«Общество окажется в состоянии борьбы»: гуру бизнеса о ближайшем будущем

Профессор Университета Торонто, автор термина «креативный класс» Ричард Флорида опроверг мнение о том, что мир движется к деурбанизации, расселению людей из городов. По его словам, нет и оттока предпринимателей из Кремниевой долины. «Никакой смерти Кремниевой долины не будет, — считает эксперт. — Это один из крупнейших технологических кластеров в мире. Наряду с Сан-Франциско Долина по-прежнему является одним из главных центров притяжения для венчурного капитала в США. Эффект кластеризации и вызванное им привлечение в Долину людей, капитала, идей и инноваций слишком велики, чтобы списать их со счетов. Я уверен, что Долина даже выиграет от того, что в других частях страны начнут появляться более мелкие схожие с ней технологические кластеры».

Американский футуролог Джон Суини считает, что мир вступает в эпоху постнормальности — времени, когда возникает сразу много всего нового и до конца непонятного, — и идея нормальности утрачивает свою полезность. «На мой взгляд, финансовый кризис 2008 года был событием постнормальности в том смысле, что мировой крах был спровоцирован действиями всего десятка человек. Эти люди имели доступ к колоссальным ресурсам, создали новые финансовые инструменты и стали архитекторами уничтожения самого большого объема богатства за всю историю человечества. Они делали все это, пытаясь получить больше денег. Это свидетельствует, что произошли радикальные перемены в том, какую власть сосредоточили в своих руках некоторые люди и институты. Этот кризис как раз показал сложность мировой финансовой системы, ее противоречия и возможности для возникновения хаоса. Вопрос в том, какая политика нужна в такие времена. Правительствам нужно изменить свои подходы, в том числе и к тому, как разговаривать с гражданами», — поясняет эксперт.

Профессор Стэнфордского университета, один из самых популярных лекторов мира, читающих лекции по нейробиологии, Роберт Сапольски отмечает провал западной политики в отношении мигрантов и объясняет его причины: «Это показывает, что некогда общепринятые теории о том, как можно снизить враждебность между разными группами, неверны. В 1950-х годах психологи говорили: «Вам не нравятся такие-то люди. Это оттого, что вы их совсем не знаете. Ничего, когда вы поживете вместе, вы увидите, что между вами больше сходств, чем различий, — они тоже любят своих детей, умиляются щенкам и т.д.». Но несколько важных исследований показали, что механизм работает только при определенных условиях: когда одинаковые по численности группы встречаются на нейтральной территории и в одинаковом статусе. Без символов — вы не машете своими флагами при встрече». По словам Сапольски, в нынешней ситуации все эти правила нарушены: «Поэтому неудивительно, что даже самые прогрессивные страны Европы поступают с мигрантами так же, как и самые отсталые». Судя по всему, миграционный кризис будет только нарастать.

Любовь, деньги и роботы

Ян-Мартин Левендаль, заслуженный вице-президент по исследованиям консалтинговой компании Gartner, считает, что в ближайшие 5‒10 лет нас окружат виртуальные личные помощники, которые будут служить нам, принимая решения на основе данных. «Важная цель технологического развития — человекоцентричность. Нас ждет «поведенческий интернет» — ИИ будет отслеживать, как ведут себя люди, и помогать нам использовать эту информацию», — поясняет эксперт. Автоматизация делает еще более важным внимание к человеку, сотруднику компании. «Раньше мы использовали людей как машины. Теперь, когда у нас есть даже думающие машины, нам нужны мотивированные люди. В начале ХХ века эффективные компании часто были бюрократическими структурами, но так происходило только потому, что у большинства работников в то время не было тех навыков и знаний, которые у них есть сейчас. Вот почему для нас сейчас так важны лидерство и умение влиять на других», — комментирует Левендаль.

Профессор Оксфордского университета Ник Бостром, основатель и директор Института будущего, полагает, что роль роботов будет еще более радикальной. «Как только у нас появятся машины, которые не только умеют запоминать миллиарды фактов или оперировать многозначными числами, а делают все, что умеем мы, но только быстрее и лучше, технологический прогресс будет зависеть в основном от машин, а не от людей. И наука будет развиваться с «машинной» скоростью... Компьютерный разум — это как если бы наш мозг вырос во много раз, а число связей между разными его частями увеличилось на порядок. Сейчас у любой человеческой деятельности, будь то политика, экономика или искусство, есть «бутылочное горлышко» — ограниченные способности нашего мозга». Бостром считает, что появление ИИ, превосходящего способности человека, позволит разработать технологии, на которые человечество без помощи алгоритмов потратило бы столетия. «Есть много вещей, которые теоретически возможны, например колонии на других планетах или лекарства от всех болезней. Но наши умственные способности пока не могут указать дорогу к ним. Могут пройти целые эпохи, пока мы их достигнем. Если появится сверхразум, он даст нам все это в течение, скажем, четырех лет. Мир волшебным образом изменится за считанные годы», — прогнозирует спикер.

В отличие от Рэя Далио китайский футуролог и писатель Чэнь Цюфань считает, что искусственный интеллект привнесет больше равенства. Комментируя выход книги «ИИ 2041: десять образов нашего будущего», написанной в соавторстве с основателем венчурного фонда Sinovation Ventures Ли Кайфу, Чэнь говорит: «Сейчас мы живем в цифровой среде, каждый день создаем огромную массу данных. Все эти данные будут использоваться алгоритмами, и машины будут знать нас лучше, чем мы сами себя знаем. Они смогут давать каждому «умные» рекомендации, помогут в выработке стратегий, принятии решений. Так что люди смогут жить как императоры прошлого, с соответствующим стилем жизни и сервисом, причем эти технологии будут почти бесплатными. У каждого будут равные возможности для саморазвития, образования и для развлечений тоже. Благодаря ИИ у нас будет больше и времени для самореализации». При этом Чэнь Цюфань защищает китайскую систему социального скоринга, утверждая, что она может стать новой нормой для всего мира: «Вы будете набирать очки за каждый свой поступок, но это необязательно повлияет на ваш социальный статус или доход, а будет отражаться, например, на вашем признании в обществе, на вашей идентичности».

Ретейл-апокалипсис отменяется

Бизнес-консультант по вопросам будущего ретейла Даг Стивенс считает, что пандемия изменит розничную торговлю бесповоротно. «Цифровой мир будет очень похож на сегодняшний физический. Будет все больше вещей, которые мы покупаем неосознанно, — как когда-то в физических магазинах. Мы станем получать продукты питания, предметы личной гигиены и товары для дома по подписке, оплачивая счета в конце месяца. Останутся вещи, которые нам нужно будет покупать более осознанно, о которых мы должны собирать информацию. Думаю, именно здесь на рынке преуспеет множество мелких игроков, предлагая, например, более увлекательный процесс покупок... TikTok для онлайн-ретейла важнее, чем Alibaba, он играет в росте электронной коммерции большую роль, потому что это развлекательная, а не торговая площадка».

Известный специалист по клиентскому сервису Джон Шоул говорит о том ударе, который нанесла клиентскому сервису пандемия: «Она дала компаниям предлог, чтобы уронить сервис ниже плинтуса. В Walmart цены хорошие, но сервис вовсе не хороший. А когда Сэм Уолтон создавал эту компанию в 1962 году, все строилось вокруг цены и клиентского сервиса. В 2000 году, когда во главе компании встал Ли Скотт, о сервисе они забыли. Я инвестировал в девять компаний — лидеров сервиса в мае 2003 года, чтобы отслеживать их показатели. $1 тыс., которую я тогда инвестировал в Walmart, теперь превратилась в $3,6 тыс. А $1 тыс., которую я инвестировал в Amazon, — примерно в $110 тыс. Еще $1 тыс., инвестированная в Home Depot, принесла $15–16 тыс., а $1 тыс., вложенная в Costco (крупнейшая в мире сеть магазинов самообслуживания клубного типа. — РБК), — также $15–16 тыс. Однако большинство компаний не хотят быть как Amazon, Home Depot и Costco».

Американский исследователь Джим Коллинз, чьи книги рекомендует основатель Amazon Джефф Безос, отмечает, что компании начали утрачивать прежнюю власть над умами пользователей. Маятник качнулся в обратную сторону: теперь потребители диктуют бизнесу свои условия. «У компаний сейчас точно не лучшее время для гордыни. Головокружительный успех может привести к высокомерию, затем — к бесконтрольной жажде большего, далее — к отрицанию рисков, безуспешным попыткам спастись и, наконец, капитуляции — так и рушатся могущественные бизнесы. И главные причины этого, как правило, надо искать не во внешнем мире, а в действиях самой корпорации», — считает эксперт. Он говорит о постпандемийном периоде как об очень опасном времени для компаний, когда многие из них могут уйти с рынка просто потому, что перестали понимать изменившиеся потребности клиентов.

Стив Деннис, президент консалтинговой компании SageBerry Consulting, работающей с ретейлом и лакшери-индустрией, считает, что у пандемии не получилось убить физический ретейл. В большинстве отраслей отмирает только средний сегмент. «С одной стороны, развивались форматы вроде Walmart, клубные магазины-склады, торгующие мелким оптом, аутлеты, продовольственные магазины со скидками. С другой стороны — магазины верхнего ценового сегмента, бренды класса люкс. У них дела тоже шли вполне прилично. Пострадали те ретейлеры, которые находятся в середине, — те, кто, с одной стороны, не может предложить покупателям дешевые товары или какое-то особое удобство, а с другой — не предлагает им ничего эксклюзивного — ни товаров, ни сервиса. Как раз в этой середине в основном и происходят банкротства», — делится наблюдениями Деннис.

Американский бизнес-консультант и мотивационный спикер Дэвид Буркус считает, что пандемия и последовавший перевод сотрудников на удаленку вскрыли проблему слабого менеджмента в компаниях. «Многие менеджеры исходят из примитивного предположения, что присутствие на работе равняется продуктивности. То есть если я могу вас видеть, значит, вы работаете. Но это никогда не соответствовало действительности. Если бы какой-нибудь айтишник еще до эпидемии помониторил офисные компьютеры, он поразился бы, сколько времени сотрудники проводят в YouTube, Netflix и т.д. Люди были на работе, но они не работали. Но так проще для менеджера — предполагать, что раз сотрудник сидит допоздна, значит, он работает. Эпидемия разоблачила неадекватность такого метода», — поясняет эксперт. По его словам, новые условия разделили менеджеров на два типа. Те, кто сумел перейти к новым методам управления, выросли как лидеры. Они сфокусировались на результате и на том, чтобы их сотрудники получали необходимую поддержку. «После эпидемии будет больше компаний, которые полностью работают удаленно, это да. Но большинство вернет людей обратно в офисы», — сетует бизнес-консультант. Слабых менеджеров окажется больше, и меняться они не собираются, уверен Буркус: «Менеджеры просто не знают, по каким показателям оценивать работу сотрудников, поэтому и возражают против удаленки. Но, когда речь идет об умственном труде, присутствие в офисе совсем не значит, что вы создаете стоимость».