«В декабре у нас был вал инвесторов»
Санкции, наложенные на госбанки, дали частным инвесткомпаниям преимущество в привлечении западных клиентов, считает президент БКС Олег Михасенко. Но в основном приходят спекулятивные деньги, рассказал он в интервью РБК.
«Сейчас к россиянам стало более терпимое отношение»
— Как сказываются падение рубля, санкции в отношении России и геополитика на бизнесе БКС и есть ли отличия от 2008 года?
— Самое главное, что случилось, — Россия потеряла возможность фондироваться на Западе, и это очень сильно ощутили на себе банки и нефтяные компании, которые привлекали средства за рубежом. Многие западные клиенты сократили объемы своих операций через госбанки. Это дало определенное преимущество тем инвестиционным компаниям, которые не находятся под санкциями и занимаются привлечением западных клиентов. Конечно, это в основном спекулятивные деньги, хедж-фонды, фонды, использующие алгоритмические стратегии: им интересно играть на волатильности рубля. Мы даем им не просто доступ на рынок, как это было лет пять назад, а оказываем комплекс услуг, включая и онлайн-конвертацию валюты, и кредитные плечи.
Многие фонды сейчас продают акции, есть большой интерес к рынку облигаций. Мы наблюдали активность инвесторов в начале года, и это было, наверное, самое лучшее для них время. В декабре стоимость российских бондов упала, доходность сильно выросла, а в начале года облигации снова выросли в цене и многие успели заработать. Наш рынок всегда воспринимался как спекулятивный, игроки, которые хотят получить высокую доходность, будут на российском рынке всегда, независимо от санкций и других рисков.
В свете последних событий многие западные инвестиционные дома в России стали больше внимания уделять диверсификации, рискам брокеров, и нам удалось получить часть дополнительного бизнеса, так как количество игроков сократилось. Еще в ноябре-декабре 2014 года они вообще не хотели иметь дело с российскими инвесткомпаниями, но сейчас ситуация выглядит лучше: к россиянам стало более терпимое отношение. Хотя некоторые западные банки до сих пор не хотят работать с российскими контрагентами, особенно если речь идет об обслуживании состоятельных людей, к которым предъявляют дополнительные требования.
— Это как-то связано со скандалом вокруг операций трейдеров российского подразделения Deutsche Bank?
— Отчасти да. Банки более осторожно стали относиться к состоятельным клиентам из России. У нас была ситуация с крупным клиентом, который делал трансграничный перевод средств, и западный банк остановил платеж. Несколько недель разбирались, что это за сделка, откуда деньги, в чем основание платежа. Потом, правда, перевод все-таки состоялся.
— Зачем вы приобрели американского брокера Alforma Capital Markets у «Альфа-Групп»?
— Это наша давняя идея. Роман Лохов [директор по глобальным рынкам и инвестиционно-банковской деятельности БКС] убедил меня, что, несмотря на все санкции и геополитику, в США есть инвесторы, готовые инвестировать в наш фондовый рынок. Мы рассчитываем, что, открыв офис в США, сможем привлечь на наш рынок 20–30 крупных фондов, а также расширить наш бизнес с американскими брокерами и инвестбанками, которым нужен выход на Россию. Даже если фонды будут вкладывать по 2–3%, то для нас это будет ощутимо. Кроме того, мы верим, что российская экономика в конце концов начнет расти и это повысит интерес инвесторов к нашему рынку. Поэтому сейчас удачное время для инвестиций, чтобы расширить глобальный бизнес БКС.
«Люди боялись держать деньги в банках и приходили к нам»
— Как развивается инвестиционно-банковский бизнес в БКС?
— С точки зрения сделок IPO его просто нет, потому что нет внутреннего спроса. Посмотрите, что происходит: инвестбанки занимаются корпоративным финансированием, реструктуризациями, а некоторые, как тот же Deutsche Bank, вообще сворачивают бизнес. Поэтому у нашего инвестбанка все основные операции связаны с привлечением западных клиентов. На этом получается зарабатывать. Думаю, что инвестбанковский бизнес будет у нас в этом году самым прибыльным в группе.
Что касается консультирования сделок M&A, то мы видим здесь определенный потенциал: в кризисные времена всегда есть компании с деньгами, которые хотят воспользоваться возможностями, которые дает кризис, и ищут цели для покупки. Мы также видим потенциал в консультировании корпоративных клиентов: есть много сфер, где им нужна реструктуризация.
— БКС для многих связан исключительно с розничным брокерским бизнесом, а вы сейчас говорите об обслуживании институциональных клиентов. Что-то поменялось в стратегии компании?
— Думаю, что сейчас соотношение розницы и институционального бизнеса стало где-то 50 на 50. Если говорить о розничных клиентах, мы не просто предлагаем брокерское обслуживание. У нас растет доля инвестиционных продуктов, таких как структурные ноты, управление активами.
Стратегия компании поменялась за пять последних лет очень существенно. За это время мы очень много инвестировали в IT, создали свой корпоративный университет, создали сеть продаж. У нас более 700 финансовых советников, они напрямую работают с клиентами, предлагая им более сложные инвестиционные продукты. От простых услуг по предоставлению доступа на биржу компания выросла до услуг финансового планирования, когда клиенту понятно, сколько он может заработать, сколько может потерять, если реализуются риски.
— Как много клиентов интересуются такими сложными продуктами, а не приходят к вам, чтобы просто заработать на колебаниях курсов валют?
— Больше половины наших клиентов покупают именно инвестиционные продукты. Вообще, в России среди физлиц только 5% интересуются брокериджем. Остальным 95% интересны разной сложности инвестиционные продукты, включая депозиты.
Просто исторически сложилось, что главный локомотив нашего бизнеса — это «БКС Брокер». За 20 лет работы на рынке у него была накоплена большая база клиентов. Когда регулятор отзывает лицензию у более или менее большого банка, часть клиентов просто перемещаются в другие банки, но многие оказываются и у нас. В декабре прошлого года у нас был настоящий вал инвесторов, приходилось работать по 12–14 часов в сутки. И дело не только в колебаниях рубля, но и в том, что люди, понимая, к чему может привести кризис, боялись держать деньги в банках и приходили к нам.
— Получается, что каждый отзыв банковской лицензии — для вас праздник?
— Нельзя сказать, что мы радуемся. Каждый отзыв лицензии — это финансовые потери для физических и юридических лиц, но часть клиентов действительно приходят к нам. Я не говорю, что ЦБ, расчищая рынок, способствует притоку клиентов на рынок. Здесь не такая прямая зависимость. Просто в условиях, когда хранить деньги в частных банках становится небезопасно, люди начинают искать варианты альтернативных вложений. Вот, например, индивидуальные инвестиционные счета, ИИС, начали развиваться. Пока, правда, это незначительная часть нашего бизнеса: с начала года мы открыли всего 10 тыс. счетов. Но я думаю, что с течением времени это направление будет развиваться.
Главное, чтобы инвесторы не разочаровались в ИИС, потому что есть инструменты с разной степенью риска, в рамках которых разрешены и брокерские операции, и операции с большим классом активов. Поэтому мы сейчас открываем счета, преимущественно связанные с операциями на рынке бондов, каких-то структурных нотах. На мой взгляд, сейчас важнее, чтобы инвесторы получали стабильную доходность. Нужно, чтобы рынок привык к этому инструменту, а клиенты убедились, что ИИС могут быть выгоднее, чем банковские депозиты.
— Ставки по депозитам сейчас снижаются, но и доходность российских облигаций тоже падает. В чем тогда выгода для держателя инвестиционного счета?
— Мы предлагаем в рамках ИИС структурные продукты на основе евробондов. Сейчас их доходность — на уровне 3–4% в валюте. С учетом свопа можно получить до 13% годовых в рублях, плюс еще государство вернет НДФЛ, то есть доходность может быть в районе 17–19%, что выше ставок по депозитам.
— Будет ли БКС получать лицензию для работы на рынке форекс?
— Будем. Несмотря на то что все знают, как рискованно торговать на валютном рынке, все равно находятся клиенты, готовые к этому риску. Они приходят к нам исключительно сами через интернет, приходят за честным и высококачественным сервисом. Многие из них уже давно работают на рынке форекс и прекрасно себе представляют риски этого рынка. Есть среди них и настоящие профи, которые могут стабильно зарабатывать на колебаниях валют, ведь главное — не брать на себя лишних рисков и вовремя закрывать позиции.
Тем не менее мы не рекомендуем этот рынок начинающим инвесторам, пробуем прививать им идею не вкладывать все средства в спекулятивные продукты и диверсифицировать свой портфель, создавая подушку безопасности из низкорискованных инструментов.
— Вы хотите сказать, что есть спрос на паевые инвестиционные фонды?
— Спрос, безусловно, есть, как показывает успешный опыт банка «Русский стандарт» по привлечению средств в ПИФ. Именно поэтому в рамках сделки по покупке УК «Русский стандарт» мы с Рустамом Тарико договорились о партнерстве в области продаж инвестиционных продуктов, которые мы будем совместно разрабатывать. Партнерство позволит использовать опыт БКС в создании инвестиционных продуктов и возможности продаж банка «Русский стандарт». Мы также открыты к партнерству с другими банками с широкой филиальной сетью.
— Во сколько вам обошлось партнерство с банком «Русский стандарт»? Потенциальные покупатели говорили, что обсуждалась сума в $500 тыс.
— Это была взаимовыгодная сделка для всех партнеров: мы получили управляющую компанию и возможность продавать продукты через банк. Надеемся, что в следующем году это позволит нам привлечь в ПИФы несколько миллиардов рублей.
«Биржа и ЦБ среагировали очень оперативно»
— Как вы оцениваете внимание регулятора к участникам фондового рынка? Какие темы сейчас обсуждаете с ЦБ?
— Может быть, это менее заметно, потому что к банкам больше публичного интереса. Банк России разрабатывает целый ряд инициатив, связанных с брокерским бизнесом. Регулятор, видимо, серьезно озабочен проблемами и рисками инвестиционных компаний и пытается понять, как их можно снизить.
— Насколько пристально регулятор сейчас следит за сделками, связанными с использованием счетов в западных банках и переводом средств за рубеж?
— Это было очень актуально в 2014 году. Было много скандалов, связанных с выводом денег, был спрос на такие операции, и стоимость компаний с лицензией брокера доходила до 50 млн руб., по рынку просто ходили жулики и скупали лицензии. Потом через такие компании выводили деньги. Сейчас ЦБ наладил жесткий оперативный контроль и через банки мониторит все операции по выводу денежных средств.
— Расскажите о кризисе рынка РЕПО в декабре 2014 года? Действительно ли могли начаться массовые неплатежи и, как следствие, банкротства банков и инвесткомпаний?
— В 2014 году была тяжелая ситуация, но до банкротств, как в 2008-м, было далеко. Тогда все случилось на фондовой секции, когда «КИТ Финанс» отказался исполнять сделки РЕПО. После этого начался эффект домино, и кризис ликвидности распространился на всю биржу. Тогда Улюкаев [Алексей Улюкаев с апреля 2004 года по июнь 2013-го являлся первым заместителем председателя ЦБ, сейчас — глава Минэкономразвития] собрал всех участников рынка, и мы очень долго разбирались, как выйти из этой ситуации.
В декабре 2014 года мы наблюдали кризис ликвидности в секции российских бондов и еврооблигаций, а также на валютной секции ММВБ. Но тогда все решилось буквально за пару часов. После того как рубль резко упал, биржа объявила, что значительно поднимает размер гарантийного обеспечения на валютной и срочной секциях ММВБ. Участники торгов встали перед необходимостью за короткое время довнести на биржу значительные денежные средства. Все начали созваниваться, обсуждать, что делать. Потому что, вы понимаете, за два часа до закрытия рынка собрать такой объем денег сложно.
Но, к счастью, этого не произошло: рубль начал укрепляться, и биржа прислала новое письмо с уведомлением, что снимает повышенные требования по залоговому обеспечению. Думаю, если бы биржа этого не сделала так оперативно, рынку было бы очень тяжело. Я бы добавил, что кризис рынка РЕПО — это всегда кризис доверия. Биржа и ЦБ среагировали очень оперативно: они в кратчайшие сроки запустили РЕПО евробондов через Центрального контрагента [исполняет обязательства перед всеми добросовестными участниками, независимо от исполнения обязательств перед ним], и это очень помогло.
— Повлияло ли на ситуацию то, что крупные банки начали закрывать лимиты на брокеров?
— Это началось еще в ноябре, когда резко упали цены на евробонды и облигации. Банки стали закрывать лимиты друг на друга, начался кризис доверия на рынке бондов. В декабре ЦБ собрал всех участников рынка РЕПО, чтобы обсудить ситуацию. На встрече был Сергей Моисеев из департамента финансовой стабильности. Биржа предложила запустить РЕПО через Центрального контрагента, а также приняла ряд дополнительных мер. ЦБ выдал нескольким банкам распоряжение, чтобы они опять начали предоставлять средства через Центрального контрагента.
— Как вы оцениваете вероятность повторения кризиса ликвидности, если, например, произойдет новая резкая девальвация рубля?
— Думаю, регулятор уже готов к подобным кризисам. Потому что после каждого из таких кризисов, как в 2008 году на рынке акций или в декабре 2014 года, когда мы видели сложную ситуацию на валютном рынке и рынке бондов, ЦБ получил опыт, а также понимание, что делать в таких ситуациях. Поэтому есть надежда, что ЦБ будет действовать оперативно.
«Теперь пожинаем плоды этой монополии»
— Как отражаются на вашем бизнесе сбои на Московской бирже?
— Я сразу вспоминаю, что было в 2008 году, когда на бирже случился один из первых сбоев. Тогда клиенты просто оборвали телефоны, обвиняли во всем брокера, требовали возмещения... Сейчас, конечно, все уже привыкли к сбоям — и брокеры, и клиенты. Как только происходит сбой в торговой системе, мы говорим клиентам, чтобы они обращались на биржу, потому что проблемы именно там.
Но, конечно, если происходит сбой, брокерам приходится оправдываться. Больше всего страдают иностранные инвесторы-арбитражеры, которые продают в России бумаги, а потом покупают на LSЕ или наоборот. Вы представьте, что крупному брокеру, который купил в Лондоне акции и хочет продать их в Москве, звонят с биржи и говорят: ой, извините, у нас сбой торгов. И что в такой ситуации инвестору делать?
— Есть ли у вас понимание, почему это все происходит?
— Судя по тому, что я слышал на совете директоров Московской биржи от IT-директора, причина в том, что на бирже происходит очень много глобальных технологических изменений: устанавливается новый софт, меняют дата-центры.
Понять биржу можно, там давно объективно нуждаются в обновлении и оборудование, и софта. Но почему нельзя делать все это в обычном режиме, чтобы сбоев не было, непонятно. Я спрашивал, но ответа так и не получил. Судя по тому, что IT будут обновлять еще год, придется еще потерпеть. А что еще делать? Мы как в подводной лодке — деваться некуда. Сделали единую биржу и теперь пожинаем плоды этой монополии.
— Продолжается ли у вас разбирательство с Энергобанком, который из-за сбоя в терминале потерял 470 млн руб. и требовал от брокеров их вернуть? Есть ли какое-то развитие событий?
— Насколько я помню, по версии Энергобанка, всему виной был компьютерный вирус, который сам покупал и продавал... Ничего нового не происходит. Пару месяцев назад к нам обращались следователи, они запрашивали данные клиентов, которые проводили сделки на бирже в этот период. Больше никакой активности мы не наблюдали.
Ситуация неприятная. Хорошо, что мы все выступили единым фронтом и биржа нас поддержала. Иначе мог бы возникнуть очень плохой прецедент, когда из-за ошибки участника биржевую сделку пришлось бы отменять. В этом случае мы получили бы поток клиентов, которые требовали бы отменить сделки, вернуть деньги на том основании, что кто-то случайно нажал не ту кнопку. И, кстати, в Нижнем Новгороде у нас уже была похожая ситуация, когда клиент требовал аннулировать сделки на том основании, что брокер не исполнил часть его поручений. По логике клиента, если бы поручение было выполнено, он получил бы определенный доход. Долго с ним судились, удалось доказать, что мы были правы.