Ветер в башнях: как устройство Москвы усиливает ущерб от урагана
После урагана в Москве, ставшего причиной человеческих жертв и колоссального ущерба имуществу и инфраструктуре, возникает вопрос о том, что такое жизнестойкость города и почему именно она должна стоять в приоритете градостроительной повестки.
Любой город в той или иной степени уязвим к природным явлениям, характерным для местности, где он расположен, — ураганам, паводкам, землетрясениям, лесным пожарам и т.д. В отличие от внутренних проблем города подобные угрозы невозможно предотвратить, однако можно снизить связанные с ними риски.
Маршрут для урагана
Традиционно любая опасность, связанная с природными рисками, находится в ведении МЧС и смежных ведомств. Они и определяют модель реакции на угрозу: для каждого случая предусмотрены методы прогнозирования, превентивные мероприятия и штат спасателей, ответственных за устранение последствий катастрофы. После урагана 29 мая волну возмущения у москвичей вызвали проблемы с СМС-рассылкой, которая могла бы существенно снизить число пострадавших горожан. Однако эффективная система коммуникаций — лишь капля в море по сравнению с тем, что должен делать город в управлении природными рисками.
Например, нам кажется, что сила ветра никак не связана с градостроительной политикой. Однако в городах потоки воздуха зачастую зависят от характера застройки больше, чем от естественного движения ветра. Монотонная и точечная многоэтажная застройка с обилием пустырей в разы усиливает поток ветра. Наталкиваясь на фасад одиноко стоящей башни, ветер с многократно возросшей мощью устремляется вниз и к краям здания, создавая сильно закрученные вихревые и колоннообразные вертикальные потоки. В монотонной застройке преобладают не менее разрушительные туннельные ветровые потоки. Разумеется, девелопер не станет привлекать экспертов и проводить исследования воздушных потоков, перед тем как воткнуть пару-тройку многоэтажек на пустующий участок. Поэтому экспертиза и адаптация строительных норм — это градостроительная задача, которая должна воплощаться в стратегическом плане города.
Наиболее благоприятной с этой точки зрения является максимально разнообразная среднеэтажная застройка. Необходимы архитектурные и дизайнерские решения (козырьки, экраны, навесы и т.д.), которые позволяют разбивать и перенаправлять воздушные потоки от территорий, наиболее активно используемых жителями, — дворов, близлежащих улиц. В проектировании зданий должны участвовать специалисты по микроклимату, в частности без специалистов по ветру сейчас не обходится ни один крупный город, активно строящий многоэтажные здания.
Теперь о поваленных ураганом деревьях. На самом деле здоровые, крепко стоящие деревья являются дополнительным защитным элементом городского дизайна, устойчивого к природным стихиям. Чем больше деревьев в междомовом пространстве, тем больше препятствий для разрушительных вихревых потоков. Отметим, что запущенная в Москве программа реновации грозит городу массовой вырубкой деревьев именно между домами.
Жертвами стихии стали в первую очередь деревья с ослабленной корневой системой. Почему в Москве их так много? Во-первых, это связано с плохой экологической обстановкой и состоянием почв. В Москве с ее внушительным промышленным наследием никто и никогда системно не занимался экологической ремедиацией почв. Во-вторых, многие деревья попадают в управленческий вакуум, когда за их состоянием не следит никто. Таких деревьев как раз очень много в междомовых пространствах, которые оказываются не нужны ни управляющим компаниям, ни ТСЖ и жителям.
Готовность к угрозе
В зарубежной практике ответом на проблему уязвимости городов стала концепция резилентности (от англ. resilience), лежащая в основе стратегического планирования и управления городами, расположенными в зоне риска. Резилентность, или жизнестойкость, — это способность эффективно оценивать и предсказывать угрозы, реагировать на них на всех уровнях городской системы, а также быстро восстанавливаться и адаптироваться к рискам. Эта концепция намного шире вопросов безопасности. Она охватывает широкий спектр угроз — природных, экономических, экологических, социальных. На практике резилентность достигается путем внедрения риск-менеджмента в стратегическое планирование и управление городом.
В зависимости от степени угрозы выявляются наиболее уязвимые зоны и элементы городской системы. За анализом рисков следует разработка адаптационных мер — ключевой этап резилентного развития. Здесь принципиально важным является многоуровневый и мультидисциплинарный характер адаптации. Город — это не просто физическое пространство, а сложная система стейкхолдеров и их взаимодействий. Поэтому адаптивная способность города не может обеспечиваться усилиями одного лишь МЧС или строительными кодексами. Стратегическое планирование нацелено на вовлечение всех стейкхолдеров в снижение рисков, от муниципального правительства до частных предприятий и общественных организаций. А вовлечение — это как раз задача разработчиков стратегии. Как обозначить идею резилентности в разных общественных кругах? Чем стимулировать резилентное поведение? Какие сообщества и проекты поддерживать?
Адаптация городской среды — необходимая и наиболее очевидная мера снижения риска. Однако это далеко не единственный инструмент в арсенале сити-менеджеров. Даже при хорошей подготовке и продуманной инфраструктуре стихийные бедствия способны принести немалый ущерб. Ежегодно государство тратит немалые средства из бюджета на компенсационные выплаты пострадавшим от наводнений и лесных пожаров, а также восстановительные работы. Однако до сих пор отсутствует механизм упрощенного доступа к страховым ресурсам. Развитие системы страхования позволило бы сформировать «подушку безопасности» для людей, бизнеса и городской экономики в целом. К примеру, в США — стране, регулярно сталкивающейся с торнадо и смерчами, действует как федеральная система страхования, так и программы поддержки компаний, занимающихся микрострахованием.
Когда заканчивается период восстановления после удара стихии, нужно заново оценивать сопротивляемость города и, может быть, пересмотреть существующие нормы с учетом полученного опыта. Российский климат то и дело дает поводы задуматься об уязвимости городов, однако мы продолжаем «ставить заплатки» и причесывать города благоустройством, забывая про реальную опасность.
Таким образом, главной задачей города остается грамотное отражение локальных рисков в стратегических планах. К сожалению, повальная тенденция разработки «стратегий» среди российских городов вылилась в формальное исполнение установок федерального правительства. Подобные документы у нас носят рекомендательный характер и содержат в основном универсальные предписания, а не конкретные меры и механизмы. На практике же мастер-планирование в России отсутствует. И когда город запускает столь масштабные проекты, как «Моя улица» или программа реновации, возникают вопросы об их стратегической пользе для города: заложены ли вопросы безопасности в проекты общественных пространств? Будет ли новая застройка повышать устойчивость к природным рискам? А что будет с благоустройством, если подует сильный ветер? И чем это может обернуться для экономики города?
Конечно, стратегия подразумевает долгосрочное развитие, а МЧС обеспечивает подготовку и быстрое реагирование на происшествие. Но города растут, климат меняется, рано или поздно отсутствие адаптации может отразиться и на безопасности города, но вспомнят ли тогда о резилентности? Вряд ли. Поиск виноватых по-прежнему интересует людей больше, чем анализ рисков. Ни одно начинание не воплотится без запроса на эти изменения — со стороны властей или горожан, организаций, сообществ. Пока что этого запроса просто нет.