Диагноз омбудсмена: почему чиновники и инновации несовместимы
Ненужные изобретения
Все обсуждают яркое выступление интернет-омбудсмена Дмитрия Мариничева в Общественной палате РФ. В этом выступлении смешались здравая оценка места российской экономики в мировом разделении труда, спорные рецепты решения этой проблемы и рекомендации, которые произвели впечатление кажущейся абсурдностью. Вместе с тем к интернет-омбудсмену стоит прислушаться внимательно — и мы сможем распознать один из диагнозов наших долговременных, а не только сиюминутных болячек.
Насчет картины мира, в которой «сначала приходит армия, за армией приходят торговцы и за торговцами приходит рынок», я спорить не буду; разве что плохо этот тезис сочетается с упомянутым Мариничевым чуть ниже списком из трех стран, которые могут делать сложное оборудование, — «Япония, Германия и Соединенные Штаты». Вроде как именно в Германию и Японию пришла когда-то американская армия, и вот надо же, они и выросли в конкурентов, а не в «вассалов», которыми выступавший считает остальных.
Тревоги омбудсмена я не разделяю, его взгляд на политико-экономическую конкуренцию исходит из печально знакомой политологам идеи «игры с нулевой суммой», где происходит борьба за контроль над когда-то созданным, а не производство принципиально нового (да, тогда без армии, наверное, не обойтись).
В этом выступлении затронута важная проблема, которую Россия пытается решить в ходе каждой своей модернизации. Если модернизация и развитие страны поручены чиновнику, то перед ним просто нет дилеммы, давать деньги отечественным инноваторам и изобретателям либо покупать готовое за рубежом. Риск вложиться в провальный проект слишком высок, и искушение «распилить» бюджет тоже присутствует. Если чиновник честный, то присутствует страх быть обвиненным в распиле, даже если деньги честно отданы инноваторам и пропали в результате ошибок и недоработок их проектов, смотрите кейс Сколково. Напротив, покупка готового решения за рубежом, где оно уже доказало свою эффективность, правильный, с точки зрения распорядителя бюджета, ход: риски сведены к минимуму, угрозы потерять государственные деньги нет.
История инноваций
Так было уже во времена Николая I — была возможность вложиться, например, в телеграф Шиллинга на этапе экспериментов, но у государства не нашлось денег, и через десяток лет военное министерство покупало уже телеграф Морзе.
У «бюджетных» чиновных решений есть один, но очень серьезный минус: они тормозят развитие собственной страны и в нынешних условиях стимулируют отток креативной и инновационной части населения за рубеж. При этом стране еще гарантируется и отставание от ведущих экономик.
Посмотрим на историю прошлого века. Самое большое технологическое достижение, которым мы до сих пор гордимся (хотя все больше с привкусом горечи), — космическая программа, выросшая из оборонки, где по определению нельзя было ничего купить за рубежом. То есть именно там, где у чиновника с бюджетом не было описанного выше выбора, и пришлось финансировать собственные разработки. Что-то, как оказалось, получилось сделать вполне на мировом уровне.
Анекдот, который мы услышали от интернет-омбудсмена, о том, что не надо финансировать подготовку IТ-специалистов (все равно сбегут), это лишь доведенная до абсурда та же самая логика: если нам будут нужны программы и спецы по их обслуживанию, мы их купим; вкладываться в подготовку своих — нерачительная растрата бюджета. Он, конечно, имел в виду, что в условиях глобального рынка то, что мы еще умеем делать качественно, например подготовку ИТ-специалистов, мы делаем на экспорт. Но вывод, что поэтому от нее надо отказаться, конечно, парадоксален; другим вариантом могло стать требование ограничивать выезд, требовать откупного от выезжающих программистов и т.п. «бюджетные меры». Чего чиновники не умеют, это создавать среду, «бульон», в котором может зародиться инновация. И это самая большая проблема страны.
Образование, кстати, среди прочих сфер (здесь можно вспомнить и нелюбимые чиновниками некоммерческие организации и малый бизнес) работает на создание среды — ведь не все программисты уезжают. Кто-то остается, а кто-то возвращается. В любом случае сохраняется надежда на то, что в этом «бульоне» будет зарождаться новое.
Хорошо бы еще государство не боролось с этой средой.