Вперед, в прошлое: как памятник железному Феликсу отменяет историю
Бой за Феликса
Коммунисты хотят вернуть железного Феликса на почетное место, откуда его попросила толпа 24 года назад, в 91-м. Без Феликса Лубянка кажется коммунистическому сердцу пустой и голой. Ради заполнения этой пустоты коммунисты даже готовы вывести москвичей на специальный референдум, снабдив последний также вопросами о здравоохранении и образовании в столице. Про другие вопросы, не касающиеся памятника руководителю ЧК, никто не вспоминает, так что неясно — кто кого тут прикрывает: Дзержинский — здравоохранение или наоборот.
Коммунисты шли к своей цели — предложить жителям столицы высказаться за одного из соратников Ленина в его монументальном обличии — долгих пять лет. Первый бой за Феликса был проигран ими в 2011 году в Верховном суде. Но теперь у нас другие времена и другая страна. Возвращение Феликса может стать реальностью.
Я не считаю себя антикоммунистом. Я выступал против законов, связанных с запретом коммунистической символики, принятых в Киеве. Мне кажется, что советский период истории не стоит забывать — и уже поэтому не стоит запрещать его символы. Даже по поводу выноса тела Ленина из Мавзолея могут быть самые разные аргументы. В конце концов, говорят, он просто мирно лежит там, примерно как страусы Януковича просто жили у него в Межигорье, — и никому не мешает.
Но с возвращением Феликса на Лубянку другой случай. Здесь нам предлагают совершить специальное усилие, чтобы отменить историю, а не поддержать ее. Потому что история творилась не тогда, когда скульптор Вучетич изваял своего Дзержинского в 1958 году, а когда вечером 22 августа 1991 года, после победы демократических сил над ГКЧП, к памятнику пришли люди, вооруженные постановлением Моссовета и строительным краном, — и сняли Дзержинского с постамента.
Событием, историей было не изготовление памятника и не его установка, а то, при каких обстоятельствах он был снят. Историческая справедливость, о которой любят сейчас рассуждать коммунисты, состоит поэтому не в том, чтобы вернуть Дзержинского на то место, которое он занимал в 1958–1991 годах. А в том, чтобы уважать выбор людей, стоявших у истоков государства, в котором мы сейчас живем, — новой России. Но уважать не хотят.
Коммунисты, к которым сегодня присоединяются самые неожиданные фигуры, наоборот, хотят возрожденного Советского Союза, реванша ГКЧП и, более того, считают, что они в этой исторической реальности и существуют сегодня. Их надежды укрепляет Крым и риторика конфронтации с Западом. Закрываем глаза — и словно на дворе благословенные 70-е, железный занавес, тяжелый смог окутал Вашингтон и крылатые ракеты. Конечно, в такой реальности, взятой словно бы из романа Филипа Дика, на одной из главных площадей страны очень нужен железный Феликс.
Отменить самих себя
Коммунистам все это было бы простительно, в конце концов, у них такое ретро-мировоззрение, и под соответствующими лозунгами они существуют еще с начала 90-х, все больше обрастая тиной. Но недавно о чем-то очень похожем рассуждал министр обороны Шойгу. Он когда-то был из молодых демократов, вошел в политическую элиту членом команды Ельцина и всей своей нынешней карьерой обязан событиям 1991 года. Но сегодня это уже забывается.
На форуме «Армия-2015» Шойгу выступил в том духе, что «коллапсы 1991 и 1993 года в России» не должны повториться. И почему-то поставил эти «коллапсы» в один ряд с цветными революциями, с которыми армия будет бороться. Пока заказывая специальные научные исследования. То есть Шойгу предлагает отменить сам себя. Помните, Олимпиаду и сон девочки?
История России закончилась во времена СССР, события после 1991 года мы вычеркиваем из нашей памяти. Вместе с институтами демократии, какими бы они ни были, и Конституцией. На их место встает феникс Феликса. Возможно, коммунисты в своем новейшем увлечении религией и в ходе романа с РПЦ постепенно переходят уже к магической обрядности, это следующая стадия архаизации сознания и настоящая магия.
Вернем Феликса, отменим реформы и проклятые 90-е, вернемся туда, где пионеры в накрахмаленных рубашках (Зюганов говорит, Дзержинский очень любил детей) и автоматы с газировкой.
Владимир Эдмундович Дзержинский
Культурная политика, связанная с памятниками, представляет собой проблему по всему миру: увековечивать на городских площадях нужно таких людей, которых по меньшей мере завтра никто не придет валить. При этом большинство монументов исторически были связаны с королями, вождями и полководцами. И стояли они часто в тех странах, которые были ими когда-то завоеваны и покорены. Если в XIX и первой половине XX века памятники в основном активно устанавливались, то во второй половине прошлого столетия начался настоящий монументопад. Больше всех досталось королеве Виктории, которую после крушения Британской империи сносили и, при хорошем раскладе, увозили в специальные музеи сразу на нескольких континентах. Кстати, Дзержинского демократы в 1991 году тоже не разнесли по кусочкам, а мирно сослали в парк ненужных вещей, и до сих пор он в «Музеоне» мирно покоится.
Не известно случаев, когда памятник был бы снесен толпой, а потом через четверть века некая политическая сила при поддержке чиновников вдруг вернула бы его обратно. Причем без всяких гарантий, что толпа не вернется. Мы с Феликсом снова хотим быть уникальными.
Вообще, за Лубянку идет конкуренция: место видное, хорошо просматривается из Детского мира и ФСБ. В РПЦ вроде были не против установки на площади памятника князю Владимиру. Но потом Владимир как проект переехал на Воробьевы горы, видимо решили, что с Лубянкой слишком много лишних ассоциаций.
Эта политика памятников, конечно, является бриколажом. В данном случае сборкой коллективной памяти из случайного подручного материала, разновидностью постмодернизма. Почему Дзержинский, а не Владимир? Почему бы не установить их обоих? Они могли бы держаться за руки. Третьей могла бы быть Терешкова. Да и кто угодно.
Закончить хотелось бы цитатой модного пермского художника Семакина, который схватил самую суть: «Я однозначно выступаю за возвращение на Красную площадь памятника святому Владимиру Эдмундовичу Дзержинскому».