Что означают заявления украинского руководства о готовности к переговорам

Читать в полной версии

Что говорит украинское руководство и как на это отвечают в Москве

21 июля украинский президент Владимир Зеленский допустил, что Киев и Москва могут пойти на переговоры даже при нынешнем российском руководстве. По словам Зеленского, подобный контакт может состояться на второй мировой конференции по украинскому конфликту.

Через несколько дней, 24 июля, готовность Киева к переговорам подтвердил и глава МИД Украины Дмитрий Кулеба, находившийся с первым с начала конфликта визитом в Пекине. Как уточнила официальный представитель МИД КНР Мао Нир, глава украинского внешнеполитического ведомства заявил, что Киев «желает и готов к диалогу и переговорам с Россией». «И, конечно, переговоры должны быть рациональными, содержательными и направленными на достижение справедливого и прочного мира», — добавила она.

Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков отметил, что посыл Кулебы о готовности к диалогу идет «в унисон» с позицией России.

При этом обе стороны усомнились в искренней заинтересованности друг друга в переговорном процессе. Так, в заявлении МИД Украины, опубликованном после брифинга МИД КНР, отмечается, что Кулеба довел до своего китайского коллеги «последовательную позицию Украины, которая заключается в готовности вести переговорный процесс с российской стороной на определенном этапе, когда Россия будет готова вести переговоры добросовестно, но подчеркнул, что сейчас такой готовности с российской стороны не наблюдается».

Официальный представитель МИД России Мария Захарова также заявила, что ни украинские власти, ни их «западные кураторы» не предприняли никаких действий для запуска переговорного процесса, в том числе по отмене указа президента Украины от октября 2022 года, запрещающего вести переговоры с Москвой. «Слов мы слышим много, но дел не видим в принципе», — отметила Захарова.

Что означают заявления Киева о готовности к переговорам

Заявления о готовности к переговорам свидетельствуют об определенных подвижках в позиции украинской стороны, полагает научный руководитель Российского совета по международным делам (РСМД) Андрей Кортунов. Он напомнил, что прежде, в том числе на законодательном уровне, отрицалась необходимость и даже возможность переговорного процесса с Москвой.

«По всей видимости, это связано с тем, что события на поле боя развивались не так, как это планировалось в Киеве еще, скажем, год назад. Ну и, конечно, трудно игнорировать те качественные предложения о мире, которые сейчас поступают со всех сторон, в том числе со стороны Китая. Понятно, что никто в этом конфликте не хочет выглядеть как сторона, которая заинтересована в затягивании боевых действий, увеличении числа жертв и разрушений. Поэтому такая тактическая подвижка понятна и по-своему логична, если принимать во внимание интересы киевской стороны», — предположил эксперт в разговоре с РБК.

Ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО Алексей Токарев указал на разнонаправленный характер поступающих из Киева сигналов. В период поездки Кулебы в Китай в британской The Guardian было опубликовано интервью главкома ВСУ Александра Сырского, в котором тот говорит о необходимости возвращения к границам 1991 года военным путем. При этом эксперт не считает заявления Кулебы о готовности к переговорам чем-то удивительным и сенсационным. «Ситуация, в которой дипломат рассуждает о мире, — это возвращение к норме от той ненормы, когда господа Кулеба и [глава евродипломатии Жозеп] Боррель рассуждали не просто как ястребы, а как антидипломаты. Когда дипломат говорит, что нужно конфликт разрешить силой и победить Россию на поле боя, он расписывается в собственной профнепригодности, потому что задача дипломатов — это не поле боя. Это задача военных», — отметил Токарев.

Изменение украинской позиции эксперт связал среди прочего с ходом президентской кампании в США, а именно с «самоотводом» действующего главы государства Джо Байдена и растущими шансами на возвращение в Белый дом Дональда Трампа, который выступает за скорейшее прекращение конфликта. «В Киеве очень внимательно следят за сменой руководства в Соединенных Штатах, потому что современная Украина в крайне высокой степени зависит как от США в целом, так и от конкретных лиц в администрации. Когда конгресс США приостановил финансирование, наблюдалась очевидная последовательность — Россия резко увеличила темпы наступления», — пояснил Токарев. Он напомнил, что выбранный Трампом кандидат в вице-президенты сенатор от Огайо Джей Ди Вэнс занимает еще более жесткую, чем Трамп, позицию относительно необходимости прекратить финансирование Киева.

Кортунов также отметил, что в нынешних геополитических реалиях «время работает не на Украину», поскольку конфликт постепенно отходит на второй план как в США, так и в Европейском союзе. По его мнению, общественное сознание не может фокусироваться лишь на одной проблеме, и в поле внимания попадают и другие кризисы, в том числе продолжающиеся боевые действия в секторе Газа и растущая напряженность между Пекином и Вашингтоном, а в случае с американской аудиторией — еще и предстоящие президентские выборы. «Соединенные Штаты географически значительно дальше от этого конфликта, чем Европа, и многие в Америке считают, что при всей симпатии к Зеленскому это все-таки не американский конфликт, есть другие проблемы. И Трамп в какой-то степени является отражением этих тенденций», — считает Токарев.

Как может выглядеть переговорный процесс

Кортунов предположил, что на начальных этапах переговорный процесс мог бы вестись в том же формате, что и зерновая сделка. «Группа посредников могла бы вести переговоры параллельно с Москвой и Киевом, а потом, когда им удалось бы сблизить их позиции, между сторонами начался бы прямой диалог», — пояснил аналитик. По его оценке, несколько государств могли бы выступить в качестве «фасилитаторов» — то есть тех, кто обеспечит сторонам комфортные условия для переговоров, как, в частности, Турция весной 2022 года.

Посредничество же предполагает большую вовлеченность в мирный процесс, поэтому потенциальный медиатор должен быть равноудален от обоих участников конфликта и не занимать чью-либо сторону, а «встать над ними» и искать точки соприкосновения, подчеркнул Кортунов. «Турция едва ли может быть посредником, поскольку она состоит в НАТО и связана блоковой дисциплиной, поэтому по крайней мере в Москве ее едва ли будут рассматривать в качестве возможного посредника. То же касается Швейцарии. Официальная позиция России заключается в том, что Швейцария уже не может считаться нейтральным государством, поскольку она присоединилась к санкциям Европейского союза и тем самым включила себя в список недружественных государств», — сказал он. По словам эксперта, по тем же соображениям отпадают все западные страны, и искать посредников, скорее всего, придется на глобальном Юге — среди Китая, Индии, Бразилии и других стран.

По мнению Токарева, в качестве посредников могут выступить четыре страны: Китай, Саудовская Аравия, Турция и Венгрия (премьер Виктор Орбан недавно посетил Москву и Киев). При этом если у Киева уже сложились отношения с турецким и саудовским руководством, то как именно выстраивать коммуникацию с Пекином, в администрации Зеленского не до конца понимают. «Не уверен, что президент Зеленский и вообще украинское руководство осознает, насколько важны для Китая сама речь, сама форма, сам дискурс. Все-таки то, что президент Зеленский демонстрировал в отношении лидера Китая, выдает его непонимание того, как надо общаться с Азией», — пояснил эксперт.

Однако главная сложность при организации переговоров заключается не в поиске формата переговоров и посредников, а в сильных, если не принципиальных расхождениях в позициях сторон, подчеркнул Кортунов. Так, Киев по-прежнему настаивает на переговорах в рамках «формулы мира» Зеленского, тогда как Москва ее категорически отвергает. Токарев, в свою очередь, указывает на другой важный для России вопрос — с кем именно вести переговоры. «Президент Путин обозначил, что есть легальные и легитимные основания для переговоров с Верховной радой — а это [ее председатель] Руслан Стефанчук», — пояснил он.

Какими могут быть гарантии прекращения огня

Важным компонентом переговоров может стать соглашение о прекращении огня. При этом ни в Москве, ни в Киеве не хотят возвращаться к минским договоренностям из опасений, что они будут нарушаться или же служить лишь одной стороне, полагает Кортунов. «Поэтому очень важно, чтобы прекращение огня не рассматривалось в качестве самоцели, а в качестве очень важного, но все-таки одного из компонентов более широкого политического и военного урегулирования, причем не только российско-украинского, но урегулирования в плане создания новой системы европейской безопасности, где все бы чувствовали себя комфортно», — подчеркнул аналитик.

Кортунов напомнил, что вооруженному конфликту предшествовали переговоры по российским проектам договоров с США и НАТО о гарантиях безопасности для Москвы. По его словам, договоренности о прекращении огня в отрыве от решения вопросов европейской архитектуры безопасности будет достичь крайне трудно, поскольку стороны будут подозревать, что оппонент воспользуется паузой для того, чтобы накопить силы, перегруппироваться и возобновить боевые действия.

Скорее всего, Москве и Киеву понадобится привлечь международных наблюдателей, которые следили бы за соблюдением прекращения огня. Несмотря на частые параллели между ситуацией на Украине и Корейском полуострове, такой мониторинг представляется весьма сложной задачей, в первую очередь из-за протяженности фронта — около 1 тыс. км (протяженность корейской демилитаризованной зоны составляет лишь порядка 240 км). Другая сложность заключается в том, что опыт миротворческой деятельности в регионе есть только у Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), причем и в Москве, и в Киеве его воспринимают скорее как неудачный.

Кортунов добавил, что, тем не менее, в экспертной среде обсуждается «гибридный» вариант с возвращением мониторинговой миссии ОБСЕ с последующим усилением ее миротворцами ООН. Возможно размещение и контингентов отдельных стран согласно предпочтениям самих конфликтующих сторон. При этом Москва, скорее всего, будет против привлечения в качестве наблюдателей представителей западных стран, тогда как Киев и его западные союзники не согласятся на присутствие контингентов стран — участниц Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

«Соответственно, возникает вопрос: а кто тогда? Китай, Бангладеш, страны Африки, Латинской Америки? Надеюсь, что здесь прорабатываются какие-то варианты, но пока что мы с трудом себе представляем, как это может выглядеть на практике, потому что операция такого масштаба и в таких сложных условиях еще не проводилась», — отметил Кортунов.

Ранее в интервью РБК почетный профессор российской и европейской политики Кентского университета Ричард Саква предположил, что в качестве миротворцев могут быть привлечены индийские военнослужащие. По его мнению, они обладают значительным опытом миротворческих операций и придерживаются нейтралитета.

Токарев усомнился, что Россия согласится на размещение в регионе наблюдателей ОБСЕ и любых других миссий, контролируемых Западом. По его мнению, в качестве миротворцев не могут быть и задействованы военнослужащие стран глобального Юга, особенно Китая, несмотря на его всеобъемлющее стратегическое партнерство с Москвой. «Наша логика с Китаем такая: Пекин охраняет свой юго-восток от западного давления, а мы охраняем свой запад от западного давления, а друг друга мы касаемся спинами. Но при этом мы и Китай понимаем, что Тайвань — это дело Китая, а разрешение конфликта с Украиной — дело России. Это вполне соответствует доброму и дружескому духу стратегического партнерства», — пояснил эксперт. Токарев также предположил, что в качестве миротворцев скорее будут привлечены страны ОДКБ — например, Белоруссия, Казахстан или Киргизия.