Цена карантина: почему антикризисные меры придется расширять
Апрель стал первым полным месяцем самоизоляции, и по его итогам появилась возможность оценить величину удара, который получила российская экономика из-за введенных ограничений.
Задержка сигналов
Одной из проблем, которые выявил текущий кризис, стал острый дефицит макроэкономических данных, поступающих в реальном времени. Основная часть оперативных показателей, рассчитываемых Росстатом, формируется на месячном уровне и публикуется с лагом от недели до месяца. Первые подробные данные ВВП выходят через два месяца после окончания квартала. По нашим оценкам «дневного ВВП», основанного на оперативных данных, снижение ВВП во втором квартале составило 1,4%. Однако это также «модельные», а не фактические результаты.
Поэтому даже в середине мая сложно сказать что-то определенное на основе официальных статистических данных, а их надежность, скорее всего, снизилась. Предприятия могут опаздывать или не сдать отчетность из-за перехода сотрудников на удаленную занятость. Сложнее стало проводить опросы населения, к примеру, для оценки уровня безработицы.
В условиях дефицита информации оценивать происходящее и принимать решения довольно сложно. По всей видимости, с этим была связана скромность антикризисных пакетов, которые изначально анонсировали президент и правительство. Чиновники ориентировались на достаточно успешный первый квартал и не имели объективных данных о начавшемся спаде.
Одним из возможных индикаторов оценки спада является сокращение выручки компаний. По данным «Мониторинга отраслевых финансовых потоков», который начал выпускать ЦБ, объем входящих потока платежей сократился в апреле на 22% по сравнению с «нормальными» условиями. Без учета нефтяного сектора и госуправления снижение платежей составило 18%. Ожидаемо пострадали туристические компании, потерявшие до 90% выручки. Гостиницы недосчитались около 60%, индустрия развлечений — 65% выручки. Нефтяные компании в условиях обвала мировых цен на нефть потеряли около половину своей выручки, однако в большей степени это потери бюджета в виде нефтегазовых доходов. Существуют и более пессимистичные оценки. По мнению министра экономического развития Максима Решетникова, спад экономической активности в апреле мог составить 33%.
Очевидно, что карантинные ограничения уже сильно сказались на российской экономике. По оценкам ЦБ, месяц самоизоляции обходится в 1,5–2% ВВП. Объявленное окончание с 12 мая нерабочих дней, при том что число новых случаев заболевания не снижается, отчасти связано с потерями для экономики. Федеральные власти решили, что губернаторам на местах будет проще принимать решения о снятии тех или иных ограничений. Поэтому можно ожидать, что масштаб экономических потерь в мае будет меньше.
Антикризисная эволюция
В период экономического кризиса у властей есть два основных инструмента для борьбы — денежно-кредитная и бюджетная политика. Снизить процентную ставку Центрального банка можно быстро, без каких-либо проволочек. Поэтому ведущие регуляторы снизили процентные ставки до минимальных уровней еще в марте. Банк России тогда занимал выжидательную позицию. Риски усиления девальвации рубля компенсировали необходимость экономического стимулирования.
Однако в апреле позиция денежных властей полностью изменилась. На заседании 24 апреля ЦБ понизил ключевую ставку сразу на 50 базисных пунктов, до 5,5%. Судя по заявлениям его главы Эльвиры Набиуллиной, агрессивное снижение ставки будет продолжено. Более того, в России начнется собственный вариант политики «количественного смягчения» в виде долгосрочных операций РЕПО. Первые операции годового РЕПО должны начаться в конце июня. В качестве обеспечения выступят ОФЗ, таким образом будет стимулирован спрос банков на госдолг и повысится уровень ликвидности в банковской системе. Даже анонс появления этого инструмента способствовал росту спроса на новые выпуски ОФЗ.
Денежная политика может стимулировать экономику за счет удешевления кредита, однако в условиях карантина ее эффективность будет низкой. Если предприятия столкнулись с неэкономическими ограничениями в виде запрета на свою работу, то даже дешевый кредит мало чем им поможет.
В этих условиях главную роль должен сыграть другой канал антикризисной политики — бюджетный. За несколько недель правительство представило уже три пакета антикризисных мер. Первый включал кредитные каникулы для малого и среднего бизнеса и граждан, финансовую поддержку пострадавшим отраслям, программу льготного кредитования под выплату заработных плат. Наиболее значимой мерой стало снижение ставок социальных взносов с 30 до 15% для малого и среднего бизнеса. Однако общий объем пакета не превышал 0,3–0,4% ВВП и был явно недостаточен, чтобы повлиять на макроэкономическую динамику.
Возникшие сложности (к примеру, низкий уровень одобрения кредитов под выплату зарплат и реструктуризации ипотечных кредитов) практически сразу же вынудили власть объявить о втором пакете мер. Он включал формирование списка системообразующих предприятий, которым были обещаны субсидированные кредиты, поддержку региональных бюджетов, дополнительные выплаты медработникам. С учетом предоставленных госгарантий общую стоимость второго пакета можно оценить в 0,9–1% ВВП.
Оба этих пакета вызвали критику из-за своих размеров, а также ориентации на поддержку предприятий, а не граждан. 11 мая президент Владимир Путин представил третий пакет: его стоимость составляет около 800–900 млрд руб., включая расходы на льготное кредитование (300 млрд), налоговые каникулы (200 млрд) и выплаты семьям (270 млрд). Существенным изменением в подходах стало решение о прямых единовременных выплатах (10 тыс. руб.) на каждого ребенка 3–16 лет. Эта мера не предусматривает адресность, деньги пойдут и в состоятельные семьи. Однако в России существует тесная корреляция между наличием детей и уровнем благосостояния, и в основном выплаты помогут не очень обеспеченным слоям.
Власти, пусть и с определенным опозданием, начали осуществлять прямые выплаты населению, непосредственно поддерживать малый и средний бизнес и смягчать денежно-кредитную политику. Кстати, именно к таким шагам призывала группа экономистов, опубликовавшая в середине апреля доклад «Коронакризис-2020: что будет и что делать?».
Что дальше — рынок труда?
Вторая волна экономического кризиса в России может быть связана не с развитием пандемии, а с ухудшением ситуации на рынке труда. Во время прошлых кризисов безработица традиционно росла не слишком сильно. Предприятия — как под давлением властей и трудового законодательства, так и по коммерческим соображениям — предпочитали не увольнять сотрудников, а переводить на неполную рабочую неделю или сокращать стимулирующие выплаты. В итоге уровень доходов граждан снижался, но безработица не слишком росла.
Сейчас другая ситуация. Основной удар приходится на те отрасли, где присутствует высокая доля ИП, самозанятых, малого и среднего бизнеса и неформальной занятости. Из 72 млн российских занятых лишь 32 млн человек работают на крупных и средних предприятиях и в бюджетном секторе, остальные 40 млн трудоустроены иначе. Около 25 млн человек заняты в неформальном секторе. Поэтому возврат ранее уплаченных налогов и минимальное пособие по безработице мало помогут этим категориям.
Сокращение потребительского спроса со стороны потерявших работу или существенную часть дохода граждан представляет собой основную угрозу для быстрого экономического восстановления. Поэтому в последующих антикризисных пакетах необходимо усиливать фокус на поддержку пострадавшего населения. К примеру, текущее пособие по безработице даже после недавнего повышения возмещает лишь 25–30% от средней величины потерянной заработной платы. Повышение максимального размера пособия до уровня хотя бы 50% имело бы понятный адресный характер и поддержало бы уровень потребления в кризисный период.