Частный венчурный капитал разочаровался в России
Руководители венчурного фонда Prostor Capital и компания Data Insight опросили 52 российских венчурных капиталиста из 46 компаний и выяснили, что 59% из них уверены, что часть сегодняшних участников рынка покинут его. Объем инвестиций в венчурные проекты в России снизится – так считают почти 40% респондентов, объем дополнительного финансирования для уже проинвестированных компаний также будет «порезан» (так думает половина опрошенных), а «выходы» затянутся (мнение почти 70% инвесторов). Более половины опрошенных участников рынка ожидают, что последствия кризиса будут ощущаться не менее двух лет.
Управляющий партнер Prostor Capital Алексей Соловьев отмечает, что опрос участников венчурного рынка выявил несколько важных моментов. «Фонды продолжают, с одной стороны, ощущать дефицит качественных проектов, а с другой – практически не имеют возможность продать проекты стратегическим инвесторам (на это пожаловались 93% опрошенных), – отмечает Соловьев. – В результате многие игроки переориентируют свою деятельность на рынки других стран».
Партнер фонда Flint Capital Олег Сейдак говорит, что на инвестиции вне России фонд переориентировался еще весной. «С этого момента мы закрыли шесть сделок с израильскими проектами, крупную сделку в Восточной Европе и планируем придерживаться того же курса в среднесрочной перспективе», – рассказал он РБК. Акцент на иностранные стартапы в своей деятельности сделал и Игорь Рябенький, у которого за последние полгода 8 из 11 проектов находились за пределами России.
«Поднимать» деньги венчурным фондам также стало сложнее, считают две трети участников рынка. Это связано как с тем, что стало меньше потенциальных инвесторов (39%), так и с тем, что инвесторы стали дольше раздумывать над тем, вложить ли свои деньги в фонд (52%). При сокращении предложения венчурных денег спрос на них растет, следует из опроса. В последнее время число проектов, приходящих за инвестициями в фонды, выросло – это отметили 59% инвесторов. Проекты стали более подготовленными к инвестициям, а их основатели – более сговорчивыми в обсуждении условий сделок (28% по обоим вопросам), хотя 64% опрошенных инвесторов уже повысили планку требований к стартапам. Только 2% инвесторов довольны развитием всех своих компаний, еще 32% – радуются за половину своих инвестиций.
«В России не так много компаний, которые активно пользуются инновациями, и нет практики покупки стартапов, предлагающих инновационные технологии, – объясняет проблемы рынка управляющий партнер венчурного фонда LETA Capital Александр Чачава. – Стратеги предпочитают, как в советские времена, нанять 100 инженеров и разрабатывать продукты своими силами. В США, например, стартапы покупают все – и промышленные предприятия, и банки. Недавно Amazon продемонстрировала работу купленного ранее за $775 млн разработчика логистических роботов Kiva Systems для своих складов. Наши стратеги и госкорпорации в этой парадигме не мыслят, не умеют так инвестировать и не понимают, зачем им это».
В этой ситуации большинство игроков надеются, что на помощь придет государство: 32% считают, что оно в той или иной форме купит их стартапы, 55% – предоставит налоговые льготы инновационным компаниям, а 61% – уверены, что государство станет главным инвестором на рынке. «Исторически стоимость компаний оценивалась в долларах, а с падением рубля переоценка стартапов приводит к тому, что инвесторы оказываются в убытке, – отмечает Олег Сейдак. – Чтобы инвестору выйти «в ноль», портфель активов должен показать двукратный рост. В этой ситуации в России активными останутся только госфонды и фонды с госучастием, которые уже привлекли ресурсы и имеют поставленные «сверху» планы по числу инвестиций».
По словам партнера Flint Capital, российским участникам рынка стоит в корне пересмотреть подходы к работе. «Все рассчитывали на формирование рынка стратегических покупателей активов, приход в страну иностранных инвесторов и их капиталов, а также выход отечественных стартапов на мировую арену – с точки зрения как рынков сбыта, так и потенциальных покупателей активов, но этого не произошло, – считает Сейдак. – В этой ситуации мы должны признать, что прямое копирование западных моделей не сработало».