Историческое двоемыслие: как в России чтят память жертв репрессий
30 октября в России будет отмечаться день памяти жертв политических репрессий. Эту дату современное общество унаследовало от диссидентов советской эпохи, когда по инициативе ряда узников мордовских и пермских лагерей, репрессированных за свое инакомыслие и ненасильственное сопротивление советскому режиму, в 1974 году был отмечен «день политзаключенного». И далее в этот день среди политических узников проводились голодовки и другие акции в память о погибших товарищах. В годы перестройки памятный день стал частью публичной оппозиционной деятельности. Тогда проходили митинги и демонстрации, ставившие целями возвращение в общественное сознание памяти о миллионах безвинных жертв советского режима, осуждения его позорных репрессивных практик. В 1991 году новые российские власти официально признали 30 октября памятным днем. В традицию России 1990–2000-х годов прочно вошли ежегодные траурные митинги в Москве у Соловецкого камня на Лубянской площади, в Петербурге на Левашовском мемориальном кладбище, во многих других городах России.
Официальное и реальное
И нынешние российские власти как будто продолжают чтить этот день; они публично отмежевываются от массовых репрессий советских времен. В 2009 году в своем обращении президент Дмитрий Медведев заявил, что память о репрессиях так же священна, как и память о Победе. В 2015 году он уже в качестве премьера утвердил Концепцию государственной политики по увековечиванию жертв политических репрессий, предусматривающую широкий спектр мемориальных мер. Московский музей истории ГУЛАГа был значительно расширен. 9 марта 2016 года уже президент Владимир Путин подписал закон на ту же тему. Был поддержано, в частности, создание памятника жертвам репрессий по проекту Георгия Франгуляна «Стена скорби» (предполагается открыть в 2017 году). Недавно новый спикер Государственной думы Вячеслав Володин посетил мастерскую скульптора и снова прозвучали слова о важности уроков прошлого и о том, что такие трагедии не должны повторяться в будущем.
Однако признать мемориальную политику властей последовательной и искренней мешает своего рода шизофрения российской исторической политики, когда вместе с декларированным уважением к памяти жертв продолжает иногда скрыто, а иногда открыто почитаться память их палачей. Вот при поддержке почти официального Российского военно-исторического общества подо Ржевом открывается бюст Сталину, одному из главных организаторов советского террора. Памятники Сталину и его подручным «по инициативе общественности» возникают по всей стране. Пропагандисты сталинского культа имеют широкий доступ в прайм-тайм программ радио и телевидения, обретают влиятельное положение в массмедиа, не встречая адекватного себе отпора. Хорошее отношение к Сталину стало уже респектабельным трендом в общественном сознании. В этом контексте мемориализация жертв репрессий вызывает настоящий когнитивный диссонанс.
За возрождающимся культом Сталина «снизу» стоит хорошо знакомый культ «сильной руки» в управлении страной, замешанный на сознательном бесчеловечии, когда любые жертвы в ходе укрепления чиновничьего и карательного аппарата воспринимаются как несущественные. Наиболее уродливым и позорным событием в этой связи стало открытие 14 октября 2016 года в Орле первого в России памятника любимцу и во многом учителю Сталина, царю Ивану Грозному, «прославившемуся» бесчисленными зверствами и убийствами своих соотечественников, — по наблюдениям ряда русских историков, начиная с Карамзина, одному из самых омерзительных правителей-злодеев в отечественной истории.
Мемориальные жертвы
Казалось бы, подобным тенденциям могло бы противостоять честное историческое просвещение граждан. Но с его официальной поддержкой в современной России дело обстоит плохо. Основанное еще 28 лет назад в годы перестройки при активном участии академика Сахарова, целенаправленно занимающееся историей советских репрессий историко-просветительское общество «Мемориал» в этом году подверглось настоящим политическим преследованиям. Оно получило от власти в «награду» за свою многолетнюю деятельность, направленную как раз во благо России, позорный ярлык «иностранного агента». Это не только мешает «Мемориалу» эффективно продолжать свою работу, но и ставит эту уважаемую организацию перед реальной угрозой уничтожения. При том «клеймение» «Мемориала» было произведено даже вопреки позиции Конституционного суда, определившего, что международная организация не может быть признана «иностранным агентом». А ведь именно «Мемориал» сделал больше, чем кто-либо в России, для увековечивания памяти жертв репрессий. Также в последние годы «иностранными агентами» были объявлены и некоторые авторитетные местные отделения «Мемориала» — в Санкт-Петербурге, Рязани и других городах России.
Что касается вузовской и академической науки, призванной в том числе к объективному изучению советской эпохи, то она, как и прежде, влачит жалкое существование. Ученые, в числе которых прекрасные специалисты, получают неприлично мизерные зарплаты, заставляющие их заниматься преимущественно выживанием. «Майские указы» президента «принципиально» не выполняются.
Закрытые архивы
В уже упомянутой мемориальной программе, утвержденной правительством в 2015 году, был пункт о «создании условий для свободного доступа пользователей к архивным документам» по истории репрессий. Но это положение, не подкрепленное механизмом его выполнения, так и осталось декларативным. Исследователи по-прежнему лишены доступа к огромным массивам документов по истории советского террора. Это прежде всего касается их основных хранилищ — ведомственных архивов. Такое положение является и неправовым, и глубоко безнравственным, ведь уважение к памяти жертв репрессий требует максимальной информационной открытости. Дело не только в продолжающемся неправомерном и практически бессрочном засекречивании множества единиц хранения и листов. Одним из абсурдных ограничений является запрет на выдачу пользователям дел нереабилитированных лиц, куда попадают многие деятели террора времен Ягоды, Ежова и Берии. Нередки отказы в выдаче и формально открытых дел. Последнее связано с недоступностью научно-справочного аппарата в ведомственных архивах и укоренившейся там странной практикой, когда сами архивисты подбирают дела для исследователя, лишая его свободного творческого поиска.
Противоречит одобренной властями мемориализации жертв политических репрессий и репрессивная политика по так называемым антиэкстремистским» статьям УК, содержание которых в последние годы было расширено, количество увеличено, а применение ужесточено. В стране вновь появились люди, преследуемые по политическим мотивам, или за свой мирный ненасильственный протест, или за какие-то безобидные действия в интернете. Недавно принят, несмотря на протесты правозащитной общественности, так называемый пакет Яровой, который ввел наказание даже за «недонесение» и «неправильное» миссионерство. Вместе с фактами преследований «неправильных» НКО, это рецидив все той же опричнины. Исторический опыт показал, что она не ведет к светлому будущему. Так сколько можно наступать на те же грабли?