«История о семейном кризисе»: СМИ об отказе принца Гарри от привилегий
The Guardian, Великобритания
«Это то, из чего состоят романтические комедии: красивая молодая женщина встречает обворожительного принца, и после череды легких недоразумений они живут долго и счастливо. Ну, по крайней мере, так задумывается. Меган Маркл <…> отошла от сценария и попыталась создать другой хэппи-энд, и не без оснований.
Все, что могло предшествовать совместному решению пары отказаться от прав старших членов королевской семьи, можно прямо отследить благодаря сенсационным и унизительным заголовкам о Маркл. <…> Гарри, к его чести, был рядом с ней на каждом шагу этого пути, бросая вызов традициям своим требованием положить конец нападкам таблоидов на нее, которое, к сожалению, мало на что повлияло. Во всяком случае, это дало новостным программам новый повод для обсуждения, но его действия, тем не менее, заслуживают одобрения.
<…> Как успешная женщина смешанной расы из Калифорнии Маркл стала новой боксерской грушей для СМИ, и ее семья тоже не избежала нападок прессы. Контраст в отношении к ее разведенным родителям бросался в глаза: скрытый расизм в отношении ее чернокожей матери и сочувствие к ее белому отцу.
<…> Критики утверждают, что Маркл знала, на что подписывалась, и должна была быть более подготовленной. Но ответственность за расизм не должна лежать на людях с другим цветом кожи. <…> Не могу удержаться от вопроса: если Маркл, в прошлом успешную актрису, в значительной степени приемлемую для преимущественно белых СМИ, могут выдавить из королевской семьи, как публика может реагировать на кого-то с меньшими привилегиями?
Кажется, большая часть Британии отчаянно хочет освободиться от расистской истории, не проводя никакой работы по борьбе с расизмом и относясь к маргинализации и дискриминации как к воображаемым раздражителям, которые не стоят того, чтобы им противостоять. Но при взгляде на судьбу монаршей пары, которая должна была символизировать прогресс и «пострасовое» британское общество, становится ясно, что впереди еще много работы».
The Washington Post, США
«Не стоит обманывать себя: последние перипетии в Виндзорском королевском доме — продолжение очень грустной истории о семейном кризисе.
<...> Сама королева Елизавета II оказалась на престоле из-за аналогичного конфликта: ее отец стал королем после того, как ее дядя отказался от трона, чтобы жениться на разведенной женщине и отправиться в изгнание. Затем трое из четырех детей королевы развелись, причем один — с огромным скандалом.
<...> Пока что у Гарри более счастливая история, чем у его матери. <...> И все-таки уход младшего сына Дианы из королевской семьи стал жутковатым напоминанием, как изгнали ее саму.
<...> Это должно стать предостережением всем, кто упорно считает побег Гарри и Меган современной сказкой, в которой герцогиня спасает принца и забирает его с собой в Канаду, где они будут жить долго и счастливо. Но когда вы уходите в закат, это также значит, что вы покидаете любимого брата, отца и бабушку. И глупо забывать суть истории, закрывая глаза на то, что любая драма подразумевает боль».
The Telegraph, Великобритания
«Почему британская монархия из поколения в поколение становится участницей мыльной оперы? Потому что монархия — это одновременно и институт, и семья. Институты требуют определенной степени подчинения авторитету и традициям.
<...> Но заставлять не желающих этого членов королевской семьи сидеть на королевском троне бесконечно жестоко. Интересно, с чем Меган было труднее смириться — с пристальным вниманием или со скукой? И то и другое, должно быть, было шоком.
<...> Монархия всегда приспосабливается к выживанию, и брак между Гарри и Меган был частью этой эволюции. Если королева и принц договорятся об условиях, это тоже станет новшеством, которое вплетено в живую традицию, помогающую держать корабль на плаву.
<...> Экзистенциальный кризис принца Гарри явно причинил боль семье, но на самом деле это не самое худшее, что может случиться с монархией. У нее есть успешная модель. Это настоящая королева».
The New York Times, США
«СМИ Великобритании, очевидно, преуспели в исполнении своей задачи по изгнанию Меган Маркл, герцогини Сассекской, из страны. Правда, им пришлось смириться с условием, на которое они, возможно, не рассчитывали — с потерей принца Гарри, любимого члена королевской семьи, который играет важную роль в формировании ее бренда в мире.
<...> В жестком классовом обществе Великобритании все еще существует глубокая корреляция между привилегиями и расой. Относительно небольшому количеству цветных людей (а если иметь в виду только тех, у кого африканские корни, то это число будет еще меньше), которым удалось добиться заметного успеха и процветания в Великобритании, часто говорят, что мы должны быть благодарны, и предлагают уехать, если нам тут не нравится.
Наследие истории Британской империи — глобальной системы, основанной на доктрине превосходства белых, — связано с ее ведущей ролью в мировой работорговле и продвижении идеологии расизма, на которую она опиралась.
<...> И Меган, и Гарри, похоже, очень ясно осознали, в какой реальности живут. Неудивительно, что им захотелось уйти и, как это можно между строк прочитать в их заявлении, воспитать своего сына Арчи там, «где можно будет сосредоточиться на следующей главе», защитив его от той агрессии, которая обрушилась на них.
<...> По иронии судьбы, когда Гарри и Меган взяли дело в свои руки и решили уйти, продемонстрировав свое отношение к расизму британского истеблишмента, они совершили наиболее королевский и достойный поступок из возможных».
The Daily Mail, Великобритания
«Возможно, не стоило и ожидать, что два очень разных мальчика с очень разными женами сформируют союз на всю жизнь. И, возможно, слишком легко обвинять американку Меган в уходе вместе с Гарри из замка в закат.
И все еще кажется, что всего мгновение назад Гарри был так же близок с Кейт, как и с Уильямом, — добросердечное трио, радующее весь мир. Два принца, конечно, далеко не первые мужья, чью близкую дружбу разрушили не поладившие между собой жены.
Трагедия в том, что до появления Меган Гарри был воплощением популярного принца XXI века. Он был тем, чего ожидает любой романтик от почтительного молодого представителя королевской семьи: не только привлекательный и храбрый солдат, но еще и тот, кто легко может посмеяться над собой. <…> Приход Меган в его жизнь очень сильно все изменил. Но было ли это ее ошибкой или дело в неуверенности Гарри в том, как привести человека из Голливуда в жестко ограниченный и контролируемый мир королевской жизни?
Меган привыкла продвигать на публике свои взгляды на что угодно, от климатических изменений и прав человека до чистой воды и гендерного равенства. Это стало ясно, когда «потрясающая четверка» продвигала на сцене свою посвященную ментальному здоровью благотворительную программу Heads Together, и герцогиня Сассекская, естественно, захватила микрофон.
Уже тогда ощущался дискомфорт вокруг Уильяма и Кейт. Рядом была женщина, давшая ясно понять, что ее новый королевский статус был средством, чтобы ее голос был услышан, — неизвестная философия в монаршей жизни. В этот момент молчащая Кейт позади нее выглядела почти глупо. В действительности все, что Кейт делала, — это следовала протоколу, который позволял королевской семье продолжать существование на протяжении поколений».
The Atlantic, США
«И тут на сцену выходят принц Гарри и Меган, герцог и герцогиня Сассекские, которые объявляют, что отказываются быть высокопоставленными членами королевской семьи, что они будут брать на себя меньше обязанностей, но продолжат «в полной мере поддерживать» королеву. <...> Не нужно быть экспертом в британской монархии, чтобы понять: нельзя отказаться от исполнения своих обязанностей и в то же время полностью поддерживать человека, который эти обязанности распределяет; нельзя сохранить привилегии аполитичного института и в то же время участвовать в деятельности, которая непременно вторгнется в политику.
<...> Лицемерие не является благом из-за того, что лицемерят все. Подобно многим порокам, оно часто слишком дорого стоит, и поэтому большинству не по карману. Например, у большинства нет денег, чтобы летать на частных самолетах, и поэтому они вряд ли станут борцами против климатических изменений и частыми пассажирами шикарных самолетов, в чем обвиняют Гарри и Меган.
<...> Когда они начнут поступать, как простые люди, высказывая простые мнения, народ будет относиться к ним соответственно — как к простым людям. Конечно, всем понятно желание Гарри и Меган быть независимыми, говорить то, во что они верят, чем-то заниматься, что-то отстаивать. Но спросите любого политика, и он скажет, что за это придется платить.
Ситуацию осложняет то, что у Гарри не было выбора. Он не единственный в этом мире, кто родился богатым, но он не мог выбирать назначенную ему роль. Гарри, как и все остальные люди, может желать неприкосновенности личной жизни, ненавидеть критику в адрес жены, пытаться защитить своего ребенка, оплакивать свою мать и испытывать отвращение к тем, кто гонялся за ней по парижским улицам, а потом фотографировал ее, когда она умирала.
<...> Но ему не избежать издержек, связанных со сделанным выбором. Гарри и его жену пригвоздят к позорному столбу за принятое решение, за их лицемерие или алчность, за ханжество или привилегии, в зависимости от того, кто будет на раздаче критики. Некоторые комментарии будут несправедливыми и болезненными, некоторые будут женоненавистническими и расистскими, как это всегда бывает. Кто-то обязательно перейдет границу, начнет клеветать, нарушать их частную жизнь. Но некоторые комментарии будут справедливыми. А выбранная ими жизнь означает, что они чаще, чем прежде, будут подвергаться обоснованной критике».