«Задача таких исков — наказать либо разорить»: медиалидеры об иске к РБК
Алексей Венедиктов, главный редактор «Эхо Москвы»:
«Российское медиасообщество не выработало своих единых правил и не разделяет правила, выработанные европейским сообществом. Поэтому, конечно же, в каждой редакции будет внимательно изучаться решение по иску Сечина к РБК. Мы тоже будем его ждать. Мы транслировали то, что писал РБК, поскольку любое электронное медиа (радио, ТВ) делает дайджесты. То есть информация РБК распространялась в том числе и нами.
Сама суть иска мне не очень понятна. Очевидно, что, если бы я был Сечиным, я бы влиял на любые сделки, касающиеся «Роснефти». Я бы использовал все свое влияние, и меня удивляет, почему от этого надо отказываться. Это же нормально.
Если СМИ написало ошибочно, значит надо доказать, что СМИ написало ошибочно. Если СМИ написало правду, даже если это неприятно, надо признать, что это правда. Это такая туповатая позиция радиостанции «Эхо Москвы» все 25 лет ее существования. То есть, если РБК уверен, что это правда, надо настаивать на этом. И мы будем распространять как позицию РБК, так и позицию Игоря Ивановича Сечина.
Безусловно, суммы, которые стоят в этом иске, запредельные. И их целью не является, с моей точки зрения, восстановление истины, даже если предположить, что РБК распространил неточную информацию. Задача таких исков, таких сумм — либо наказать, либо разорить. Либо сделать и то и другое. Потому что, конечно, это не оскорбляющая информация, которая заставляет людей, к примеру, не пожимать руку».
«Я не знаком со статьей, которая вызвала иск Сечина. Но могу сказать, что, с моей точки зрения, журналисты в России очень часто пишут безответственно, ссылаясь на какие-то мифические источники и не считая себя обязанными проверять факты. Я говорю это как член коллегии по жалобам на прессу. Я считаю, что журналист полностью несет ответственность за информацию, которую он предъявляет публике.
Понятно, что сумма иска господина Сечина абсолютно не приемлема и преследует цель уничтожение газеты. Я не думаю (даже если Сечин прав), что суд удовлетворит его требование в полном размере. Вместе с тем я считаю, что это, возможно, послужит уроком — если и в самом деле Сечин прав — для редакторов, которые обязаны требовать от журналиста, чтобы все сообщенные им факты соответствовали действительности».
«Я считаю, что качественные медиа ответственно относятся к своей информации, просто эта информация не всем нравится. Когда мы публиковали свой текст, ставший поводом для аналогичного иска, мы обратились с запросом к противоположной стороне. Но многие предпочитают сразу идти в суд, который им кажется более удобным, чем отвечать СМИ, которое им кажется менее удобным.
Все эти иски — прямая акция устрашения в отношении медиа, популярных в особенности. Взыскание ущерба, несмотря на заключение экспертов, что ущерба не было, должно продемонстрировать, что нет пределов в определении вины. Главное в этой ситуации — это давление на собственников СМИ. И основной посыл при этом очевиден: не может быть свободных медиа.
В самом широком смысле люди или компании, которые подают такие иски, посягают не просто на свободу слова, а на прерогативы президента как гаранта Конституции, где закреплено положение о том, что СМИ в России свободны. Я допущу (рискованно, конечно), что никакой суд, пока Сечин не является президентом России, приговор с такой суммой ущерба не вынесет».
«Пресса в России лишена права на элементы оперативной деятельности. Живет «желтяком» и «сливами», которые выдает за журналистские расследования, и дико ими гордится. Жалкая пресса, надо отдать ей должное. Сидя в лакейской годами, российская пресса надеется, что однажды ее позовут в господскую. В этом непрерывном мечтании жизнь и проходит.
Урок для меня в том, что нельзя писать о Сечине, упоминать его имя; надо держаться от него подальше. А если и писать, то копипастить пресс-релизы «Роснефти». Кстати, я ни разу не напоролся на Сечина. А теперь и подавно буду обходить за версту».
«Деятельность СМИ определяется Конституцией, законом о СМИ и другими документами вроде Уголовного, Гражданского и Административного кодексов. Поэтому не вижу повода как-то особенно озадачиваться пересмотром степени ответственности журналистов и изданий. Более того, в последние годы благодаря усилиям Роскомнадзора и других контролирующих органов ответственность СМИ и так стала практически неподъемной.
С моей точки зрения, этот случай является очень четким примером попытки ограничения свободы слова. Не хочу показаться грубой, но подобные иски — это типичная тактика запугивания. Метод этот не раз применялся и в других областях, от крупного бизнеса до деятельности НКО (закон об иностранных агентах тому свидетельство). Это показательная порка, призванная напугать менее крупные и успешные СМИ.
Что это означает для индустрии в целом? Это официальное закрепление табуированных тем, расширение списка «тех-кого-нельзя-называть». Безусловно, это ведет к искажению информационного пространства, дальнейшему замещению реальной повестки суррогатом новостей, самоцензуре».