Попавшие в Сеть: как государство усиливает контроль за Рунетом
Международная правозащитная группа «Агора» опубликовала доклад «Свобода интернета-2017: ползучая криминализация», посвященный обзору ограничений в российском сегменте мировой Сети и новым трендам в государственном регулировании интернета. Отношение государства к интернету в России можно условно разбить на три неравных этапа. Первый — пока самый длительный — игнорирование. Этот период продолжался до прихода на президентский пост Дмитрия Медведева, который своим увлечением гаджетами открыл краткий медовый месяц во взаимоотношениях государства и интернет-отрасли. Фраза «Превед Медвед» ознаменовала выход сетевых активистов и блогеров из маргинальной зоны, признание их государством. Этот романтический период продолжался ровно до ухода Медведева из Кремля.
Отправной точкой третьего этапа — контроля, ужесточения и ограничений — послужило принятие в 2012 году знаменитого закона о черных списках в интернете. Он впервые вводил концепцию блокировок интернет-сайтов со спорным контентом. С тех пор происходит планомерное увеличение роли, влияния и контроля государства в Сети. Интенсивность блокировок перманентно нарастала, выйдя на топовые значения в 2016 году. В середине 2017 года Роскомнадзор сообщил о том, что за пять лет действия закона о черных списках в различные реестры внесли 275 тыс. сайтов. Начиная с 2013-го (первого полного года применения закона) число блокировок ежегодно чуть ли не удваивалось: 2013-й — 14,5 тыс., 2014-й — 29 тыс., 2015-й — 50 тыс., 2016-й — 87 тыс. В 2017-м темпы снизились — результаты повторили предыдущий год.
10 млн сайтов
Возможно, по случайному стечению обстоятельств, именно в 2017 году внимание на блокировки обратил Европейский суд по правам человека, коммуницировав сразу целую серию жалоб. Так, дело председателя Ассоциации интернет-издателей Владимира Харитонова, блог которого попал под сопутствующую блокировку (многие сайты становятся недоступными, поскольку делят общий IP-адрес с кем-то из внесенных в черный список), ЕСПЧ назвал потенциально ведущим. Это значит, что при его рассмотрении может быть выявлена системная проблема, которая потребует от государства принятия мер общего характера.
По данным «РосКомСвободы», из-за блокировки по общему IP общее число заблокированных интернет-ресурсов превысило 10 млн. Судя по всему, 2017 год стал переломным и в отношении российских властей к блокировкам. Министр связи Николай Никифоров заявил об их неэффективности, предложив сконцентрироваться на поиске распространителей запрещенной информации.
Криминализация контента
Именно преследование пользователей становится вторым важным направлением политики государства в отношении интернета. И здесь мы отмечаем интересные тенденции. В прошлом году это изменение фокуса вылилось в целую серию составов преступлений, появившихся в Уголовном кодексе. Если ранее власти ограничивались объявлением той или иной категории информации запрещенной — с последующей активной блокировкой этого контента в Сети, то теперь за этими действиями следует криминализация указанного контента.
Это ярко проявилось в истории с «синими китами». Преследование «групп смерти» материализовалось в виде двух новых статей Уголовного кодекса об ответственности за побуждение к самоубийству (ст. 110.1 и 110.2). Сама статья «Доведение по самоубийства» была дополнена пунктом об использовании СМИ и интернета, а наказание по ней ужесточено с 5–8 лет лишения свободы до 8–15 лет.
После дела «хабаровских живодерок» статью о жестоком обращении с животными дополнили пунктом об использовании СМИ (включая интернет) в целях демонстрации жестокости с наказанием от трех до пяти лет лишения свободы.
Но, как правило, блогеров в России преследуют по антиэкстремистским статьям Уголовного кодекса. Здесь также интересна динамика. В 2013–2015 годах продолжался рост числа уголовных дел по ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды) с 185 до 378 осужденных за год. 2016 год практически повторил значения 2015-го. А за первое полугодие 2017 года (самые последние данные судебной статистики) было вынесено 205 приговоров. Другими словами, с 2015 года рост числа осужденных по 282-й статье прекратился.
Рост влияния ФСБ
Здесь важно понимать, что предварительное следствие по таким делам ведет Следственный комитет. Кардинально иначе обстоит ситуация с уголовными делами, подследственными ФСБ. Ярче всего динамика проявляется в числе приговоров по «террористической» статье 205.2 УК РФ (публичное оправдание терроризма, призывы к террористической деятельности). Если в 2013 году было всего два таких приговора, то в 2016-м — уже 47, а за первое полугодие 2017-го — 33. То есть за пять лет число осужденных за призывы к терроризму, как правило в интернете, увеличилось в 30 раз.
Двукратный рост с 2015 года показывают приговоры по ст. 280 (призывы к экстремистской деятельности). Следствие по этой статье также ведут сотрудники ФСБ. Конечно, в сумме приговоры по этим статьям недотягивают до количества приговоров по 282-й, однако все чаще оперативное сопровождение и по делам о возбуждении ненависти осуществляют оперативники органов госбезопасности.
В этом контексте заметно существенное снижение влияния Следственного комитета и Центра по противодействию экстремизму на фоне резкого усиления ФСБ. Ее влияние на сектор интернета дополнилось знаковым уголовным делом в отношении ряда руководителей Роскомнадзора, который прежде был основным регулятором и контролером интернета.
Атака на мессенджеры и VPN
Заход на территорию Роскомнадзора оформился в виде наступления на мессенджеры. Заработал так называемый реестр организаторов распространения информации, созданный как раз для доступа российских властей к переписке пользователей. Отказ в регистрации в реестре повлек весной 2017 года блокировку BlackBerry-месcенджера и интернет-радио Zello c последующей атакой на Telegram. В июне 2017 года ФСБ заявила о том, что Telegram используется террористами, в июле потребовала предоставить коды шифрования, в сентябре возбудила административное дело, которое завершилось в конце года наложением на мессенджер штрафа в размере 800 тыс. руб., и создала условия для его возможной блокировки. Эта история сопровождалась заявлениями Владимира Путина о фактическом вреде анонимности. При этом именно в прошлом году получили расцвет Telegram-каналы, которые зачастую стали конкурировать с традиционными и даже интернет-СМИ.
Атака на анонимность дополнилась запретом на использование VPN — средств шифрования трафика и обхода блокировок — для доступа к заблокированным сайтам. Ожидаемо обострилось противостояние между продвинутыми пользователями Сети, выступающими за анонимность и шифрование данных, и попытками властей эту анонимность ликвидировать, а к данным иметь неограниченный доступ. В связи с этим объясним и выход на первый план ФСБ.
Физическое насилие
Еще одним заметным трендом стал резкий рост нападений и угроз в отношении интернет-журналистов и активистов. Всего за десять лет мы отметили 214 таких случаев, почти треть из которых (67) произошла в последний год. Больше чем в половине фактов угрозы насилия исходили от представителей власти: полиции, администрации, казаков. Их доля может быть и выше, поскольку в каждом третьем случае нападавшие остались неизвестными.
В результате описанных трендов интернет все больше становится сферой компетенции правоохранительных органов, а следовательно, все находящиеся в этой сфере игроки — их потенциальными клиентами: либо как потерпевшие от разных форм криминального насилия, либо как субъекты уголовного преследования.