Вопрос дальности: почему Москва и Вашингтон снова спорят о ракетах
Заявление Кэй Бейли Хатчисон, постоянного представителя США при НАТО, о том, что американским ответом на предполагаемое нарушение Россией Договора о ракетах средней и меньшей дальности (РСМД) могла бы стать ликвидация ракет, которые разрабатываются Россией в нарушение договора, вызвало острую реакцию по обе стороны Атлантики. Эта фраза Хатчинсон, как и все ее выступление 2 октября, дают большое поле для интерпретаций.
Игра со словами
Некоторые авторы перевели английское выражение «take out», которое использовала Кэй Хатчисон, как «сбивать», что придало ее выступлению агрессивный характер. Справедливости ради, если бы она имела в виду именно «сбивать», это не являлось бы выражением особенно агрессивных планов США. Подобная ситуация возможна, только если Россия применила бы эти ракеты против целей, которые защищены американской системой ПРО. В подобных условиях любое государство имеет право сбивать ракеты противника.
Но некоторые официальные лица в России пошли дальше, предположив, что речь шла о военной операции с целью уничтожения ракет и всего, что к ним имеет отношение, на территории нашей страны. Такая интерпретация спровоцировала резкие высказывания, в которых подчеркивались безответственность, некомпетентность и даже безумие подобных слов американского дипломата. На этом фоне наиболее сдержано прозвучал комментарий пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова о том, что в Москве предпочитают не уделять излишнее внимание заявлениям послов в то время, когда столько неопределенности в сигналах на более высоком уровне.
Как бы то ни было, выступление Хатчисон и его последствия показательны во многих отношениях. Ее слова действительно содержали намек на активные действия США в ответ на предполагаемые нарушения Россией Договора о РСМД. Такие действия могут включать политическое давление, санкции, разработку таких же систем в самих Штатах, демонстрацию силы, угрозу выхода и выход из договора и, как самые крайние шаги, диверсии и военные операции.
Последние сценарии представляются самыми фантастическими, но в разной степени. К сожалению, нельзя полностью исключать диверсионную деятельность — серия смертей иранских ученых, имевших отношение к ядерной программе, была примером подобных действий одного государства (предположительно Израиля) против нежелательного развития военных возможностей другого. Эти же цели могут преследовать и кибератаки на объекты в одной стране, представляющиеся опасными для другой, что показал пример вируса Stuxnet, использованного, чтобы помешать Ирану реализовать его программу по обогащению урана.
Известны примеры и военных действий против объектов в других странах, например, израильская операция «Опера» по уничтожению иракского ядерного реактора «Осирак» в 1981 году или американский удар в 2017-м по сирийской базе «Шайрат», якобы имевшей отношение к военной химической программе Дамаска. Конечно, эти примеры не показательны в контексте российско-американских разногласий вокруг Договора о РСМД. В США вряд ли найдутся голоса, призывающие к такой авантюре, если даже сценарии применения силы против намного более слабой КНДР не нашли серьезной поддержки.
Если Вашингтон, как там утверждают, заинтересован вернуть Россию к соблюдению Договора о РСМД, то до и во время активных военно-политических действий должны быть использованы все дипломатические инструменты, в том числе подача ясных сигналов. Если обе стороны заинтересованы в выходе из кризисной ситуации, они должны оставить друг другу возможность сохранить лицо.
Странная ракета
Однако российско-американские отношения страдают в том числе из-за неработающих дипломатических инструментов. В своих ответах на вопросы журналистов американский дипломат ошибочно упомянула, что якобы нарушающая Договор о РСМД российская ракета является баллистической, хотя в конце прошлого года старший советник президента США по ядерным проблемам Кристофер Форд подтвердил, что у Вашингтона есть вопросы по ракете 9М729 для мобильной пусковой установки «Искандер», а это крылатая ракета. Из-за этой разноголосицы в Москве может возникнуть ложное ощущение, что у американской стороны нет четкого понимания, в чем же заключается предполагаемое нарушение Россией Договора о РСМД.
Впервые о вероятном нарушении договора, связанном с созданием новой крылатой ракеты, американская сторона оповестила российскую в 2013 году. Через два года Вашингтон сообщил о своих опасениях союзникам по НАТО. Весной 2017 года американское командование доложило, что спорная ракета принята на вооружение и развернута. А в декабре она впервые была названа — 9М729. В Вашингтоне утверждают, что пришли к заключению о нарушении договора, основываясь не только на оценках тактико-технических характеристик этой ракеты, но и факте ее испытательного пуска с полигона Капустин Яр на запрещенную дальность. Поскольку этот полигон не позволяет испытывать ракеты средней дальности в пределах России, испытательный полет мог завершаться на полигоне Сары-Шаган, расположенном в Казахстане — в 2 тыс. км от Капустина Яра. Напомним, что запрету, в соответствии с договором, подлежат ракеты с дальностью от 500 до 5500 км. Российская сторона признает факт существования 9М729, никак не комментирует данные о ее испытаниях и не согласна с тем, что эта ракета нарушает Договор о РСМД.
Обмен обвинениями
Проблема усугубляется явным нежеланием двух сторон помочь друг другу сохранить лицо. Акцентируя тему предполагаемого нарушения Россией Договора о РСМД, американская сторона ставит российскую в позицию провинившегося школьника, который должен признать свою вину и пообещать исправиться. Российская сторона отвечает той же монетой, высмеивая американские претензии и выдвигая собственные в адрес США — чего стоит один лишь вопрос российского МИДа о высокопоставленном американском дипломате, с добавлением уничижительного «так называемый»: «Кто уполномочил эту даму делать подобные заявления?».
Нарушенная система обмена сигналами и демонстрация взаимного неуважения не способствуют профессиональному диалогу по накопившимся проблемам вокруг Договора о РСМД. В этом контексте перенос Вашингтоном акцента на активные военно-политические действия, а не сугубо дипломатические решения, только усложняет проблему и приближает конец договора.
Если Вашингтон и Москва действительно заинтересованы в сохранении Договора о РСМД, путь к выходу из кризиса лежит через создание благоприятной атмосферы для диалога, когда обе стороны проявляют взаимное уважение и шлют друг другу предельно ясные сигналы, когда предпочтение отдается профессиональному разговору дипломатов, военных и технических специалистов, а не громким публичным заявлениям, и когда, в конце концов, лидеры России и США совместно подтверждают приверженность двух стран своим обязательствам.
Места для дискуссий
У России и США нет недостатка в форматах для консультаций. Существует Специальная контрольная комиссия, которая со времени ратификации договора провела 31 встречу (последние две — в ноябре 2016 года и декабре 2017-го). Кроме того, существуют форматы консультаций по стратегической стабильности на уровне заместителей министра иностранных дел России и госсекретаря США, встреч начальника Генерального штаба ВС РФ и председателя комитета начальников штабов ВС США и, наконец, встреч секретаря Совета безопасности России с помощником президента США по вопросам национальной безопасности.
Но встречи высокопоставленных сановников вряд ли могут решить накопившиеся проблемы Договора о РСМД, они нужны скорее для обмена сигналами. Специальная контрольная комиссия выглядит наиболее подходящим форматом для обсуждения технических деталей. Но поскольку за время кризиса вокруг договора эта тема была крайне политизирована и увязана с проблемами, выходящими за рамки компетенции комиссии (например, с проблемой ПРО в Европе), более эффективную роль могли бы сыграть неформальные встречи экспертов. Именно такая встреча, по словам замминистра иностранных дел Сергея Рябкова, прошла этим летом в Женеве. С определенной долей оптимизма он признал, что «мы углубляем диалог, формируем некую базу, на которой можно при наличии соответствующего политического импульса продвинуться дальше». Остается надеяться, что этому процессу не помешают заявления вроде тех, которые недавно сделали посол Хатчисон и ее заочные оппоненты в Москве.