Управляемая «оттепель»: о чем говорит пересмотр дел Дадина и Чудновец
Курганский областной суд отменил приговор Евгении Чудновец и освободил ее из колонии. Чудновец отбыла четыре из пяти месяцев своего срока за якобы распространение в интернете детской порнографии. Заместитель генпрокурора России почти дословно переписал доводы кассационной жалобы адвоката. Ранее, при рассмотрении апелляции, тот же Курганский суд отказался освободить Чудновец, хотя об этом просили и прокурор, и адвокаты. Затем тот же суд отказал в кассационной жалобе на приговор. Только после вмешательства Генеральной прокуратуры и Верховного суда приговор был отменен. Теперь Евгения получит право на возмещение вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием.
История Чудновец развивалась на фоне еще более резонансного дела Ильдара Дадина. Первое уголовное дело по статье о нарушениях законодательства о митингах, первый обвинительный приговор, заключение под стражу в зале суда. Шокирующие три года колонии общего режима — для впервые совершившего деяние, по делу средней тяжести, при чисто политической подоплеке, в Москве под прицелом всех средств массовой информации. Легкая коррекция приговора в апелляции со снижением срока. Но потом этапирование, появление в славящейся жестким режимом карельской зоне, мощнейший скандал после заявления о пытках, резкая реакция тюремного ведомства. Затем демонстративно долгое и тайное этапирование Ильдара в удаленную колонию на Алтае, открытое заседание Конституционного суда, признание им неверного толкования статьи Уголовного кодекса в деле Дадина. После этого происходит совершенно стремительное вмешательство Верховного суда, истребование дела и оправдание Ильдара с освобождением из колонии.
Политические освобождения
В обоих делах — Чудновец и Дадина — судебная система продемонстрировала просто феноменальные скорости. Уголовное дело Чудновец в прямом смысле летело из Кургана в Москву самолетом, причем туда и обратно. Такое в российских реалиях возможно только в ручном режиме и при соответствующем согласовании.
В памяти всплывают мгновенное освобождение из той же карельской колонии Михаила Ходорковского в декабре 2013-го, такое же внезапное досрочное освобождение по амнистии гринписовцев, осужденных по делу Arctic Sunrise, Маши Алехиной и Нади Толоконниковой — за два месяца до конца срока. Ну и, конечно, рекордсменом до сих пор можно считать Кировский облсуд, который летом 2013 года в течение суток отменил приговор о пятилетнем тюремном сроке Алексею Навальному по «делу «Кировлеса».
Во всех предыдущих случаях причины внезапной мягкотелости системы лежали на поверхности. «Оттепель» декабря 2013-го была связана с предстоящей Олимпиадой в Сочи. Помилование Навального явно касалось его участия в избирательной кампании мэра Москвы. Трудно было сомневаться в узкополитических, тактических целях точечных освобождений.
Последние послабления в виде внезапной свободы для Дадина и Чудновец, перевода под домашний арест «последнего болотника» Дмитрия Бученкова в Москве и ловца покемонов Руслана Соколовского в Екатеринбурге были встречены восторженным гулом прогрессивной общественности. Либеральный джинн и вовсе был готов вырваться из бутылки, если бы не 11-часовой обыск дома у правозащитницы Зои Световой по древнему «делу ЮКОСа». Такой же внезапный и труднообъяснимый, как и описанные выше освобождения.
Федеральные власти никак не пытались сбить разговоры об «оттепели», более того, аккуратно их подогревали. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, глава Верховного суда Вячеслав Лебедев, уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова и представители Минюста публично высказались за рассмотрение вопроса о декриминализации статьи УК, по которой осудили Дадина.
Торможение ухудшения
Еще раньше нами было отмечено прекращение роста числа политически мотивированных уголовных дел. 12 лет работы по защите гражданских активистов, правозащитников, журналистов, руководителей общественных организаций позволяют тонко чувствовать изменение ветра. Нельзя говорить об улучшении, скорее, о торможении ухудшения. В стране десятки политзэков, они продолжают сидеть.
Политологи стали говорить об отвинчивании гаек, юристы — о желаемой судебной реформе. Так или иначе, понятно, что происходящее началось не в феврале, что изменения явно внедряются сверху, вполне сознательно, но без каких-либо разъяснений.
Учитывая тактические цели предыдущих пересмотров резонансных дел, есть серьезные основания полагать, что происходящее связано с главным политическим событием предстоящего года — президентскими выборами.
Подготовка к ним началась весной прошлого года. Произошла пертурбация правоохранительных органов — упразднились избыточные Госнаркоконтроль и миграционная служба, был создан силовой политический спецназ — Росгвардия. Резко снизилось влияние Следственного комитета — а ведь именно СКР в 2012–2016 годах был главным проводником репрессивной внутренней политики.
Старый формат постепенно переставал работать. Эффективность показательных посадок снизилась. Ведущие оппозиционные общественные деятели привыкли работать в условиях перманентных рисков уголовного преследования. Кто-то покинул страну, оказавшись вне досягаемости силовиков, но и выпав из политического процесса. Протестные митинги давно не набирают большой численности, некоммерческие организации деморализованы законом об иностранных агентах. Самоцензура укоренилась в интернете. Статистику экстремистских уголовных дел в основном обеспечивают маргинальные высказывания провинциальных пользователей сети и «нетрадиционные» мусульмане.
Государственная функция запугивания и адресных репрессий в последние годы делегировалась провластным общественным объединениям. За Навальным теперь охотится не Александр Бастрыкин, а организации вроде НОДа или «Антимайдана».
Под надежным присмотром
На первый план вышла задача не запугивания и репрессий, а сбор информации и профилактика протестной деятельности. А это компетенция совсем иных органов. Именно ФСБ в последнее время сконцентрировала в своих руках основную функцию контроля над внутренней политикой. Сотрудники госбезопасности задерживают губернаторов, генералов и влиятельных бизнесменов, обрушивают репутации бизнесов и ведомств, защищают интернет от дурного влияния Запада.
Ничто так не добавляет работы оперативным подразделениям, как управляемая «оттепель». Смелые высказывания, новые лидеры и инициативы, планируемые и обсуждаемые протестные акции сразу привлекают к себе внимание. Приближающиеся президентские выборы, начавшиеся избирательные кампании, хорошие новости из судов на фоне наступающей весны не могут не разбудить дремлющий гражданский протест. Его постепенная активизация продолжится вплоть до апогея в марте следующего года. К лету 2018 года информацию соберут, проанализируют и передадут куда следует для принятия решений. И к осени у адвокатов снова будет много работы. Этот сценарий необходимо учитывать.
Есть, конечно, и другой вариант — адресат либеральных сигналов Кремля может находиться не внутри страны, а за рубежом. Внешняя политика, остающаяся в центре внимания президента, находится в зоне турбулентности. Владимир Путин в глазах западной либеральной общественности олицетворяет темные силы, угрожающие миропорядку. Внезапные шаги в сторону демократизации только добавят неопределенности, а следовательно, Кремль получит тактическое преимущество в дипломатической игре. Учитывая, что в мире много политиков, с радостью готовых обманываться, число сторонников российского президента только увеличится.