Наина Ельцина — РБК: «Главное, что он дал людям, — свобода»
— Как вы прежде отмечали день рождения Ельцина? Насколько важным этот день был для вас и для него? Что вы ему дарили и чему он точно был рад?
— Я вообще не люблю свой день рождения. А Борис Николаевич любил отмечать дни рождения всей семьи. И вообще любил отмечать. <…> Мы ему дарили, но он вообще не любил вещей. Вообще по жизни не любил. Для него этого не существовало. Когда ему говорила: давай мы тебе купим пальто, он отвечал, что у него есть. То есть ему никогда ничего не нужно было. Поэтому мы старались на день рождения купить ему новый костюм или новый пуловер, новую рубашку. Галстуки, правда, он любил. И часы. И мы тоже старались дарить их. Но он одновременно мог галстуком поменяться с кем-то. И даже в компаниях это делал, просто в шутку. И часы дарил спокойно. Поэтому мы иногда с дочками возмущались: мы выбрали часы, которые нам нравились, и тебе подарили, и ты вдруг их подарил. Он отвечал, что другому человеку тоже приятно. Улыбнется и все.
— А почему вы обо всем об этом и о многом другом так и не решаетесь написать книгу? Почему о жизни с Ельциным вы не напишете? О том, как вы в 1991 году надевали бронежилет на мужа, отправляя его на работу. О том, как в 1996 году расстроились победе Ельцина на выборах. Почему этого нет на бумаге? Ведь для сохранения памяти это очень важно было бы.
— Все это правда. Но я, во-первых, не писательница, для меня все это непросто, я технарь. Мы знаем, как сейчас пишутся книги. Вы рассказываете, а рядом люди сидят и записывают. Я как-то рассказывала за обедом своим внукам и правнукам: меня попросили наговорить все это хотя бы для нашей семьи. Я как-то стала наговаривать; нет, это не так-то просто по наговоренному напечатать. Я не знаю, получится у меня или нет. Но я как раз этим занимаюсь. Но все это переживать заново непросто. И плачу. И в общем-то все.
— В 2015 году в Екатеринбурге открылся Ельцин-центр. Грандиозный музей, возможно, лучший в нашей стране. Мне интересно, а что бы вы в этом музее сделали по-другому? Может быть, что-то добавили или убрали бы из экспозиции?
— Ну я даже не могу взять на себя такую ответственность. <…> Я была на открытии, музей действительно замечательный. Просто восторг один. Когда я ходила в первый день, я восторгалась. Правда, слишком тяжело мне было, я потом расплакалась, но впечатление он произвел на меня огромное. Это необходимо просто. Каждый период страны, каждого президента в музее — это правда об этой стране. В музее Бориса Николаевича нет никакой лакировки. Там вообще абсолютная правда. Я думаю, если бы была какая-то фальшь, то люди, приходя в музей, все это бы чувствовали. Там этого нет, поэтому люди идут и идут, по-моему, более 300 тыс. посетителей уже.
— Мы знаем прекрасно, какую рецензию дал Ельцин-центру кинорежиссер Никита Михалков. Я процитирую. Он сказал, что «в этом музее ежедневно происходит инъекция разрушения национального самосознания детей». Вас задели слова Михалкова? Вы обижены?
— Вы знаете, я бы хотела подвести черту под этой темой. Но эти слова он написал, когда еще не был вообще в Центре. Потом он был там мельком, короткое время, почти ничего он не посмотрел. Не в этом суть. Бог ему судья. Ну я, например, не увидела там ничего из того, что увидел там Михалков. Но это его право. Его право.
— Наина Иосифовна, как меняется отношение россиян к историческому персонажу — Ельцину? Можно ли назвать пример Михалкова показательным и народным? Ведь сегодня, будем честными, завоевания и заслуги Ельцина очень многими ставятся под сомнение, мягко говоря.
— Вы знаете, я не хочу высказывания Михалкова объединять с Борисом Николаевичем. Слава богу, что в 1990-е годы был заложен фундамент, прочный фундамент того благополучия, который мы имеем в 2000-е. Нельзя вот такое вот говорить: ах, лихие девяностые! Чернить абсолютно все. Вот эту тяжесть жизни и этот развал выдержали люди на своих плечах. Хорошо, что была хорошая команда. Я так считаю, она очень переживала, я свидетель всему этому.
— Команда Ельцина, вы имеете в виду?
— Конечно. И Гайдар так много сделал. Гайдаровский форум живет. Хотя бы имя живет его. И вот когда говорят, что нужно было постепенно все это делать… Простите, а если на завтра нет хлеба? Нечего есть, а как? Нужно было сказать людям, чтобы они потерпели? Вот мы за годик нашу экономику исправим, тогда у нас все будет. Наверное, нужна была шоковая терапия. От шока всегда человек выживает. После шока. Если он здравый и нормальный. Так и страна. Наверное, хорошо, что это была кратковременная шоковая терапия. И, слава богу, Россия ожила, к 1993 году у нас наполнились постепенно прилавки. И челноки были, все это знают, но иначе не выжить, разрушилось же все. Люди выжили! Наверное, Господь Бог помог нам тоже в это трудное время. Вы знаете, я восторгаюсь нашими людьми, которые в такую трудную годину сконцентрировались и нашли возможность выжить. Во всяком случае вот спросите людей моего возраста: они так не будут ругать все это время, как это делают молодые политологи со страниц газет, которые вообще в то время под стол ходили еще, а имеют смелость говорить такие вещи.
— Профессиональный вопрос, который давно мучает меня: почему Ельцин, несмотря на тонны гадостей, которые про него писали СМИ, никогда не мстил журналистам? Вы с ним об этом говорили? Не было у него искушения все-таки ответить журналистам? Так, как это бывает, как мы знаем, сегодня.
— Ну он же дал свободу! Главное, что он дал людям, — свобода! И СМИ тоже! Журналистам он дал свободу! Но они тебя клюют и клюют! Клюют и клюют, каждое утро за завтраком по телевизору ты слышишь, какой ты негодяй! Он считал, что он не может никого наказывать, кто писал в свободной прессе. А уж что там пишут, это их дело. Конечно, я говорила, когда про нас неправду говорили, что надо подавать в суд: то-то у нас, там-то, какие-то замки у нас построены, сколько лет показывали на Николиной горе Татьянину дачу: ну придет время и все узнают, что нет никакой дачи. Ничего там не найти. Замков никаких нет, потому что их никогда не было. История все расставит по своим местам. Если бы что-то у нас было, давно бы нашли. К счастью, а может, к сожалению, ничего у нас нет.
— Вас удивил выбор американцев, когда они выбрали Дональда Трампа? Все-таки он немножко Жириновский. Нет?
— Я не могу ни с кем Жириновского отождествлять. Он индивидуум, поэтому я даже не хочу говорить на эту тему. Россияне сразу провели аналогию. Нет-нет. Как-то я была уверена, что Хиллари Клинтон будет. Все так думали. Расчеты были. Как-то с этим уже свыклась и собиралась поздравить Хиллари, потому что я ее знаю лично. А когда такой случился кандидат… вы знаете, это выбор народа. Я думаю, нам и судить это не надо, это выбор народа, к нему нужно всегда относиться уважительно.