Аккуратное наступление: как Дамаску вернуть Идлиб и не обидеть Турцию
Правительство Башара Асада продолжает переброску армейских подразделений и разношерстных отрядов ополчения в район зоны деэскалации Идлиб, которую министр иностранных дел России Сергей Лавров назвал последним крупным очагом террористов в Сирии. Присутствие радикальных формирований в провинции Идлиб может стать для Дамаска и Москвы поводом, чтобы военным путем решить важные политические задачи: снизить влияние Анкары на северо-западе Сирии и внести раскол в ряды умеренной оппозиции. Турция в состоянии сорвать такой сценарий, но делать это она, скорее всего, не будет.
Подготовка к операции
Дамаску при российской поддержке уже дважды удавалось реализовать силовой вариант «примирения» оппозиции и власти — сначала в Северном Хомсе, а затем и в юго-западных провинциях — Дераа и Восточной Гуте. Подобный сценарий в Идлибе, скорее всего, предполагает проведение ограниченной военной кампании против радикальной оппозиции при условии нейтралитета протурецких повстанческих сил. По некоторым данным, между Москвой и Анкарой уже достигнуто соглашение о введении в Идлиб российской военной полиции и сотрудников служб безопасности Дамаска. Однако пока нет твердых договоренностей о том, чтобы Турция «подвинула» свои наблюдательные посты в глубь провинции.
Москва, которая позиционирует себя в качестве гаранта территориальной целостности Сирии и главного борца с терроризмом, не может открыто признать Идлиб зоной влияния Турции, хотя и заинтересована в развитии турецко-сирийских связей. Дамаск, со своей стороны, не может мириться с наличием «турецкого анклава» на своей территории, вдобавок ему нужно продемонстрировать самостоятельность в принятии решений.
Официальный повод для проведения операции — деятельность радикальных отрядов «Хайат Тахрир аш-Шама» (ХТШ, «Организация освобождения Шама»), в которой в январе 2017 года растворилась «Джебхат ан-Нусра» — сирийский филиал «Аль-Каиды» (все признаны террористическими и запрещены в России). Москва подкрепила свои аргументы группировкой кораблей ВМФ в Восточном Средиземноморье и разоблачением якобы готовящейся провокации с химическим оружием — по данным российских военных, его получили боевики ХТШ, подготовленные британской ЧВК Olive Group. Впрочем, приведенное Минобороны название компании вызывает вопросы, поскольку еще в 2015 году Olive Group объединилась с ЧВК Constellis и существует под этим названием. В свою очередь, оппозиция заявляет, что бочки с отравляющими веществами привезли проправительственным силам из Дамаска.
Официально Москва впервые упомянула о ХТШ только спустя полгода после ее образования, когда в августе 2017 года начальник Главного управления Генштаба (бывшее ГРУ) генерал-полковник Игорь Коробов сообщил, что на территории Сирии образовалась новая группировка численностью более 25 тыс. человек, с которой тоже надо бороться. С тех пор борьба с ХТШ была основным предлогом для проведения силовых операций и бомбардировок во всех зонах деэскалации.
При этом руководство ХТШ в последнее время проводило политику, направленную на избавление от радикальной идеологии. Более того, есть основания полагать, что во время боев в районе Хамы осенью 2017 года руководство группировки специально бросало на убой наиболее радикальные отряды. Но помимо ХТШ в Идлибе действуют отколовшиеся от нее мелкие отряды и сохраняющая стойкую приверженность «Аль-Каиде» фракция «Хранитель религиозной организации». Все они пока отвергают предложение Турции о роспуске, однако в дальнейшем такой процесс возможен. Бывшие отряды ХТШ, состоящие из сирийцев, могут быть интегрированы в состав умеренной оппозиции без особых возражений Москвы. В конце концов, афганский «Талибан» (движение запрещено в России) имеет более крепкие связи с «Аль-Каидой», чем ХТШ, однако это не помешало российским дипломатам пригласить талибов в Москву на конференцию по афганскому урегулированию.
Выбор Турции
Однако проправительственные силы не смогут воевать со всеми вооруженными отрядами в почти трехмиллионном Идлибе: помимо ХТШ и отколовшихся от нее отрядов в провинции действует протурецкий альянс «Национальный освободительный фронт». Другая ориентированная на Анкару группировка, «Национальная сирийская армия», может в случае необходимости перебросить в Идлиб подкрепления из соседней провинции Алеппо.
Сирийский режим старается стянуть в район Идлиба все боеспособные силы, включая бывших повстанцев c юга, но желающих воевать нашлось мало. Предыдущий успех — относительно бескровное примирение повстанческих территорий на юго-западе — стал возможен только благодаря договоренностям внешних игроков: России, США, Израиля и Иордании. В результате часть отрядов оппозиции стала выполнять роль местных сил самообороны, а часть была включена в состав проправительственных сил.
Поэтому только совместные действия Москвы и Анкары могут решить идлибское уравнение. Турция может согласиться с наступлением сирийской армии на западе и юге повстанческой провинции, и для этого есть целый ряд причин. Анкаре сложно самой справляться с радикалами в Идлибе. Кроме того, курдский фактор не позволяет Турции поддерживать сепаратизм в регионе. А выступая за территориальную целостность Сирии, трудно возражать против права Дамаска проводить военные операции в пределах страны.
Ожидается, что силы Асада будут действовать по тому же принципу, что в Дераа и Восточной Гуте, и сосредоточат внимание на наиболее уязвимых фронтах, создавая коридоры для разделения сил оппозиции. В итоге Дамаску удастся разблокировать стратегические автомагистрали для связи Алеппо с Хамой и Латакией. Правда, интенсивное движение по этим магистралям начнется только при условии сотрудничества с Турцией, что позволит восстановить автомобильное сообщение Алеппо с турецким Газиантепом.
Итогом операции, скорее всего, станет некий компромисс. Правительственные силы не будут заходить в те районы, которые контролируют протурецкие формирования. А после завершения боевых действий можно ожидать слияния «Национального освободительного фронта» с «Национальной сирийской армией» и интеграции этих сил в состав обновленных вооруженных сил Сирии. Операция против ХТШ позволит России подкрепить дипломатические успехи, достигнутые на саммитах в «астанинском формате» и на конгрессе сирийского национального диалога в Сочи, но признает ли их Запад — большой вопрос.