Политтехнологи назвали главные инструменты «новой реальности» на выборах
Инструменты для выборов в «новой реальности»
Комитет по политическим технологиям Российской ассоциации по связям с общественностью (РАСО) представил доклад «Инструменты избирательной кампании: наступила ли новая политическая реальность?» (есть у РБК). В ходе исследования 12–13 декабря 2018 года были опрошены 80 практикующих политконсультантов, членов РАСО. Большинство респондентов (83%) согласились с тезисом о наступлении в России новой политической реальности с характерным ростом антиистеблишментных настроений.
Все это вместе с изменением структуры медиапотребления влияет на эффективность инструментария политтехнологов на выборах, утверждают в РАСО. Впрочем, эксперты согласны с тем, что главным инструментом предвыборных кампаний остаются элитные договоренности (как и в опросе 2016 года).
Но если два года назад использование социальных сетей признавалось последним по значимости инструментом на выборах, то в этом году соцсети опередили традиционные технологии: полевую кампанию «от двери к двери», медийную кампанию, наружную рекламу и прямую рекламу в СМИ.
Растет значимость команды и коммуникативных умений кандидатов, которые оказываются важнее финансовых ресурсов и доступа к СМИ. В условиях антиэлитных настроений падает значимость админресурса, поддержки со стороны ВИП-персон и партийного ресурса, считают в РАСО.
Среди социальных сервисов для предвыборной агитации чаще всего политтехнологи используют Telegram, показал опрос. Далее идут «ВКонтакте», YouTube, Instagram, «Одноклассники», WhatsАpp, Facebook. В 2016 году в тройке лидеров были «ВКонтакте», Facebook, «Одноклассники».
«Telegram воспринимается в качестве эффективного средства воздействия не на массовую аудиторию, а на элиты, хотя и в этом сегменте мессенджер уступает федеральному ТВ и деловым СМИ», — отмечено в докладе.
В 2017 году ФСБ потребовала у Telegram ключи шифрования для доступа к переписке пользователей, на что руководство мессенджера ответило отказом, объяснив это технической невозможностью. Роскомнадзор, исполняя решение Таганского суда Москвы, пытается заблокировать работу мессенджера в России с 16 апреля этого года. Запрет только привлек дополнительное внимание к мессенджеру, создав ему образ «гонимого и значимого канала, с которым борются власти», полагает Евгений Минченко.
Среди интернет-инструментов массового воздействия на первое место выходит работа с группами и блогерами в соцсетях (постоянно используют 68% опрошенных), мобильные приложения (27%), опросы агитационной сетью при помощи планшетов (22%).
Среди главных повесткообразующих тем опрошенные политтехнологи называют повышение пенсионного возраста, утилизацию мусора из Москвы, недоверие конкретным представителям власти. Далее идут темы экологии, антимосковских настроений и недовольства назначенцами федеральных властей, проблемы обманутых дольщиков.
«Новая искренность» и каналы связи
Главные выводы исследования — резкое изменение структуры информационного потребления и факторов успеха на выборах, отметил председатель комитета по политтехнологиям РАСО и президент «Минченко консалтинг» Евгений Минченко. В комментарии к докладу главными характеристиками новой политической реальности он назвал рост недоверия к элитам, традиционным СМИ и ВИП-агитаторам. Вместо этого электорат предъявляет запросы на диалог, «новую искренность», сопереживание и совпадение по эмоции. Таким образом, электорат и в России, и в мире уходит от модели «рационального голосования», объяснил Минченко.
В комментариях к исследованию члены РАСО сходятся на том, что дошедшая до России антиистеблишментная волна означает конец «крымского консенсуса» и проблемы для партии власти. «Пока можно с уверенностью сказать только одно — эпоха крымского консенсуса 2014–2018 годов закончилась, — считает красноярский депутат и политтехнолог Сергей Толмачев.
«Интернет лишь один из коммуникативных каналов получения информации. Причем далеко не самый эффективный», — прокомментировал выводы исследования политолог Андрей Колядин, экс-начальник департамента региональной политики управления президента. На опыте Приморья он указал, что в рамках одной кампании в разных территориальных или социальных сегментах региона имеется разница между популярными источниками информации: «К примеру во Владивостоке радио имеет сопоставимое с телевидением влияние на электоральную среду, а вот в ряде районов Приморья наибольшим доверием пользуются районные газеты». Или, например, бюджетники с высшим образованием активно получают информацию из групп WhatsАpp, а на сельские районы по-прежнему влияет полевая работа (встречи с избирателями, агитаторы и т.п.) и админресурс.
«Такая карта влияния создается под каждый регион и под каждую кампанию: она всегда разная и территориально, и по стратам, — сказал Колядин. — Унифицировать этот процесс — это как утверждать, что литература — главный предмет для правильного образования, а математика с химией стоят на втором-третьем месте».
Впрочем, добавил собеседник, с общими тенденциями в докладе он согласен, в том числе с утверждением о росте значения интернета и усиления антиэлитных настроений. Хотя они еще и не являются превалирующими для современной России, оговорился Колядин.
Политтехнолог Вячеслав Смирнов согласен с тем, что информация из Telegram-каналов сильно влияет на журналистов и начальников, но считает, что «70% материалов в политических каналах являются коммерческим размещением», и понимающие это люди во власти поэтому не оценивают подобные данные всерьез. «Конечно, влияние на кампанию соцсети оказывают, но не Telegram, а в первую очередь «Одноклассники», группы в WhatsАpp и Instagram, — сказал Смирнов РБК. — Но я бы отнес это влияние скорее к тому, что соцсети стали эффективным каналом распространения слухов». Эксперт добавил, что большинство активных избирателей получают информацию по радио, телевизору и в «пересказе более продвинутых коллег или родственников подхваченной в соцсетях информации».
Наделенные властью люди в основном используют Telegram для того, «чтобы читать друг про друга разные гадости и выяснять, кто их заказал», заключил Смирнов.