Есть ли у венесуэльского кризиса геополитический сюжет
Драматические события в Венесуэле могут удивить только тем, что они не случились намного раньше. Вероятность того, что режим самого знаменитого в мире водителя автобуса устоит, минимальна. Влияние США в Западном полушарии таково, что поддержка Вашингтона довольно быстро расшатает ситуацию при наличии нового центра консолидации оппозиционных сил — «временного президента» Хуана Гуаидо. США и европейские страны начали блокировать активы венесуэльского правительства, и в ближайшие недели можно ожидать развязки. Рассуждать о российских потерях уже бессмысленно — замять этот вопрос в интересах многих. Важнее другой — какие новые сигналы может послать миру венесуэльский кризис.
Уникальная автократия
Некоторые аналитики и на Западе, и в России поспешили заявить, что события в Венесуэле должны взволновать автократов повсюду в мире: их время якобы заканчивается. На мой взгляд, это утверждение слишком спекулятивно. Возмущение в Венесуэле стало результатом не столько авторитарных методов правления чавистов — при них, напомню, сохранялась свободная пресса, лидеры оппозиции руководили крупными провинциями, да и нынешний парламент был избран демократическим образом — сколько полной экономической катастрофой (и не важно, была она обеспечена левацким курсом или банальной вороватостью власть имущих). Это состояние — практически тотальный дефицит, инфляция в 1,7 млн процентов в год, средняя зарплата $12 в месяц по рыночному курсу, сокращение производства основного экспортного ресурса в 2,1 раза за последние десять лет — указывает на то, до какого предела народ может терпеть лидеров-демагогов. Заметим, что схожие показатели — инфляция в 231 млн процентов, подушевой ВВП на уровне $800 в год, безработица в 94%, крах экспортных секторов и тотальное бегство инвесторов — характеризовали экономику Зимбабве в 2009 году, накануне формирования правительства национального единства и перехода к долларизации.
Население России, Китая или Турции может выражать недовольство политическим режимом, но ничего подобного произошедшему в Венесуэле здесь в ближайшее время не случится (в России венесуэльский сценарий невозможен еще и потому, что здесь условный Гуаидо никогда не станет спикером парламента — выборы президента и губернаторов максимально «очищаются» от нежелательных кандидатов). Крах боливарианского режима — это провал элиты, которая достигла таких вершин некомпетентности и обнаружила такую неэффективность в управлении страной, каким в современном мире практически нет равных. Он не запустит не то что бы дезинтеграции автократий, но даже не произведет особого эффекта в регионе, наподобие того, который случился в ходе «арабской весны».
Сферы влияния
Гораздо интереснее другое. Венесуэла как богатая страна, проводившая в последние 20 лет неадекватную экономическую и внешнюю политику, по разным причинам привлекала внимание Китая и России. Их геополитические упражнения в начале XXI века позволили многим заговорить о «возвращении истории» и о начале новой холодной войны. Между тем до последних лет ничего подобного баталиям прошлой холодной войны за контроль над глобальной периферией не наблюдалось (тот же конфликт в Сирии аккуратно вписывался в контекст борьбы с терроризмом). Венесуэльский кейс уже воспринят в Москве как демонстрация силы Вашингтона — и его исход крайне важен для дальнейшей расстановки геополитических сил.
Если смена власти состоится, это покажет реальную цену даже не российской, а китайской мощи, которая сегодня, на мой взгляд, радикально переоценена. Вряд ли Пекин сможет защитить своего союзника и должника (вложения КНР в венесуэльскую экономику достигают $70 млрд) — сегодня ему тяжело обострять отношения с Соединенными Штатами в условиях, когда темпы роста китайской экономики упали до самого низкого уровня с начала 1990-х годов и снизятся еще больше в случае активизации торговой войны. Если Гуаидо все-таки обретет реальную власть, это будет иметь очень большое значение для геополитической ситуации в контексте китайского влияния на глобальную периферию: инвестиции КНР рассматривались порой как подтверждение вхождения той или иной страны в китайскую зону влияния, но случай Венесуэлы может показать, что таковой не существует, как не существует и российской с учетом событий 2014 года на Украине. По сути, венесуэльская эпопея может восприниматься как первый акт проверки сил в глобальной игре — и у меня есть большие сомнения в том, что Китай и Россия окажутся тут на высоте.
Еще одним важным обстоятельством, которое продемонстрировали события в Венесуэле, является критическая важность для любой диктатуры отсутствия любых легитимных институтов, чьи представители напрямую выбраны населением. На выборах разных уровней в Венесуэле постоянно ограничивался допуск независимых кандидатов (идеальным примером являются недавние «выборы» самого Мадуро, к участию в которых не был допущен ни один серьезный претендент от оппозиции), а когда все же в декабре 2015 года парламентские выборы были проиграны, вместо национальной ассамблеи была создана марионеточная учредительная ассамблея, куда не попал ни один представитель оппозиционных партий. «Легитимность» нынешней власти основывается на решениях Верховного суда, члены которого назначены президентами Чавесом и Мадуро; госкорпорации возглавляются бывшими военными и силовиками.
Хуже не будет
Каким окажется развитие ситуации в Венесуэле? На мой взгляд, наиболее вероятным станет дополнительное разочарование населения в чавистах, которые не смогут ничего предпринять для разрешения кризиса. На силовое решение проблемы армия, скорее всего, не пойдет, так как это может вызвать мощное внешнее вмешательство. Правительство Гуаидо будет признано большинством развитых стран, а платежи за венесуэльскую нефть перенаправлены новому руководству страны. Армия, которую клика Мадуро стремилась материально поддерживать, начнет колебаться. Все, что смогут сделать Китай и Россия, — это обеспечить личную безопасность бывшего президента и его эвакуацию. Что касается дальнейшего, то у меня нет особых сомнений в относительно благополучном будущем Венесуэлы.
Прежде всего новые власти получат экстренную финансовую помощь от МВФ, чему поспособствуют США. Нефтяная промышленность сможет на один-два года увеличить добычу с нынешних 1,1 млн барр./сутки до 1,8–2,2 млн, что нарастит экспортные доходы на $15–20 млрд в год. Произойдет формальная долларизация экономики. Минимальное укрепление порядка и первые успехи в борьбе с преступностью вернут в страну несколько миллионов мигрантов, в том числе и профессионалов, которые смогут восстановить базовые отрасли промышленности. Однако самое главное состоит в том, что Венесуэла в ее сегодняшнем виде отвечает важнейшему условию успешной модернизации: население понимает, что хуже быть уже не может, и из нынешней ситуации есть выход только вперед. «Прививка» самого безумного, что только можно придумать, социализма XXI века столь сильна, что общество на десятилетия останется невосприимчивым к левацкой и авторитарной демагогии.