статьи УК в плоскость арбитражных разбирательств, даже если одна из сторон — государство. Нужно вообще довести реформу суда до конца, исключив из уголовного суда прокуратуру и поставив на ее место таких же адвокатов, что работают и на стороне ответчика.
Нужно вернуться к реформе процедур согласований и лицензирования. И продолжить искоренение обеих этих форм вмешательства государства в бизнес. Мерой суда над бизнесом должна быть его застрахованная ответственность. И все. Остальное — «от лукавого», причем очень коррумпированного.
Стоит ли спорить, что на инвестиционный климат влияет кумовство, коррупция, отсутствие социальных лифтов и неверие в свободные выборы? Конечно, можно найти российских предпринимателей, которые одобряют проводимую политику. Но, как показывает опыт, это те, кто так или иначе связаны с властью и госзаказом. Впрочем, они мало подходят под классическое определение предпринимательства как экономической активности на свой страх и риск.
Теперь представим себе, что все вопросы поддержки бизнеса решены и осталось только создать пряник для развития депрессивных территорий или капиталоемких отраслей экономики. Помогут ли тут налоговые вычеты в размере произведенных инвестиций?
Конечно помогут. По идее, выбор между инвестированием в Подмосковье, где списать вложения нельзя, и Дальним Востоком, где (допустим) можно будет всю прибыль освободить из-под налога, позволит, во-первых, вывести саму прибыль из тени, а во-вторых, изыскать ресурсы для развития региона.
Однако опыт офшорной амнистии, которой воспользовались лишь немногие владельцы зарубежных активов, показывает, что без доверия к государству такие стимулы не сработают.