Почему ставка в 17% не остановит валютных спекулянтов
Во-первых, решение Банка России выбивается из ранее заявленной логики: говорилось, что ЦБ делает акцент на инфляционном таргетировании, и ключевая ставка для него – именно инструмент минимизации инфляции. Де-факто резким увеличением ставки монетарные власти отреагировали не на рост цен, а на ослабление рубля. Такого рода непредсказуемость действий мегарегулятора лишь увеличивает напряжение на рынке и подпитывает негативные ожидания его участников. Мы опросили довольно большое количество рыночных игроков – все они ждут дальнейшего повышения курса доллара и не рассматривают повышение ставки до 17% как фактор, который сдержит этот процесс.
Второй момент: к ключевой ставке в 17% годовых банки накидывают маржу 3–7%, в результате для конечного заемщика ставка по кредиту переваливает за 20%. Это означает остановку почти всех инвестпроектов, которые реализуются в том числе за счет банковского кредитования. Лишь немногие высокорентабельные отрасли способны выдержать такую ставку.
При этом важно, что речь идет о средней ставке. Госкомпании, вероятно, будут получать более крупные кредиты с более низкой ставкой. Следовательно, для малого, среднего и даже крупного (но не сверхкрупного) бизнеса ставка будет даже выше средней. Если ключевая ставка останется на этом уровне, об инвестиционном процессе в России можно будет забыть как о массовом явлении. Это будут отдельные, связанные с госкомпаниями инвестиции. И уже точно в ближайшие месяцы или даже полгода–год ситуация с инвестициями будет сложной.
Третье: на наш взгляд, увеличение ключевой процентной ставки не является адекватной мерой для того, чтобы остановить рост курса доллара. Более эффективное решение – вывести госкомпании с валютного рынка. Средства для того, чтобы погасить внешний долг, уплатить по нему проценты или занять на покупку импортного оборудования, можно искать и без выхода на этот рынок. Для этого есть Внешэкономбанк: ЦБ может выделять валюту ВЭБу напрямую для удовлетворения спроса госкомпаний, для которых можно было бы устанавливать отдельный курс. В результате возник бы отдельный канал поддержки, не связанный с остальным валютным рынком. Это в значительной степени сократило бы спрос на валюту на рынке. И, конечно, это было бы гораздо эффективнее, чем те драконовские меры, на которых настаивают отдельные эксперты – вроде 100-процентной продажи экспортной выручки. Выведение госкомпаний с валютного рынка – более мягкая мера, к тому же не затрагивающая интересы частного бизнеса.
Четвертый момент: ЦБ не учитывает мотивы различных игроков на валютном рынке. Надо четко разделять, с одной стороны, так называемые «валютные спекуляции», а с другой – нормальное поведение рыночных игроков: помимо выплаты кредитов по иностранным займам, это репатриация прибыли от ранее вложенного иностранного капитала на территории России и репатриация самого этого капитала, закупка импортного оборудования под верифицированные импортные контракты.
К активности первого рода вполне можно относиться лояльно, со спекуляциями же надо действовать жестко. Многие страны мира, испытывавшие атаки на свои валюты, давно выработали способы взаимодействия и коммуникации в таких случаях. Большая часть игроков, ведущих спекуляции, конечно, связана с банками, которые рефинансируются в ЦБ. Но выясняется, что при ставке 17% и даже выше, при уверенности, что курс доллара будет расти и дальше (а такие ожидания сейчас есть), заработать на валютных спекуляциях можно больше, чем потерять на уплате ЦБ процентов по рублевым займам – даже по таким высоким ставкам.
Пресекать спекулятивную деятельность коммерческих банков можно разными способами: проводить специальные проверки, выносить предупреждения, предавать огласке какие-то их действия. Необходима лояльность взамен на лояльность: ЦБ не активизирует отдельные надзорно-контрольные политики в обмен на то, что тот или иной банк отказывается от столь примитивных и разрушающих российскую экономику действий, как валютные спекуляции. Чтобы добиться этого, нужен достаточный уровень квалификации работников ЦБ и использование западной практики, которая в таких случаях уже отработана.