Удар по Берлину: какими будут политические последствия нового теракта
Сейчас немецкие власти дозируют информацию о ходе расследования произошедшего 19 декабря на Брайтшайдплацт теракта, считая, что это поможет проведению расследования. В настоящее время под подозрением находится гражданин Туниса, известный полиции под разными именами — как Ахмед А., рожденный в Скендире, как Анис А., рожденный в Татауине и как Мохаммед Н., рожденный в Александрии.
Первая реакция
Министр внутренних дел Германии Томас де Мезьер назвал берлинскую трагедию 19 декабря «страшной ночью», которая будет иметь политические и правовые последствия, хотя масштаб этих последствий предсказать весьма трудно. Начиная с ноября 2015 года немецкие спецслужбы регулярно получали информацию о подготовке террористических атак в местах скопления людей. Уже были приняты особые меры предосторожности: во время массовых и культурных мероприятий, таких как Октоберфест, были усилены наряды полиции и введен контроль ручной клади посетителей, ограничены размеры проносимых сумок и рюкзаков.
Как реакция на теракт появилась идея о закрытии по всей стране 2500 рождественских рынков. От нее отказались, но усиление мер безопасности происходит повсеместно. В Кельне говорят об ограничении на въезд грузового транспорта в центр города; рождественские рынки Дрездена на следующий день после берлинской трагедии были обнесены бетонными блоками, а в Гамбурге на улицах появились наряды полиции, вооруженные автоматами.
В поиске ответов на эти вопросы уполномоченные службы Германии взяли на вооружение тактику американских спецслужб — Boston Cloud, когда после теракта во время Бостонского марафона все видео и фото с места происшествия были загружены в интернет и стали доступны лишь спецслужбам для расследования и идентификации пострадавших. Именно этим объясняется просьба немецкой полиции воздержаться от распространения в интернете фото- и видеосъемок произошедшего.
Распознавание лиц
Теракт в столице заново поднял многие спорные вопросы внутренней политики страны — об объеме и полномочиях спецслужб, уровне контроля и наблюдения за жителями страны и миграционной политике кабинета Ангелы Меркель. Сенатор внутренних дел города Берлина Андреас Гайзель заявил, что усиления видеоконтроля на улицах не произойдет. Однако это заявление сразу вызвало волну протестов. Представители профсоюза полицейских и коллеги по партии выступили за «политическое переосмысление» такого подхода. Идея об усилении видеонаблюдения и использовании технологий распознавания лиц принадлежит Томасу де Мезьеру. Он выступил с этой законодательной инициативой в октябре, но в начале ноября 2016 года законопроект был раскритикован и отклонен представителями правящей партии, так как существующие меры безопасности дают «достаточное поле действия уполномоченным спецслужбам для развертывания умных механизмов видеоконтроля». Теперь это решение уже не кажется окончательным.
Руководитель конференции глав министерств внутренних дел земель Клаус Буйон из партии ХДС сразу после событий в Берлине предложил упростить порядок прослушивания телефонов, чтения сообщений мессенджеров и ввести уже с января 2017 года усиленный контроль за беженцами. А главным его предложением стал отказ в праве на убежище тем, кто в какой-либо форме скрывает информацию о себе. Последнее — явный популизм, так как де-юре убежище и так не предоставляется лицам, в отношении которых имеются достаточные сомнения. По мнению Буйона, Германия находится в «состоянии войны», хотя террористы не солдаты, а убийцы.
Политический капитал на трагедии Берлина уже зарабатывают многие — от популистов, правых радикалов до сторонников Христианско-демократической партии канцлера Меркель. Глава Христианско-социального союза (ХСС) Хост Зеехофер через несколько часов после трагедии заявил, что «[мы] все жертвы и виновные, что [мы] должны переосмыслить и по новому перестроить миграционную стратегию и политику внутренней безопасности страны». Представители «Альтернативы для Германии» и недавно созданная праворадикальная группа Einprozent (1%) уже анонсировали проведение марша своих сторонников под лозунгами «Безопасность для Германии».
Террор и миграция
В Германии, по оценкам криминальной полиции, могут находиться примерно 500 радикальных исламистов и чуть более 200 лиц, возможно, поддерживающих эту идеологию. Важно понимать, что эти лица проникли в страну не с основным наплывом гуманитарных мигрантов в 2014–2016 годы. Действительно, многие из них воспользовались хаосом первых дней, когда Германия не справлялась с людским потоком. Сегодня миграционный менеджмент выстроен, хотя есть проблемы с высылкой и идентификацией лиц, попавших в страну в первые дни хаоса. Германия не свернет гуманитарную линию своей миграционной политики, потому что не считает миграцию и терроризм двумя сторонами одной медали. Канцлер Ангела Меркель четко прояснила эту позицию в своем заявлении от 20 декабря: «Будет сложно и тяжело, если окажется, что виновным в теракте окажется лицо, обратившееся и получившееся убежище в стране... Особенно несправедливо это будет по отношению к немцам, добровольно помогающим сотням беженцев, и по отношению к тем самым беженцам, кто нуждается в нашей помощи и прибежище и делает все, чтобы стать частью [немецкого общества]».
Терроризм — беда не только Берлина, Ниццы или Парижа. Это беда всего разумного человечества. И хотя правительство Германии, несомненно, представит в ближайшее время новые законы для усиления мер контроля внутри страны, полного искоренения террористической заразы никто не обещает.