Политика, 07 июл 2017, 21:56

Косачев назвал результаты встречи Путина и Трампа прорывом

Читать в полной версии

Результаты первой встречи президента России Владимира Путина с президентом США Дональдом Трампом на саммите «Двадцатки» в Гамбурге оказались прорывом в практическом и психологическом отношении. Об этом написал глава комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев в своем Facebook.

Запись в facebook

«Результаты встречи президентов России и США, признаюсь, превзошли мои и, уверен, не только мои ожидания. Россия и США начинают либо взаимодействовать на практике (Сирия), либо обсуждать (Украина, кибербезопасность) важнейшие вопросы, определяющие характер двусторонних отношений», — написал Косачев, добавив, что в ходе переговоров было «много конкретики». Он указал на «ключевую оценку» Лаврова о том, что лидеры двух стран нацелены не на конфронтацию, а на достижение взаимных договоренностей. «Если есть такой настрой, договоренности обязательно появятся рано или поздно», — подытожил Косачев.

Во время первой встречи Владимир Путин и Дональд Трамп разговаривали о конфликтах на Украине и в Сирии, обсудили тему кибербезопасности и договорились ускорить назначение новых послов. Об этом сообщил министр иностранных дел России Сергей Лавров. По его словам, лидеры двух стран достигли договоренностей по затронутым вопросам. Лавров добавил, что дискуссия прошла в «конкретном деловом ключе» и назвал атмосферу прошедших переговоров конструктивной.

Pro
Кто может закрыть ресторан: разбор проверок в общепите в 2025 году
Pro
Вы проходите свидетелем по экономическому делу. Как вести себя на допросе
Pro
Когда желание быть лучше всех мешает жить, и как с ним справиться
Pro
Подешевеют ли новостройки и еще 4 главных вопроса о рынке жилья в 2025-м
Pro
5 легальных способов расплатиться с иностранным контрагентом в 2025 году
Pro
Укрепление рубля и приток инвестиций: зачем России «прокачивать» финтех
Pro
Не переплачивайте: 11 законных способов уменьшить налоговые платежи
Pro
Почему ученые хотят признать ожирение отдельной болезнью — The Economist