Война версий: кто считает жертвы российской операции в Сирии
Россию неоднократно обвиняли в том, что от ее ударов в Сирии гибнет мирное население. В понедельник Москве было предъявлено новое обвинение — в результате авиаудара по госпиталю на севере Сирии, чью работу поддерживали «Врачи без границ», погибли по меньшей мере семь человек. Сирийский наблюдательный совет по правам человека (Syrian Observatory for Human Rights, SOHR) возложил ответственность за удар на российскую авиацию. «Врачи без границ» обвинили в атаке президента Башара Асада. Одновременно власти Турции заявили, что под российский авиаудар попала больница в городе Аазаз, где погибли по меньшей мере десять человек.
Кремль, российские МИД и Минобороны опровергли эти обвинения: пресс-секретарь президента Дмитрий Песков призвал ориентироваться на заявления Дамаска об ответственности США. Но к заявлению Минобороны сразу возникли вопросы: российская группа Conflict Intelligence Team (СIT), ставшая известной благодаря расследованиям обстоятельств гибели российских военных на Украине, проанализировав заявление Минобороны, пришла к выводу, что ведомство дало неверную картину освещения ударов мировыми СМИ и «Врачами без границ» и выдвинуло необоснованные обвинения в адрес последних в сотрудничестве с властями Турции. Заявления Минобороны вообще «содержат в огромном количестве недостоверные сведения», говорит РБК член CIT медиаактивист Руслан Левиев.
Подсчет через сопоставление
Точными данными о числе погибших в результате бомбардировок не располагает ни одна сторона. Свои подсчеты ведут сразу несколько неправительственных правозащитных и исследовательских групп; одни располагают разветвленной сетью контактов на территории Сирии, другие обобщают и верифицируют сообщения первых, используя данные соцсетей.
Среди тех, кто занимается верификацией данных, например, Мониторинговая группа воздушной войны (Airwars Monitoring Group, AMG). За полтора года с начала операции США и их союзников (8 августа 2014 года) погибло от 2097 до 2724 мирных жителей, предполагает группа. Всего ее аналитики насчитали 333 инцидента, вероятно, связанных с гибелью мирных граждан, причем с полной достоверностью установить сам факт жертв среди гражданских удалось только в 16 случаях, жертвами этих авиаударов стали от 34 до 45 человек. Еще 137 инцидентов, жертвами которых стали до 1213 человек, удалось установить с относительной достоверностью. В своей работе AMG использует сообщения правозащитников, сведения из соцсетей и с сайтов исламистов, новости как западных, так и российских СМИ, например агентства Sputnik и арабоязычной версии RT.
AMG пока не может оценить число жертв российских бомбардировок «из-за большого числа предполагаемых инцидентов», говорится на сайте группы. Сообщений о жертвах российских атак, начавшихся 30 сентября 2015 года, уже в полтора раза больше, чем о гибели при бомбежках западной коалиции. За последние 4,5 месяца AMG насчитала 541 случай, когда гибель гражданских связывалась с ударами российских ВКС.
Представитель российского МИДа Мария Захарова сослалась на брифинге в четверг на данные AMG о жертвах авиаударов коалиции — но только для того, чтобы показать странам Запада, что о гражданских потерях говорят «их собственные изыскания». Как свидетельствует сайт организации, эта группа получает финансирование Благотворительного траста Джозефа Раунтри, Оксфордской исследовательской группы и фонда «Открытое общество» Джорджа Сороса (в России признан нежелательной организацией). «Мы на их данные не опираемся», — уточняет в разговоре РБК Захарова о позиции Смоленской площади в отношении AMG.
Подсчет жертв российских налетов ведут как минимум четыре неправительственные организации. Это уже упоминавшийся SOHR, Сирийская сеть по правам человека (Syrian Network for Human Rights, SNHR), Центр документации насилия (Violations Documentation Center, VDC) и группа «Белые шлемы», сформировавшаяся при оппозиционном Асаду добровольческом движении, они дают каждая свою оценку гражданских жертв российской операции. На 14 февраля эти цифры составили от 1380 до 1815 человек.
Правозащитники
Один из наиболее цитируемых на Западе источников информации — SOHR. Созданная в 2006 году в Великобритании Рами Абдулом Рахманом, покинувшим Сирию за шесть лет до этого, группа первоначально занималась освещением резонансных историй, связанных с защитой прав человека, и работала в том числе с Amnesty International. С началом гражданской войны в 2011 году она стала одной из немногих организаций, которая, по собственным словам, располагала разветвленной сетью информаторов, ее работу высоко оценивала, в частности, Би-би-си.
Агентство AFP, к примеру, сразу же поверило информации группы Абдула Рахмана. Шеф ближневосточного бюро агентства Изиддин Саид так объяснял это решение четыре года назад: «Мы впервые использовали SOHR [как источник] еще в ноябре 2006 года. Организация показала себя достойной доверия в прошлом, поэтому мы продолжаем обращаться к ней».
Российские власти, напротив, SOHR как надежный источник отвергли сразу. В феврале 2012 года тогдашний представитель МИД Александр Лукашевич указал, что в совете «работают всего два человека — руководитель и секретарь-переводчик», а его глава не имеет «ни только журналистской или юридической подготовки, но даже и полного среднего образования», владеет закусочной и уклоняется от контактов с российской стороной. «Приведенные факты сами по себе позволяют судить о том, насколько достоверна поставляемая этой структурой информация», — заявил дипломат. С тех пор такое отношение к SOHR стало в российском МИДе общепринятым. «Для нас «обсерватория» вообще не орган, на который можно ссылаться», — подтверждает Захарова.
Из репортажа Al Arabiya 2014 года следует, что в Британии группа действительно представлена одним человеком, который работает из собственного дома в Ковентри и не принимает новых членов — якобы из опасений, что в нее инфильтруются лазутчики режима Асада. Директор лондонского Совета по арабо-британскому взаимопониманию Крис Дойл в разговоре с телеканалом заметил, что Абдулу Рахману и правда можно попенять на отсутствие полностью достоверной информации из Сирии. Но, по его словам, «это общая проблема», а британская группа хотя бы поставляет какие-то данные с самого начала войны.
Левиев из расследовательского проекта CIT характеризует группу Абдула Рахмана в разговоре с РБК так: «Мы его или их воспринимаем скорее как политического активиста или группу политических активистов <...>. Мы используем разве что их информацию о месте и времени атак, не более». Тем не менее Европейская служба внешних связей в еженедельных обзорах российской дезинформации (*.pdf) cсылается на данные SOHR. «Сирийская наблюдательная группа по правам человека — это не «ненадежный источник», — указывается в сводке. То, что SOHR считается достоверным источником, подтвердил РБК и европейский дипломат.
Борцы с режимом
Два других часто используемых на Западе источника информации — правозащитные группы SNHR и VDC — появились в отличие от группы Рахмана только с началом гражданской войны в 2011 году и заняли весьма жесткую антиправительственную позицию. Это сказалось и на их отношении к России, все эти годы поддерживавшей режим Асада.
SNHR опубликовала первый отчет о последствиях российских авиаударов 11 октября 2015 года. Тогда ее руководитель Фадель Абдул Гани заявил, что Россия нанесла удары по медицинскому центру, двум мечетям и центру раздачи хлеба, жертвами атак якобы стали 104 мирных жителя. Москва, посчитал он, «примкнула к [одной из] сторон конфликта и нарушила международное гуманитарное право». VDC, в штат которого входят более 30 сотрудников в Сирии и за ее пределами, в свою очередь в ноябре прошлого года обвинил Россию в гибели «сотен мирных жителей» и использовании в Сирии кластерных и вакуумных бомб.
C начала этого года, утверждает (*.pdf) SNHR, от ударов российских ВКС погибли больше мирных сирийцев (679 человек), чем от действий армии Асада (516) или боевиков запрещенного в России «Исламского государства» (98 человек). «Мы с достаточной степенью уверенности готовы воспринимать их данные по числу жертв как «нижнюю планку», то есть жертв может быть больше, чем они говорят, но маловероятно, что меньше», — подтверждает компетентность SNHR Левиев.
Данные группы Гани практически не используют крупнейшие информационные агентства, зато они активно цитируются турецкими СМИ, в частности близкой к президенту Реджепу Тайипу Эрдогану англоязычной газетой Daily Sabah. Из этого не следует, что они полностью недостоверны — три года назад пресс-секретарь генсека ООН Мартин Несирски указывал, что SNHR была одним из источников доклада верховного комиссара ООН по правам человека Нави Пиллай о положении в Сирии — наравне с SOHR, VDC и еще несколькими правозащитными группами.
Новая методология
Еще одна организация, Сирийский центр политических исследований (Syrian Center for Policy Research, SCPR), в СМИ упоминается не так часто. Он не ведет подсчет жертв и не делает периодических дайджестов, а занимается постройкой статистически обоснованных моделей сирийского кризиса. Центр был создан выходцами из Сирии, выпускниками Лестерского, Эдинбургского и Эссекского университетов Раби Насером, Хулуд Саба и Заки Мехчи. С SCPR работали сразу несколько агентств Объединенных Наций, в том числе Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ (у него есть представительство в Сирии) и сирийское отделение Программы развития ООН. Их исследования по социально-экономическим проблемам проходили проверку аналитиками из международных организаций, и они работают в тесном сотрудничестве со специалистами, остающимися в Сирии и занимающими в том числе должности в органах исполнительной власти. Сам центр базируется в Дамаске.
Неделю назад SCOR опубликовал доклад о последствиях войны в Сирии — как экономических, так и социальных. В нем приводится оценка общего числа погибших — 470 тыс. «К концу 2015 года уровень смертности достиг десяти умерших на 1000 населения, а число получивших ранения по оценкам достигло 1,88 млн человек. Это означает, что 11,5% населения, остающегося на территории Сирии, погибло или получило ранения в вооруженном конфликте», — говорится в работе. Порядка половины из 22 млн граждан страны либо покинули Сирию, либо стали внутренне перемещенными лицами, отмечается в документе. «Около 60% покинувших свои дома продолжают находиться в Сирии как внутренне перемещенные лица, в то время как 29% покинули страну как беженцы, а 11% эмигрировали в другие государства», — говорят авторы исследования, подготовленного при поддержке сирийского бюро Программы развития ООН.
«Мы создали статистическую модель с жесткой методологией по оценке воздействия кризиса», — говорит РБК Насер. По его словам, работать в военных условиях было тяжело, но центр получил поддержку различных ведомств, включая Центральное статистическое бюро Сирии, и неправительственных организаций. «Мы изучили всю Сирию при помощи 2100 информаторов и использовали различные методы для проверки результатов», — утверждает Насер. Методологию исследования SCPR готовится обнародовать в апреле.
Оценки и выводы доклада «не обязательно отражают взгляды Программы развития ООН, членов ее исполнительного совета или стран — членов ООН», оговаривается в документе.
Можно ли верить ООН
ООН главным источником информации о жертвах в Сирии называют как минимум Россия и Евросоюз. В этих вопросах Москва доверяет информации ООН, а также «мониторит и данные неправительственных организаций, но тех, которые себя уже зарекомендовали», говорит РБК представитель МИДа Захарова. Среди них она называет, например, Human Rights Watch. «Мы в Европейской службе внешних связей используем данные, предоставленные системой ООН», — подтверждает в письме РБК официальный представитель европейской дипломатии Кэтрин Рэй.
Проблема в том, что ООН не ведет собственного подсчета, а обобщает и анализирует данные неправительственных организаций. К тому же 7 января 2014 года ООН приостанавливала подсчет числа жертв конфликта в Сирии. Представитель Управления верховного комиссара ООН по правам человека Руперт Колвил объяснил Associated Press это решение недостаточным доступом к отдельным районам в стране и невозможностью верифицировать «исходные данные», предоставленные третьими лицами.
По его словам, в своей работе ООН учитывала шесть различных показателей, в расчете которых участвовали целая серия различных неправительственных групп. Со временем число этих показателей сократилось до двух-трех, поэтому «мы сочли, что не можем продолжать [свою работу] в том же духе».
Тем не менее в августе 2014 года ООН выпустила очередной отчет с оценкой численности жертв конфликта. Данные организации базировались на информации, помимо прочего, SOHR, SNHR, VDC, хотя в докладе использовались и сведения, предоставленные сирийским правительством. Колвил тогда заявил Associated Press, что ООН выпустила обновленные данные из-за того, что у организации возросло доверие к процессу сбора данных о жертвах конфликта. Последняя оценка ООН — от 17 августа 2015 года — 250 тыс. погибших и 12 млн человек, покинувших свои дома и перебравшихся или за границу, или в безопасные районы Сирии. В штаб-квартире ООН и Информационном центре ООН в Москве не ответили на вопрос РБК, с какими неправительственными группами в Сирии Объединенные Нации продолжают работу.
С активизацией работы Объединенных Наций в Сирии, возможно, мониторинг жертв конфликта будет более эффективным. Участники прошедшей 12 февраля мюнхенской встречи стран — участниц Международной группы поддержки Сирии (МГПС) договорились, что в пятницу, 19 февраля, должна заработать рабочая группа по гуманитарным вопросам. Она будет осуществлять мониторинг в семи точках на территории страны, отметил cпецпосланник ООН по Сирии Стаффан де Мистура, где складывается особенно сложная гуманитарная ситуация.
Правды не будет
Но точный подсчет в условиях боевых действий вряд ли возможен. «Международная пресса и социальные медиа представляют дело так, что ответ на этот вопрос легко получить, но это не так», — отмечают исследователи из Группы по анализу данных по правам человека (Human Rights Data Analysis Group, HRDAG). Созданная более 20 лет назад группа западных неправительственных аналитиков из академических университетов подсчитывала жертвы внутренних конфликтов в Восточном Тиморе, Гватемале, Колумбии, Косово и Перу. Этот опыт дал им представление об «огромных сложностях, встающих на пути аккуратного подсчета жертв военных действий». Так, подсчитанное HRDAG по окончании конфликта в Перу число жертв оказалось втрое выше, чем когда-либо называлось до этого, а 15 лет, проведенных командой в Косово, хватило на идентификацию лишь половины от общего числа погибших. В Гватемале же им удалось сделать лишь один вывод: вероятность погибнуть у индейцев из племен, поддержавших партизанскую войну против правительства, была в восемь раз выше, чем у гватемальцев испанского происхождения, но до сих пор большинство могил так и остается безымянными.