Что европейский бизнес думает о санкциях
Большинство моих проектов – в области газопереработки, и мне постоянно приходится общаться с европейскими партнерами как по поставкам оборудования, так и по части сбыта. Личные реакции бизнес-партнеров на последние политические события сильно отличаются от той позиции, которую занимают представители их правительств и озвучивается в СМИ.
Казалось бы, именно Германия и Польша – наиболее активные апологеты санкций со стороны ЕС. В прибалтийских государствах также постоянно обсуждается и на правительственном уровне, и на уровне экспертов возможность вторжения «зеленых человечков» на благодатные янтарные земли. Мы постоянно видим в СМИ давление со стороны Ангелы Меркель на немецкие элиты и на международное сообщество с целью оказания экономического воздействия на Россию. Но в реальности конфликтом с Россией озабочены только политики. За последние месяцы я общался с десятками представителей немецкого делового сообщества и ни разу не столкнулся с агрессией ни по отношению к России, ни по отношению ко мне. Я слышал другое: «мы не понимаем, зачем Германия поддерживает санкции», «это так глупо» и т.д.
Что касается прибалтов, с ними и раньше все было непросто. С одной стороны, большая часть экономик трех бывших союзных сестер зиждется на взаимоотношениях с Россией, с другой, все это воспринимается как ситуация временная, и скоро наши дорожки разойдутся. Тем не менее даже в Эстонии я услышал от одного менеджера, работающего в крупнейшей газовой компании страны, что «санкции и бизнес не совместимы». Это вселило в меня уверенность, что со стороны бизнеса институт санкций не имеет поддержки ни в одной стране.
Тем не менее одно дело – поддерживать или не поддерживать морально, а другое – исполнять или не исполнять предписания.
У меня несколько проектов, связанных с Германией. По одному из них должны были уже начаться поставки оборудования, которое в России не производится и производиться пока не будет – это каталитические трубы, которые используются для закладки катализаторов в печах риформинга или пиролиза. Небольшое производство было запущено на «ТольяттиАзоте», но пока не получило серьезного развития. Все отечественные химические и нефтеперерабатывающие предприятия вынуждены работать с зарубежными поставщиками. И вдруг два месяца назад производители труб перестали выходить на связь, не отвечали на звонки и письма. Это наши старые партнеры: я совместно с ними построил уже два завода, уже восемь лет мы работаем душа в душу.
Решила все личная встреча, организованная по дружеским неформальным каналам. Выяснилось, что партнер пребывает в шоке от санкций, введенных против предприятия, с которым мы работаем, и все это время пытается убедить Министерство иностранных дел – которое в Германии дает разрешение на экспорт в ситуации эмбарго, – что оборудование поставляется не для добычи, а для переработки, и не попадает под введенные ограничения.
Выслушав старого бизнес-партнера, я не мог по старой русской традиции не нарисовать несколько схем на салфетке. Все они были в ужасе отвергнуты с неприемлемой для нашей души формулировкой: «Но мы же знали, для кого вы это строите!» Сейчас мы ждем согласования МИДа Германии, которое вроде бы должно случиться. Но проблема все же есть.
Конечно, в ситуации санкций газохимия и нефтепереработка оказываются наиболее уязвимыми сегментами экономики. Очень многое не производилось и в Советском Союзе: помимо каталитических труб, это и компрессоры, и горелки, и самое главное – катализаторы. Если вдруг санкции каким-то образом распространяться на катализаторы, через два года встанут все НПЗ. И ездить будем только на прямогонном 76-м бензине.
Главный риск для бизнеса заключается в том, что санкции могут быть введены непосредственно перед поставкой продукции или технологий. Тогда, когда изменять будет уже что-то поздно. Прописать эти риски заранее в контрактах не представляется возможным. Так что отечественным предпринимателям либо необходимо принять для себя решение не ходить в страны, где есть риск введения санкций против нас, либо надеяться на авось. Страховки не может быть никакой, ибо убытки от законодательных решений, приводящих к срыву поставок, западным партнером покрываться не будут.
Тем не менее никто в Европе не видит в бизнесменах из России виновников сложившейся политической ситуации. Может быть, потому, что те, кто приезжает в Европу, уже сами похожи на европейцев и давно разделяют общеевропейские ценности, а те, кто носится с дикими идеями, общими с европейским бизнесом делами и не занимаются.
Окно для бизнеса в Европу не закрыто. Более того, бизнесмены, вероятно, рассматриваются правительствами европейских стран, как и туристы, в качестве гуманитарного инструмента воздействия. Поступи они против нас агрессивно, закрой перед нашим носом последнюю форточку, кто бы тогда был их экономическим союзником внутри России?
Но ситуация чрезвычайно сложная, нашим же государством и усугубляемая, хотя объективно понятно, почему. Те же запреты на привлечение иностранных подрядчиков к госзакупкам по отдельным направлениям: с одной стороны, это ответ на западные санкции, а с другой – это и ставни, закрываемые с нашей стороны.
Мы живем в эпоху тяжелого политического и экономического риска. Но остановить бизнес очень сложно, он находил лазейки и в худшие времена. Опора на бизнес-связи, возможно, сегодня лучшее средство оздоровления политического климата.