Следствие решило, что Косенко можно назвать виновным, не особо заморачиваясь с доказательствами
Замоскворецкий районный суд Москвы признал фигуранта «дела 6 мая» Михаила Косенко виновным в участии в массовых беспорядках и применении насилия к полицейскому, отправив его на принудительное лечение. Представитель фонда «Общественный вердикт» ОЛЕГ НОВИКОВ рассказал корреспонденту РБК daily АЛЕКСАНДРУ ЛИТОМУ о том, как судья игнорировала подсудимого в ходе процесса, а сам Косенко даже никогда не пил пиво в неположенном месте. Новиков — одноклассник Косенко. Правозащитник нашел своего школьного знакомого в списке арестованных по «делу 6 мая» и попытался помочь.
— Зачем дело Косенко выделили в отдельное производство?
— Видимо, следствие зацепилось за то, что Михаил страдает психическим расстройством — он болен, но посещал медицинское учреждение, где получал консультации врача, лекарства. Следствие решило, что его можно назвать виновным, не особо заморачиваясь с доказательствами. Но с квазиоправдательным приговором: назвать виновным и освободить от ответственности, но и не отпустить. Многие считают этот процесс показательным с точки зрения возвращения карательной психиатрии — эксперты Института Сербского утяжелили ему диагноз, назвали опасным для себя и окружающих. На наш взгляд, обвинение на суде развалилось. Были представлены неопровержимые доказательства невиновности Косенко: видеозаписи, свидетели, в том числе и известные правозащитники, которые по счастливой случайности оказались рядом с Косенко.
— Что дает отправление Косенко в лечебницу для общего замысла следствия о том, что 6 мая 2012 года на Болотной были беспорядки?
— Обвинительный приговор подтвердит факт наличия массовых беспорядков, применения насилия в отношении полицейских. С точки зрения заказчиков этого процесса, это отразится и на общественном мнении. Оправдание хотя бы одного обвиняемого пошатнет позицию о том, что были массовые беспорядки.
— Суду нужно было решить, бил ли Косенко омоновцев и нужно ли его отправлять на принудительное лечение?
— Если факта преступления нет, то и его общественная опасность ничем не подтверждается. Косенко двери никому не поджигал, на людей на улице не бросался. Нет даже заявления от соседей, что он громко слушает музыку по ночам. Человек ни разу в жизни к административной ответственности не привлекался, пиво не в том месте не пил и вообще не пьет.
— В Интернете опубликованы записи речей Косенко в суде. Они совершенно не похожи на рассуждения психически больного: Косенко четко и логично излагает свои мысли. Как на это реагировала судья?
— Я не готов реакцию судьи оценивать, у нее она иногда была очень своеобразной: как она разговаривала с адвокатами, обрывала Косенко... Я не могу сказать, слышала ли она то, что ей говорил подсудимый.
— Есть сомнения?
— Ну, нет... Мне показалось, она вообще не воспринимает то, что говорит Косенко, всерьез. Такое у меня сложилось впечатление по тем заседаниям, на которых я присутствовал.
— Единственный омоновец, которого, по версии обвинения, бил Косенко, попросил его отпустить?
— Он сказал, что кто-то его бил, но он не помнит кто, Косенко не опознал. И да, попросил его не наказывать.
— Почему Михаила Косенко не отпустили на похороны матери?
— Мы считаем, что это нарушило его право на личную жизнь, предусмотренное Европейской конвенцией по правам человека, и как раз готовим жалобу в ЕСПЧ. Вместе с условиями содержания, непредоставлением лекарств.
— С условиями его содержания были проблемы в течение всего срока содержания под стражей?
— Сначала в СИЗО, где он находился, просто была вакантна должность психиатра. Михаилу давали какие-то таблетки... Как анальгин. Врача, необходимого ему с его заболеванием и инвалидностью, там не было. Потом Косенко перевели в медблок Бутырки. Там, по идее, врачи есть, но лекарства периодически у них заканчиваются. Из-за больших перерывов в приеме лекарств он испытывал страдания, головные боли. Из-за этого мы и обращаемся в ЕСПЧ.
— Он во время боевых действий получил контузию, которая привела к инвалидности?
— Нет, в мирное.
— В блоге вы пишете, что учились вместе с ним в школе. После школы вы поддерживали связь?
— Нет. После школы я переехал в другой район Москвы, работал, в армию ушел. Косенко, как выяснилось, тоже в армию пошел. Я туда не рвался, а он — по собственному желанию. Вместо того, чтобы поступать куда-то. Мы с ним не общались. Я случайно увидел, что один из задержанных по «6 мая» — Михаил Косенко. Мы связались с его сестрой и работали по делу.