“Ромео и Джульетта” в Большом: новый взгляд на академический балет
Новая балетная постановка оказалась абсолютно не похожей на какую-либо другую в репертуаре Большого. С позиции академической традиции спектакль вообще трудно назвать балетом. Здесь нет привычных балетных фигур, и одновременно много движений, выходящих за рамки специфически балетной традиции. Более того, впервые артисты Большого театра танцуют не на пуантах - даже как-то странно слышать, как кордебалет цокает каблучками. Необычна постановка и по количеству купюр: нет ни увертюры, ни фрагмента "Джульетта-девочка", партитура сокращена до двух актов.
Значительные изменения претерпела и сюжетная основа спектакля: в либретто (авторами которого значатся и режиссер, и хореограф, и даже художник-постановщик) по сути нет конфликта Монтекки и Капулетти, а противостоит влюбленным не война кланов, а толпа, враждебная на протяжении всего действия. Мать Джульетты влюблена в Тибальда, совершенно иначе развивается линия Тибальд-Меркуцио. В постановке не актуализован ни временной, ни пространственный аспекты. Историческая достоверность не интересует постановщиков - танцовщики одеты в современную одежду, а декорации и вовсе практически отсутствуют. И даже в том случае, когда элементы декораций просто необходимы, - их все равно нет. В предметы превращаются люди: кордебалет изображает балкон, замкнутое пространство, материальные преграды.
Балетная публика в ожидании премьеры недоумевала по поводу столь смелых манипуляций с музыкой Прокофьева и пьесой Шекспира. Но все это оказалось необходимым для того, чтобы родилось очень сильное, стремительное и одновременно завораживающее действо, в центре которого трагическая любовная история, возведенная в абсолют. В этом контексте значимо и сокращение партитуры, и уход от академичности в танце, и придуманные более острые отношения между героями, и пространственно-временная отстраненность. А примитивность сценографических образов на этом фоне выводит действие на еще более высокий смысловой уровень - отсылает к самым древним когнитивным оппозициям: светлое - темное, мужское начало - женское начало, цветовые противопоставления и т.д.
Идея создать новую версию "Ромео и Джульетты" возникла в Большом случайно и никак не была связана с плановым стремлением к эксперименту. После премьеры "Фальстафа" Доннелана и Абадо на Зальцбургском музыкальном фестивале руководство Большого театра намеревалось заказать режиссеру оперу. Однако Доннелан, прославившийся как драматический режиссер и не раз ставивший оперу, давно подумывал о том, чтобы поставить балет и неоднократно говорил об этом. Но "Ковент-Гарден" в ответ молчал, а Большой согласился на неожиданное предложение Доннелана. В соавторы был приглашен Раду Поклитару. Так, благодаря счастливому стечению обстоятельств, у "большого балета", для которого, в отличие от оперы, в последнее время главными событиями были арендные спектакли и балеты-возобновления, появилась неожиданная, но, скорее всего, многообещающая перспектива.