Гарегин Тосунян: «Это были деньги, которые можно не возвращать»
«На любую операцию было нужно разрешение»
Назначение Михаила Горбачева я воспринял более чем оптимистично. Особенно после его выступления, в котором он сделал основной акцент на отмене многих ограничений, в частности на свободу слова, на дачные участки, на размер построек на этих участках и др. Впервые с высокой трибуны было заявлено о необходимости отказаться от догм и запретов, которые не дают развиваться и в принципе противоречат элементарным канонам цивилизованного общества.
Главный экономический прорыв того периода — революционный закон о кооперации, принятый в 1988 году. В чем была его революционность? У госпредприятия были средства, которыми оно не могло распоряжаться, все требовало многочисленных согласований с Госпланом и разрешений Госснаба, поскольку любой товар нельзя было купить предприятию без наличия фонда на его покупку. То есть деньги мало что значили. Можно было иметь на счетах огромные средства и при этом не иметь возможности купить ни автомобиль, ни письменный стол, если не было соответствующего фондирования. На любую операцию нужно было получить разрешение соответствующих органов. В свою очередь Госбанк жестко контролировал движение каждой копейки.
Закон о кооперации позволил физическим лицам создавать кооперативы, а государственным предприятиям заключать с ними договоры, перечисляя на их счет часть денег для приобретения всего необходимого предприятию. То есть вся заорганизованность государственных предприятий смягчалась абсолютной нерегламентированностью деятельности кооперативов. Это было, с одной стороны, большим преимуществом, а с другой — большим недостатком, которым воспользовалась масса людей.
Таким образом, кооперация давала удивительные возможности, поскольку деньги, проходя через кооперативы, приобретали иное качество — их можно было свободно тратить.
Конечно, те, кто имел опыт теневого бизнеса, фарцовщики и цеховики, очень быстро воспользовались этой ситуацией: одни — для того чтобы начать реально создавать производства, предприятия и осуществлять активную деятельность, а другие — для того, чтобы «выкачивать» из государства через кооперативы деньги.
Кооперативы можно было создавать в любом количестве. Каждому кооперативу полагался беспроцентный кредит в размере 300 тыс. руб. на 10 лет. Многие набирали кредиты, покупали себе машины, дома. Потом эти деньги быстро обесценивались и фактически возвращать уже было нечего. Поэтому этот опыт получения денег от государства, которые можно не возвращать, с одной стороны, негативно повлиял на начинающих предпринимателей и на сознание людей того времени, но с другой стороны, дал толчок для развития коммерческой предпринимательской жилки у нового поколения. Весь вопрос в том, кто и как этим воспользовался.
«А зачем вы мне нужны?»
Особенно хочу подчеркнуть, что в тот период очень по-разному себя проявили люди разной культуры воспитания, разного уровня сознания и разной приверженности к ценностям. Выходцы из академической сферы несли, конечно, свою культуру отношений, отличающуюся от культуры поведения тех же, допустим, фарцовщиков. Это совсем не значит, что одни плохие, другие — хорошие. Просто у них разная манера поведения.
Очень многим было сложно вписаться в новые стандарты поведения. И это несло в себе определенные психологические проблемы. На уровне даже министров был очень широкий спектр людей, которые почувствовали новое веяние и преобразовали свои министерства в концерны. Такого рода преобразования придавали им уже совершенно другой статус по возможностям ведения бизнес-деятельности. А были министерства, которые так и остались в своем старом качестве.
Большинство чиновников советского воспитания, конечно, не могли вписаться в новую систему отношений. Когда к ним приходили и предлагали какие-то формы рыночного взаимодействия, они не понимали, о чем идет речь. Но они были готовы идти навстречу бизнесменам. Кто-то делал это из желания поддержать бизнес, понимая, что это важно и полезно, кто-то — за какую-то благодарность. Но главное, что были люди, которые сами хоть и не могли включиться в процесс преобразований, но способствовали и поддерживали его.
А были те, кто говорил таким гостям: «А зачем вы мне нужны, когда я и сам в состоянии построить бизнес, тем более что я нахожусь у руля управления». Разный очень спектр людей был. И культура личности, и ментальность играли в этом вопросе главную роль.
В целом я позитивно оцениваю период перестройки. Теперь многие любят упрекать Гайдара: проводить в этих сложнейших условиях такие фундаментальные изменения, не учитывая социальных последствий, конечно, было нельзя. Но как их учесть, как это сделать мягче? Почему-то таких «знатоков» тогда не нашлось. Очевидно, что такого рода переходной период сопровождался массой ошибок, но, к сожалению, такова жизнь. Можно это было делать слишком медленно, как старался сделать Горбачев, можно было делать это очень резко и радикально со всеми издержками, как это сделала постгорбачевская власть. Безусловно, когда осуществляешь подобного рода преобразования, надо стараться настолько, насколько это возможно следовать заповеди врачей «не навреди». И дай бог, чтобы в будущем политики придерживались этого принципа.