Революция с трактором. Репортаж из взбунтовавшегося Киева
"Посмотри, какая красота. Древко я заказал, а лезвие настоящее, не туристическая поделка", - показывает мне тяжелый двуручный боевой топор его бородатый друг, тоже весь в тату и, видно, очень уважаемый здесь человек. К лидерам оппозиции они относятся индифферентно, а к Януковичу и "Беркуту" – с презрением. "Ты пойми, все устали, что нас не слышат. У вас в Москве хипстеры вышли на Болотную, постояли и ушли, а у нас весь город собрался. Полтора миллиона!" - заявил он.
Несмотря на устрашающего вида топор, трудно не влюбиться в киевский протест. Он очень красив, физически силен и гостеприимен. В захваченном здании киевской администрации меня первым делом накормили. Там импровизированную пресс-конференцию проводили оппозиционные политики – люди, к которым киевская революция относится свысока, позволяя им выполнять техническую роль: устанавливать туалеты, включать "Океан Ельзи", раздавать палатки и горячий чай.
"Беркут" оказался менее радушным хозяином: во время беспорядков на Банковской, где штурмовали Администрацию президента, мне досталась порция слезоточивого газа. "Только глаза не промывай", - наставлял тут же подскочивший с бутылкой воды юноша в маске. Стоявший рядом его соратник, тоже с закрытым лицом, нервно наматывал на руку цепь.
Спецназ перед атакой медлил несколько часов, терпел атаки камнями и файерами, стоял живой цепью перед трактором, ставшим локальным символом киевской революции. Его экспроприировали чуть выше по Банковской, на пересечении с Институтской, те же люди в масках, с цепями, арматурой и камнями. После нескольких неудачных попыток штурма администрации им ответили свето-шумовыми гранатами. "А три КАМАЗа с миллиардами долларов уже выехали в резиденцию Януковича", - заговорили окружающие. Здесь, в отличие от Майдана, превалировали красно-черные, а не желто-синие флаги.
Потом "Беркут" пошел в атаку. Спецназу удалось решить задачу по зачистке улицы всего за 2-3 минуты. Как итог - десятки пострадавших с разбитыми головами и ссадинами, в их числе много журналистов. "У протеста нет лидеров, а то бы их смели за минуту и взяли администрацию", - сетовали киевские революционеры. Лидеры приехали чуть позже – Кличко на пересечении Банковской и Институтской увещевал собравшихся, гнал их на Майдан и называл тех, кто пытался штурмовать администрацию, провокаторами.
Реванш протестующим удалось взять на Бессарабке, где пытались повалить памятник Ленину: первые отряды "Беркута" растоптали, а автобус, на котором они приехали, разбили. "Не убивайте, пожалуйста", - просил лежавший на асфальте спецназовец. Люди прошли мимо.
Киевский протест получился с тройным дном: есть лидеры оппозиции, которых, в принципе, не слушают, но готовы разрешить им немного поруководить; футбольные хулиганы и националисты, устроившие тот неудачный штурм администрации и сыгравшие решающую роль в захвате киевской мэрии; мирные "громадяне", не жалующие первых и терпимо относившиеся ко вторым, оговариваясь, впрочем, что без провокаторов не обошлось. Их здесь называют "титушками" – по фамилии одного из участников весенних митингов в Киеве, которых обвинили в провокационных действиях и избиении журналистов. И, в отличие от московского, этот протест – жесткий, с кулаками, очень похожий по своим атрибутам на балканские события. Благодаря в первую очередь лояльному отношению к агрессивной молодежи с флагами УПА.
"Так сильно рветесь в Европу?" – спрашиваю у тех революционеров, которые очень похожи на представителей московской либеральной оппозиции. "Да причем тут Европа. Не хотим быть овощами, хотим иметь право выбора. А если тебе интересно, почему сегодня случилось то, что случилось – так это после ночного Майдана, когда ребят избил "Беркут". Мы мстим", - говорит айтишник Женя, недавно побывавший в командировке в Лос-Анджелесе. Его друзья, "только без обид", объяснили мне, чем украинцы отличаются от "москалей": "Вы терпите свою власть, а мы, если что, и наказать можем". Со сцены на Майдане тоже апеллируют к России, постоянно проводят параллели с "путинским спецназом".
На улице, впрочем, имен лидеров оппозиции в разговорах практически не слышно, а к их идее о всеукраинской забастовке относятся с пренебрежением. Кличко, когда тот пытался выступить, заглушили свистом студенты. "То, что ты здесь видишь, – это графа "Против всех", - объясняет мне еще один митингующий. – Мы не хотим посадить на трон вместо Януковича Яценюка. А он только этого и ждет, он живет на американские деньги".
"Это все замечательно, но чего вы хотите добиться? Конкретная цель, план действий?" – озадачиваю заказавших себе еще по пинте пива соседей по столу. "Да ничего, - отвечают, немного замявшись. – Просто пусть знают. На будущее". На вопрос о том, как они уживаются в одном протесте с националистами, честно признают: "Понимаешь, здесь много людей, которые к крови не готовы, но хотят решительных действий. А они готовы".
Местные журналисты, располагающие инсайдерской информацией из политических кругов, все чаще называют мне фамилию Фирташа – одного из крупнейших украинских бизнесменов, создателя компании "РосУкрЭнерго", занимавшейся транзитом российского газа на территорию Украины и дальше в Европу. Forbes ставит Фирташа на 14-е место в рейтинге самых богатых украинцев, а мои собеседники – на первое место в списке персон, которым могут быть выгодны события на Майдане.
Но на Крещатике от вопросов о Фирташе отмахиваются – здесь не до конспирологических теорий. Ведут меня в палатки с надписями "Волю Юле", где наливают глинтвейн и поют гимн Украины. Напоследок я снова зашел в мэрию Киева – там проводят ревизию спальных мешков. На выходе со стороны Майдана доносится голос Святослава Вакарчука: "Вставай, мила моя, вставай". Из деталей гигантской искусственной ели, возведением которой власти объяснили жесткий разгон оппозиционеров прошлой ночью, строят баррикады. "Детям головы разбили, я сама видела, столько крови. Пусть будет проклят Янукович и весь его род, пусть все его дети и внуки так же страдают", - причитает пожилая женщина в очереди за кофе. И если все это – не революция, то я не знаю, как выглядят революции.
Алексей Бутенко, Киев