Успех изгнанника: как Збигнев Бжезинский создавал облик современного мира
Смерть Збигнева Бжезинского закрыла «демократическую главу» в истории холодной войны. Все политологи в США, приходящие во власть, принадлежат к одному из лагерей — республиканскому или демократическому. Бжезинский свой выбор сделал еще более полувека назад и стал самой известной фигурой в своем лагере.
Подобно Генри Киссинджеру — своему сопернику и коллеге, ведущему лидеру противоположного лагеря, Збигнев Бжезинский родился в Европе и стал натурализованным гражданином США уже в зрелом возрасте. Выходец из семьи польского дипломата, Збигнев с раннего детства жил в разных странах и получил довольно космополитическое воспитание. Находясь с десяти лет в Канаде, в Монреале, он овладел английским и французским языками. Как и все поляки, пережившие драму Второй мировой войны, Бжезинский не просто на всю жизнь остался пылким патриотом Польши, но и все его мировоззрение было сформировано этим катастрофическим опытом. По сути, он являлся изгнанником, лишившимся родины, покинув ее ребенком в 1938-м (отец не пожелал возвращаться в коммунистическую Польшу). И хотя Бжезинский более чем успешно инкорпорировался в американскую жизнь, польские корни давали знать о себе в течение всей его деятельности.
После успешного начала академической карьеры (он быстро стал ведущим советологом США) Бжезинского довольно рано начали привлекать к консультированию правительства по вопросам внешней политики. Он выступал советником Джона Кеннеди и Линдона Джонсона во время их избирательных кампаний, а при последнем успел поработать и в официальном статусе советника при Госдепе.
В центре событий
Его звездный час настал при Джимми Картере, в 1977-м, все четыре года его пребывания в Белом доме Бжезинский занимал должность советника по национальной безопасности, выступая в роли «демократического» Киссинджера, который перед тем заложил прецедент, сделав данный пост одним из самых влиятельных в администрации. Сложился парадоксальный тандем: Картер, один из самых слабых президентов в истории США, и Бжезинский, один из самых сильных советников по национальной безопасности. Вместе с Иоанном Павлом II, избранном папой в 1978 году, Збигнев Бжезинский стал самым знаменитым поляком современности, к которым присоединился в 1980 году и Лех Валенса.
На долю Бжезинского за время его пребывания в должности выпало несколько знаменательных событий. Это подписание договора ОСВ-2, вторжение Советов в Афганистан и принятие «доктрины Картера», исламская революция в Иране и захват американских заложников в Тегеране, установление дипотношений с Китаем, посредничество при переговорах в Кэмп-Дэвиде между Египтом и Израилем, начало польского кризиса.
Если Никсон, Форд и Киссинджер проводили политику разрядки и внеидеологического сотрудничества, то Картер и Бжезинский сделали ставку на «защиту прав человека», чем вольно или невольно внесли свой вклад в ухудшение советско-американских отношений. Брежнев и Громыко расценивали это как вмешательство во внутренние дела Советского Союза и нарушение Хельсинских договоренностей. Подписание ОСВ-2 в 1979 году стало последней встречей президента с генсеком вплоть до горбачевских времен. Договор об ограничении стратегических вооружений сенат так и не ратифицировал под предлогом вторжения СССР в Афганистан.
«Доктрина Картера», провозглашавшая защиту региона Персидского залива от советских поползновений одним из приоритетов политики США на Ближнем Востоке, была написана Бжезинским. В Афганистане он увидел возможность нанести советской империи тяжелейший удар. Бжезинский координировал первые усилия Америки по созданию широкой коалиции из исламских стран, Британии и Китая по оказанию помощи моджахедам. С позиций сегодняшнего дня очевидно, что реакция Штатов была преувеличенной — Москва и не думала угрожать региону Залива, и для нее самой акция в Афганистане была вынужденным действием, против которой кремлевское руководство долго возражало и согласилось лишь в ситуации, когда падение режима, объявившего себя просоветским, казалось неизбежным. Здесь, как и в поддержке диссидентов в Советском Союзе и Восточной Европе ценой ухудшения отношений между Москвой и Вашингтоном, сказался польский бэкграунд Бжезинского, его личные пристрастия и вера в неизбежность падения советского режима, которое необходимо подталкивать активными усилиями Запада.
Исламская революция стала полной неожиданностью для Бжезинского, и он не знал, как поступить. Попытка освобождения заложников вооруженным путем провалилась, что нанесло окончательный удар по шансам Картера на переизбрание и на продолжение работы Бжезинского в Белом доме.
Переговоры в Кэмп-Дэвиде хоть и закончились подписанием мирного договора между Египтом и Израилем, своего рода сенсацией, но в долговременной перспективе имели неоднозначные последствия. Египту арабские страны объявили бойкот, напряженность на израильских границах не ослабла. Наиболее успешно развивались отношения на китайском направлении. Курс Никсона — Киссинджера на стратегическое партнерство с Пекином продолжился, и удалось установить с ним полноценные дипломатические отношения, не отказавшись от поддержки Тайваня.
Лоббист и «русофоб»
Выйдя в отставку, Бжезинский перешел в разряд «старейшин» (elder statesman) будучи совсем не старым, и потому активно привлекался в сотрудничеству и консультированию фактически всеми последующими администрациями, постепенно дрейфуя в сторону от Демократической партии и воспринимаясь как аналитик и эксперт, стоящий над лагерями, хотя официально с партией он не порывал.
Вернувшись к активным занятиям политической наукой, он написал несколько книг, самой знаменитой из которых стала «Великая шахматная доска: главенство Америки и ее геостратегические императивы». Стоит заметить, что правильным переводом было бы «большая» вместо «великая». На тогдашнем безрыбье в политологии книга была воспринята как откровение, явившись своего рода сенсацией, хотя основная ее мысль была довольно стандартной: в интересах Америки не стоит допускать усиления какой-либо державы на пространстве Евразии — перелицовка старого британского правила. Самая известная максима, порожденная Бжезинским, «без Украины Россия перестает быть евразийской империей», стала общим местом в описаниях процессов на постсоветском пространстве.
Бжезинский активно лоббировал вовлечение Запада в войну в Боснии, выступал за вмешательство в Ливии, критиковал Москву еще при Ельцине за чеченскую войну. Все это способствовало созданию его имиджа в России как некоего «злобного русофоба», в противовес «умеренному» Киссинджеру, хотя умерший и не был таковым. Его волновало лишь американское лидерство в мире как гарант, в том числе независимости Польши.
Соперничество с Киссинджером, как видим, еще очень долго продолжалось после ухода из власти. В конце концов оно переросло в геронтологическое — кто кого переживет? Хотя Бжезинский и был на пять лет моложе, он уступил и здесь, как еще в 1959 году проиграл профессорство в Гарварде. Эта карма — находиться вечно в тени Киссинджера — преследовала покойного всю жизнь.
Биография Збигнева Бжезинского — это отражение основных противоречий XX века, столетия, богатого на трагические повороты, искалечившие судьбы сотен миллионов людей. Но не случись войны и изгнания, Бжезинский мог бы прожить тихую незаметную жизнь польского дипломата или ученого, о котором бы никто не знал, кроме его друзей и родственников. На его же долю выпала причастность к принятию важнейших решений, определивших нынешнюю жизнь человечества. Его жизнь изгнанника, обретшего вторую родину в Америке и сделавшего в ней успешную карьеру, стала образцом и ориентиром для многих других выходцев из Восточной Европы. Из всей многомиллионной польской диаспоры в США Бжезинский был самым успешным.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.