Вы даже не знаете, что успешно конкурируете с предприятиями из Южной Америки
Современные технологии избавляют людей от бумажной работы, и, как следствие, спрос на бумагу растет медленно. Это верно лишь отчасти, считает Джон Фарачи, глава компании International Paper. Вы, может, и не купите свежую газету, предпочтя закачку на планшет, но и он, и покупки, сделанные в интернет-магазине, упакованы в картон International Paper, которого в цифровую эпоху нужно больше, чем прежде, так он отвечает могильщикам бумажного бизнеса. В Россию он ездит несколько раз в год, в гости к своему партнеру — совладельцу группы «Илим» Захару Смушкину и на встречи чиновников с иностранными инвесторами. О том, что ему нравится в России, как русские не замечают своих успехов на китайском рынке и может ли российская экономика вернуть высокие темпы роста, ДЖОН ФАРАЧИ рассказал ПЕТРУ КИРЬЯНУ.
С оглядкой на Amazon
— Ваша компания ведет бизнес по всему миру, однако большая его часть по-прежнему сосредоточена в Северной Америке (США, Канада, Мексика)...
— …Мексика и США.
— Почему вы не развиваетесь активно за океаном?
— Почему не развиваемся? И в США, и за их пределами мы наращиваем наш упаковочный бизнес. Наши акционеры видят, что мы инвестируем и в Россию, и в Бразилию, и в Китай, и в Индию. Так что у International Paper хорошее присутствие за рубежом.
— И что с нашей страной, что вы говорите акционерам?
— Мы любим Россию и ведем здесь бизнес с 1998 года.
— Но мне кажется, очень тяжело сравнивать Россию с Бразилией или Китаем.
— Россия — страна с большими запасами природных ресурсов. Тут вы ничем не отличаетесь от Бразилии. А значит, тут можно выпускать целлюлозу. Таких мест не так много на карте мира, уж поверьте мне.
— Во время позднего СССР туалетная бумага была в дефиците. Это период рекордных тиражей газет. Вы уже тогда присматривались?
— Про туалетную бумагу не знаю — это не наш бизнес. А если брать газеты — это сокращающийся сегмент во всем мире. Ведущие издания переходят на электронные форматы.
— На вашем бизнесе этот тренд как-то отразился?
— Нас это не волнует (улыбается). Мы вышли из этого бизнеса около 40 лет назад.
— Упаковочные материалы — один из самых быстрорастущих сегментов для вашего бизнеса в США и за рубежом. Это связано с интернет-магазинами — eBay, Amazon и др., которым нужен упаковочный материал. Вы наблюдаете за развитием этого сегмента? Будет ли спрос расти дальше?
— Мы пристально следим за ситуацией во всех странах, где развит этот бизнес. Это и Китай, и Бразилия, и США. У нас работают предприятия в России, во Франции, в Турции, Марокко... На всех основных рынках наша продукция присутствует, ее видно, и мы заметный участник рынка.
Дерево тут — завод тут
— Это ваш картон мы покупаем в Ikea?
— Ikea? Не уверен. Мы делаем и базовый материал для коробок, и сами коробки. Если продукт сделан в России, то, возможно, это наш картон, если в Скандинавии, то навряд ли. Наши основные упаковочные заводы сосредоточены в Восточной Европе, Марокко и Турции.
— Как вы оцениваете качество российского продукта?
— Как акционер группы «Илим», мы поддерживаем группу инвестициями в размере порядка 1,5 млрд долл. Они направлены на улучшение качественных и количественных показателей целлюлозы, производимой на комбинате в Сибири и экспортируемой в Китай, и на производство 220 тыс. т высококачественной мелованной и немелованной бумаги. International Paper также инвестировала более 600 млн долл. в расширение и модернизацию производства в Светогорске, у границы с Финляндией.
— Какие основные затраты на производство здесь?
— Энергия и химические компоненты. Для нас очень важна стоимость электроэнергии. Поскольку мы наблюдаем ежегодный прирост производственных затрат на все эти компоненты: расходы на электроэнергию растут примерно на 25% в год; на газ — примерно на 15%.
— Вы должны сказать «спасибо» правительству, которое установило определенные тарифы на электроэнергию на год.
— Один год не решает проблем. Вся инфраструктура нуждается в модернизации, нужно подтягивать весь энергетический сектор. Речь об эффективности и о конкурентоспособности. Начиная с 2011 года мы инвестировали около 60 млн долл. в проекты по повышению эффективности энергообеспечения. Их реализация позволит увеличить долю выпускаемой предприятием электроэнергии с 33 до 50%, а также повысить эффективность энергопотребления.
— Вы экспортируете целлюлозу в Китай из России. Почему вы не запустили этот бизнес сразу в Поднебесной?
— Основная причина — ресурсы. Китай импортирует древесное волокно и целлюлозу, как и энергию. В России у нашего партнера, группы «Илим», уже было несколько заводов, и проще их модернизировать, чем строить с нуля в Китае. Тем более что сырье под боком. IP привносит опыт менеджмента мирового уровня и техническую экспертизу производства, в то время как группа «Илим» обеспечивает знание и опыт локального рынка как России, так и Китая. Для нашего бизнеса это имеет ключевое значение, так как на долю Китая приходится порядка 74% прироста спроса товарной целлюлозы в следующие 12 лет.
— Насколько производство в России чистое в технологическом отношении по сравнению с США?
— Мы только недавно завершили проект у вас, и это один из крупнейших целлюлозных заводов в мире, и там применяются новые технологии.
— У правительства была идея ввести определенные экологические стандарты для всех компаний вне зависимости, российская она или зарубежная, а также ввести дополнительные налоги.
— Что касается налога, то опять-таки здесь нет единого мнения и выработанного решения. Пока неясно, когда это произойдет.
Доллар и зелень
— Почему все аналитики пишут, что ваша компания недооценена?
— Я думаю, все крупные компании-производители бумаги сильно поменялись за последние десять лет. Мы сегодня генерируем больше прибыли, и наша выручка заметно больше, чем была в 2000-х. Акции, даже если они и недооценены, растут в цене. Давайте на чистоту, мне нравится, что компания недооценена. Уж лучше так, чем быть переоцененной.
— На мой взгляд, важно смотреть на движение денежных средств и баланс, а не только на показатель дохода на акцию.
— Cash flow — это самая главная вещь. И что мы делаем с этой наличностью? Платим дивиденды, инвестируем в наши предприятия, чтобы поддерживать их конкурентоспособными, и ищем хорошие возможности для инвестиций, такие как, например, мы нашли в России.
— Куда вы еще собираетесь инвестировать в мире? В какие сегменты или области?
— Нам нравится сфера бумажной упаковки. Мы хорошо знаем этот бизнес и добились в нем значительных результатов. Для себя видим большой потенциал в Индии.
— На какие индикаторы вы ориентируетесь, когда смотрите Bloomberg или CNBC, когда хотите понять, что творится в мире?
— ВВП — главный индикатор, поскольку мы продаем продукты другим компаниям. И если у других дела идут хорошо, то и у нас хороший бизнес. Затем идет курс валют. Наша компания ведет бизнес в разных странах. Мы не делаем инвестиции, исходя из курса валют, однако он влияет на конкурентоспособность нашего бизнеса и цену экспортируемого товара. Для нас, с тех пор как группа «Илим» начала экспорт древесного волокна в Китай, курс доллара играет большую роль. То же самое и в Бразилии, важно соотношение доллара и реала. Я не смотрю CNBC или Bloomberg регулярно, поскольку я постоянно езжу по миру и сам вижу, что вокруг меняется. В том числе и в России.
— Какие технологии могут повлиять на ваш бизнес? Например, переработка бумаги станет еще дешевле.
— О, тут вы зря меня спрашиваете, мы — главный потребитель вторичного сырья. Для меня очевидно, что Китай, например, перерабатывает все больше бумаги, чтобы использовать ее для упаковки. Вы уже упоминали, что, с одной стороны, из-за развития информационных технологий спрос на упаковку растет, из-за Amazon, eBay, в то же время потребление газетной бумаги снижается. В США (рынок, который гораздо больше по объему и потреблению) высокие показатели использования бумаги в пересчете на человека. В России этот показатель намного ниже, поэтому в России продолжится рост.
— У вас есть какие-то маркетинговые идеи? Как вы улучшаете мнение людей о том, как нужно использовать бумагу и где? В России мы платим за пакеты в супермаркетах, бумажный — премиум, он дороже полиэтиленового.
— Бумага — очень «зеленый» продукт, поскольку ее производят из возобновляемых источников — леса. Когда вы покупаете бумажные продукт, вы инвестируете в возобновляемые ресурсы. В США даже некоторые компании стали специально переходить из-за этого на бумажные продукты.
План на 20 лет
— Ощущаете ли вы замедление роста российской экономики?
— Да, нет никаких сомнений в том, что российская экономика начала замедляться. Сейчас ее рост составляет 1,5%, что намного ниже ее потенциала. Все видят глобальный спад в темпах роста мировой экономики. Не думаю, что это долговременная ситуация, поскольку российское правительство принимает жесткие меры, чтобы вернуть прямые иностранные инвестиции, модернизировать индустрию, увеличить конкуренцию и сделать так, чтобы потребители тратили больше, поскольку в России обширный средний класс.
— И сколько продлится этот тяжелый период для России?
— Россия может вернуться к показателям, которые демонстрировала пять лет назад. Решения могут быть непростыми, они предполагают тяжелый выбор, но у нас есть уверенность в том, что российскую экономику ждет светлое будущее. И это показывают инвестиции, которые мы сделали. Они рассчитаны как минимум на 20 лет. Сам комбинат в Светогорске был построен 125 лет назад. Естественно, он был модернизирован с тех пор. Так что наш бизнес — это игра вдолгую.
— Почему вы решили закладываться на столь долгий период? В России местные говорят, что нельзя загадывать больше чем на три—пять лет.
— В нашем бизнесе мы принимаем долгосрочные решения. Точно так же, как и в энергетическом секторе. Требуются большие капитальные затраты, и мы планируем окупаемость и доходы в течение долгого периода времени. Поэтому необходимо, несмотря на все взлеты и падения, верить в рост спроса на долгий срок.
С тех пор как мы вышли на российский рынок, мы инвестировали значительные средства в наши операции и продолжаем этот процесс. Общее число инвестиций оценивается в 2 млрд долл. и включает 1,2 млрд долл., вложенных в проекты в Братске и Коряжме, и порядка 600 млн долл. в модернизацию Светогорского комбината.
— И как Россия выглядит для иностранного бизнесмена на деле?
— Ранее в этом году вместе с председателем совета директоров группы «Илим» Захаром Смушкиным мы запускали производство в Братске. На церемонии торжественного открытия присутствовал премьер-министр Дмитрий Медведев. Проект в Братске оценивается как крупнейший со времен СССР в сфере целлюлозно-бумажной промышленности. Он — показатель того, что Россия продолжает оставаться привлекательным рынком для иностранных инвесторов.
— Если вам предложат какое-то предприятие здесь, в России, например еще одного производителя бумаги, вы согласитесь?
— Мы встретимся с партнером и на месте решим, стоит ли инвестировать.
— На какие основные показатели вы будете ориентироваться?
— Цена, насколько предприятие способно генерировать выручку, сколько будет необходимо дополнительно инвестировать и др. Россия — хороший рынок, и он может быть конкурентоспособен в мире. Вы даже не знаете, что успешно конкурируете с предприятиями из Южной Америки, которые также экспортируют свое сырье и продукцию в Китай.
— Вам тяжело работать с российским партнером? Русские открываются хорошим знакомым, но чаще держатся холодно с чужаками.
— Когда вы строите бизнес по всему миру, важно понимать, что есть культурные различия, люди вообще разные. Тяжелее ли делать бизнес с российским партнером, чем с американским? С нашим российским партнером у нас налажен открытый диалог. Мы доверяем друг другу. Когда вы вместе делаете бизнес, важно быть уверенными друг в друге и иметь общее видение того, как развивать бизнес.
— Как часто вы общаетесь со своим российским партнером?
— Три—пять раз в год. Обычно один раз в США, пару раз в России и еще где-нибудь.
— Вы знаете, когда у него день рождения?
— Помню, в январе. Я как-то приезжал в Санкт-Петербург, тогда у него была большая вечеринка на его 50-летие. На улице было очень холодно, однако теплая атмосфера и истинное российское радушие наших партнеров позволили мне насладиться зимними днями в Санкт-Петербурге. Тот визит я запомню надолго.
— А он знает, когда у вас день рождения?
— Да. Я думаю, в России этот праздник имеет большее значение, чем в США.