Богатые тоже платят: как экономике опереться на состоятельных граждан
Альтернатива сырьевой игле
Сегодня эксперты-экономисты почти в один голос говорят о том, что сырьевая модель экономического роста себя исчерпала, что время простых решений прошло и что с российскими плохими институтами что-то нужно делать. Гораздо меньше консенсуса по вопросу, что взамен. Обсуждаются самые разные сценарии. Один из них становится ясен, если оттолкнуться от доклада о возможных приоритетах российской социальной политики, представленного недавно на ежегодной апрельской конференции НИУ ВШЭ.
Главный вывод доклада — альтернативой сырьевой модели роста может быть развитие, опирающееся на качество человеческого капитала. А значит, именно социальная политика становится основным драйвером экономического развития, а расходы на нее — самой перспективной частью государственных инвестиций. К слову, в недавно опубликованных основных направлениях деятельности правительства РФ на период до 2018 года явно прослеживается желание сэкономить на инвестициях в здравоохранение, жилье, образование и социальную поддержку.
Почему именно сейчас шансов для роста, опирающегося на человеческий потенциал, больше, чем в период высоких цен на углеводороды и доступных иностранных инвестиций?
От 60 и старше
Прежде всего этот вывод вытекает из анализа долгосрочных тенденций, особенно демографических. К 2011 году доля населения России в возрасте от 20 до 64 лет достигла беспрецедентно высокого уровня (66,3%). Но согласно демографическому прогнозу, на который опирается Минэкономразвития, к 2020 году численность трудоспособного населения сократится на 8–9%. Этот тренд окажет огромное влияние на все стороны экономической жизни страны.
Второй демографический вызов — это старение населения. Люди старше 55 лет становятся доминирующей когортой избирателей, потребителей и даже работников. Влиятельность ее будет нарастать не только по мере увеличения ее численности. Те, кто сейчас достигают пенсионного возраста, имели больше шансов повысить свои доходы и благосостояние и получили навыки выживания в кризисных условиях. И это, вопреки некоторым стереотипам, означает, что речь идет об относительно обеспеченных, образованных и ответственных за свое будущее гражданах. Поэтому тема активного долголетия выходит далеко за рамки проблем пенсионного обеспечения и затрагивает здравоохранение, жилищную политику, рынок труда, потребительских товаров и услуг. Инвестиции в такую достойную старость — это потенциал экономического роста.
Анализ рынка труда, проведенный экспертами НИУ ВШЭ в ходе упомянутого доклада, показывает: одной из главных проблем нашей экономики остается ее неспособность создавать новые рабочие места, обеспечивающие рост производительности труда. В нынешней России круг качественных рабочих мест определяется прежде всего числом занятых на крупных и средних предприятиях. А там в феврале 2015 года было занято 33,5 млн человек — только 46,9% от общего числа занятых и на 4,5 млн меньше, чем десять лет назад.
Занятость на малых предприятиях если и генерирует новые рабочие места, то с низкой производительностью и заработной платой. По различным оценкам, от 12 млн до 15 млн человек заняты в неформальном секторе, где производительность труда еще ниже. При стабильном экономическом развитии доходы, превышающие потребительские нужды, трансформируются в сбережения, затем в инвестиции — что приводит к созданию новых рабочих мест и экономическому росту. Если же сегмент качественных рабочих мест сжимается, то мы наблюдаем рецессию.
Вклад предпринимательских доходов в общий объем доходов населения и масштабы регистрируемого малого бизнеса указывают на то, что представительство такого бизнеса в экономике невелико. Сегодня только ленивый не говорит о развитии предпринимательской активности, но нужно понимать, что такого мощного драйвера, как либерализация внешней торговли в 1991 году на фоне масштабного дефицита товаров, больше не будет. Поэтому без инвестиций в повышение компетентности, страхование предпринимателей не обойтись.
На пятой точке
За годы постсоветского развития российские домохозяйства прошли через пять кризисов, сопровождавшихся падением уровня жизни. В 1992 году население пережило годовую инфляцию в 2604%, сокращение ВВП на четверть, двукратное снижение реальных доходов и приобрело установку на выживание.
В 1994 году, несмотря на обвальное падение рубля к доллару в «черный вторник», падения доходов не произошло. А вот в 1995 году, когда начались меры финансовой стабилизации, прежде всего снижение государственных расходов, реальные доходы домохозяйств и зарплата снова упали, на 13,1% и 26% соответственно.
В третий раз реальные доходы сокращались в дефолтном 1998 году (на 28,2% ниже уровня 1992 года). За этим последовали семь лет высоких темпов экономического роста, в течение которых душевые реальные доходы населения выросли в три раза, хотя ВВП увеличился только в 1,8 раза.
В 2008 году российское население в четвертый раз столкнулось с сокращением доходов (на 11%), а обесценение рубля привело к незначительному, по сравнению с предшествующими кризисами, росту инфляции (13,3%). В результате в 2013 году среднедушевые доходы граждан достигли 158,7% от предреформенного уровня.
Пятой точкой падения стал 2014-й, по итогам которого реальные доходы снизились до 99% от показателя 2013 года. Это произошло практически на пике занятости населения (71,5 млн человек) и минимуме безработицы (3,9 млн). Причиной таких изменений послужили возросшая инфляция (11,4%), минимальный абсолютный годовой прирост средней пенсии (8,8%) и низкий абсолютный рост заработной платы (9,2%). Более низкий прирост номинальной заработной платы за весь постсоветский период наблюдался только в 2009 году (7,8%).
Жить стали лучше и дольше
Во всех предыдущих случаях сокращение реальных доходов населения ограничивалось одним годом. Сегодня многие макроэкономисты прогнозируют более затяжное падение доходов. Уже в феврале 2015 года реальная заработная плата составила 92,6% к февралю 2014 года, пенсия, несмотря на индексацию, — 97,1%. В мае 2015 года реальные доходы сократились в годовом исчислении на 6,4%.
Как будет развиваться ситуация дальше — в сторону социального антагонизма и усиления влияния богатых или в сторону расширения среднего класса, зависит от того, на какую модель развития мы поставим. Если ставка будет сделана на инвестиции в человеческий капитал, то мы сможем двигаться по второму пути.
Несмотря на все претензии к качеству образования, здравоохранения и жилищно-коммунальным услугам, в среднем россияне стали более образованными, живут дольше и в более качественном жилье. В докладе много подтверждений этого тезиса. Например, по итогам 2014 года в среднем российская семья только половину потребительских расходов тратила на покупку предметов и услуг первой необходимости, а остальное — на досуг, повышение транспортной мобильности, покупку товаров и услуг, расширяющих возможности для развития. Такая структура расходов делает потребление мощным драйвером развития экономики.
Есть и еще два важных сюжета для развития. Во-первых, это денежные сбережения населения. Их объем, включая ценные бумаги, вклады на валютных счетах и денежную наличность в иностранной валюте, по нашим расчетам, примерно на уровне 23,5 трлн руб. При этом порядка 3 трлн изъяты из экономики. Во-вторых, даже в тучные годы в России сохраняется свойственная кризисному состоянию повышенная доля расходов на оплату товаров и услуг. И не только потому, что доходов недостаточно, но и потому, что население не находило надежных сберегательных инструментов и перебрасывало на текущее потребление и покупку валюты порядка 5% своих доходов. В состоятельных домохозяйствах это спровоцировало перепотребление.
Обеспеченные как драйвер роста
В условиях рецессии можно говорить о трех возможных мерах оживления экономики. Во-первых, можно использовать инфляцию для развития импортозамещения, пусть доходы населения и будут снижаться. Во-вторых, можно развивать платные услуги, что позволит переложить на население часть обязательств бюджета. В-третьих, важно стимулировать граждан превращать их сбережения в инвестиции.
В первом случае необходима дополнительная адресная поддержка бедных слоев. Второй подход потребует новой модели распределительных отношений, при которой за бедных будет платить государство, но они должны доказать свою бедность. Средние слои населения будут софинансировать платные услуги, а обеспеченные станут их оплачивать в полном объеме, за исключением ограниченного перечня дорогостоящих услуг, доступность которых не должна быть связана с материальными возможностями. Например, скорая медицинская помощь, страховые случаи, дошкольное, школьное, да и высшее образование, где подтвержденный уровень знаний — более важный критерий доступа к бесплатным ресурсам.
Сложнее всего запустить третий механизм. Для этого необходим высокий уровень доверия экономическим и финансовым институтам, а это доверие сейчас довольно низко.
Итак, почему именно сейчас шанс опереться в развитии на человеческий капитал вырос? С одной стороны, потому, что еще более очевидной стала уязвимость сырьевой модели. С другой — потому что сектор домохозяйств стал богаче, но столкнулся с тем, что развиваться дальше за счет внутреннего экономического и интеллектуального потенциала стало невозможно. Экономические проблемы увеличили шанс для власти договориться с обществом о разделении ответственности за социальные инвестиции (образование, здравоохранение, пенсионное обеспечение), что поможет обеспечить качественные услуги для населения и экономический рост. Другой вопрос, хватит ли политической и экономической элите компетенций правильно распорядиться этим ресурсом.