Другая Америка: почему Трамп не сможет повторить успех рейганомики
Спустя пару недель с момента избрания Дональда Трампа президентом США рынки уже признали в нем чуть ли не нового Рейгана. С 9 ноября индекс S&P 500 вырос более чем на 3,4%, а Russell 2000, в который входят акции средних и мелких компаний, — на 11%. 22 ноября четыре американских индекса — DJIA, S&P 500, NASDAQ и Russell 2000 — одновременно достигли абсолютного рекорда впервые с 31 декабря 1999 года. Доллар укрепился к мировым валютам на 4,5–7,5%, а к мексиканскому песо — более чем на 10%. Даже нефть пошла вверх, хотя «энергетические» планы нового президента на первый взгляд не давали для того никаких поводов.
Станет ли Трамп новым Рейганом, мы увидим через некоторое время, но уже сегодня можно отметить как минимум три обстоятельства, ставящие его в совершенно иное положение, чем то, в котором находился республиканский президент начала 1980-х.
Услуги вместо машин
Во-первых, структура экономики США изменилась драматическим образом. В 1980 году Америка была образцовой индустриальной страной, пытавшейся защититься разве что от японских автомобилей. Внешнеторговый дефицит составлял $25,5 млрд, сальдо платежного баланса было положительным (+$2,3 млрд), а американские активы за рубежом превышали собственность иностранцев в США почти на 40%. Что еще важнее, импорт находился на уровне 8,9% ВВП, причем 32% его составляли нефть и нефтепродукты. Наконец, доля добывающей, обрабатывающей промышленности и строительства в ВВП составляла 28%. В такой ситуации рост активности в индустриальном секторе действительно мог привести к существенному оживлению экономики в целом.
Сейчас положение совершенно иное. США — крупнейший в мире импортер, их внешнеторговый дефицит достиг в 2015 году $531,9 млрд, а отрицательное сальдо платежного баланса — $562,1 млрд. Соответственно, импорт вырос до 16,5% ВВП, хотя доля нефти и нефтепродуктов в нем сократилась до 6,7%. При этом доля промышленности и строительства в ВВП рухнула до 13,9%.
Сегодня экономика США представляет собой конгломерат из двух секторов: сферы услуг, которая не подвержена международной конкуренции и в которой цены постоянно растут, и промышленности, которая вынуждена адаптироваться к глобальной конкуренции и переносить сборочные производства за рубеж. Экономический рост обеспечивается в основном тем, что доходы работников стагнируют (что создает хорошие условия для предпринимательства), но при этом уровень жизни повышается за счет удешевления импортных товаров при одновременном подорожании услуг. Так, средняя стоимость мобильного телефона в США снизилась в номинальном выражении с 1995 года в девять раз, одежды в массовом сегменте — в три-четыре раза, мебели — более чем на треть, цена автомобилей почти не изменилась, тогда как средний чек в кафе увеличился вдвое, тариф на такси — в 2,3–2,7 раза, гостиницы подорожали более чем в 2,5 раза, а общественный транспорт — почти втрое.
Дешевый импорт спасает американский малый бизнес в сфере услуг и поддерживает потребительские стандарты населения. В случае если Трамп попытается «вернуть промышленность домой», выиграют 3–5% населения, а проиграют остальные 95%. Единственным шансом на то, чтобы индустриальный сектор начал развиваться, является снижение цен на услуги и общепит, механизмов для чего у правительства нет (тем более если оно намерено бороться с иммиграцией). Таким образом, основное обещание нового президента может оказаться невыполнимым.
Кредиты и ставки
Во-вторых, американская экономика за последние 30 лет серьезно «расслабилась», привыкнув работать в условиях крайне льготного режима кредитования и относительно невысоких издержек. В первый год президентства Рейгана средняя ставка по десятилетним государственным казначейским бумагам составляла 13,92% годовых; в год, когда выборы выиграл Джордж Буш-младший, — 6,03%; в текущем году она не превышает 1,85%.
Основной задачей Рейгана было снижение процентных ставок, что в значительной мере и обеспечило экономический бум. Администрация Трампа столкнется, скорее всего, с ростом ставок. Кроме того, в 1980 году американские потребители были не так закредитованы: кредиты, выданные частным лицам, составляли $962 млрд, или 34,5% ВВП. Сейчас эта цифра (включая ипотечные кредиты и займы на образование) составляет $15,1 трлн, или 84,2% ВВП. Повышение ставки хотя бы на 10 б.п. вынет из карманов потребителей до $140 млрд в год, что существенно сократит потребительские расходы и еще больше снизит спрос, который так необходим для экономического восстановления.
Предстоящий рост ставок не может не сказаться и на бюджетных проблемах, увеличивая стоимость заимствований и цену обслуживания государственного долга. Бюджет только начал выправляться (его дефицит сократился с рекордных $1,46 трлн в 2009 году до $438 млрд в 2015-м), и дополнительные испытания ему не нужны. Между тем предлагаемые Трампом программы перевооружения армии и развития инфраструктуры потребуют значительных дополнительных затрат, что повысит стоимость государственных заимствований и подтолкнет общий уровень ставок, что совершенно противоречит всем рецептам рейганомики.
Рабочая сила
Наконец, не стоит списывать со счета и третью проблему — иммиграцию. На протяжении последних десятилетий американская экономика во многом росла из-за невиданного расширения занятости, в том числе в секторах, где оплата труда была крайне низкой. Минимальная почасовая заработная плата составляет сейчас $7,25 в час против $2,90 в 1980 году. Это означает, что за 35 лет с учетом инфляции она сократилась более чем на 14%. Причина (если не считать удешевления импортных товаров) проста: рост числа занятых и, соответственно, конкуренции. Если в 12 странах ЕС совокупная численность рабочей силы выросла с 1980 по 2015 год на 9,6%, то в США — на 47%, причем естественный прирост населения обеспечил менее половины роста общего числа занятых. Вопреки широко распространенному мнению, экономика США в 2000–2010-е годы росла в большей мере экстенсивно, чем интенсивно.
Если Трамп начнет серьезное наступление на иммиграцию, стоит ожидать резкого ухудшения состояния американской экономики. Прежде всего сократится предложение дешевой низкоквалифицированной рабочей силы, которая (как и в России) является преимущественно «импортируемой» и место которой американцы не займут без существенного повышения заработной платы. Такое повышение, даже если оно случится, практически не повысит сборы налогов (американцы начинают платить подоходный налог в основном с доходов выше $10,7 тыс. в год, а потому большинство легальных мигрантов, занятых ручным трудом, вообще не платит налогов), но существенно увеличит издержки производителей. Вместе с исключением из рабочей силы значительного числа пришлых работников и сокращением совокупного объема доходов это приведет к резкому падению спроса на большинство дешевых товаров и широкий список услуг, что обойдется экономике в 0,7–1,1% ежегодного роста.
Это противоречит подходу Рейгана, при котором иммиграция в США росла (с 394 тыс. человек в 1980 году до 1,09 млн в 1989), а один только Immigration Reform and Control Act 1986 года узаконил пребывание в стране более 3 млн нелегальных мигрантов, которых Трамп сейчас обещает отсылать домой.
Таким образом, на пути предлагаемых Трампом реформ стоят несколько серьезных препятствий, и все они так или иначе связаны с глобализацией — хозяйственной, финансовой и социальной. США смогли «снова стать великими» во времена Рейгана во многом потому, что сумели «оседлать» волну глобализации: вовлечь в мировую рыночную экономику Китай и Советский Союз; перехватить у Японии и Европы технологическое лидерство; «перепрофилировать» экономику с массового индустриального производства на услуги и локально производимые товары. Сегодня Трамп, упирая в основном на снижение налогов (однако и оно не может быть радикальным — когда Рейган пришел к власти, высшая ставка подоходного налога составляла 70%, а сейчас — 39,6%), хочет вернуть эпоху рейганомики, не замечая, что ситуация нынче совсем иная. Я не исключаю, что некую встряску он сможет обеспечить, но сильно сомневаюсь, что она вызовет несколько десятилетий фронтального роста и обеспечит Америке качественно новую модель развития.