Как 9 Мая мы победили Америку
Праздник 9 Мая из дня памяти превратился в день гордости. И сегодня он сливается в общественном сознании с присоединением Крыма, который многие россияне считают победой над Западом.
Встали с колен
День Победы за свою долгую историю пережил немало. И с годами отпраздновать былую победу становится все важнее для нас. С начала 1990‑х, когда этот праздник считали самым важным 25%, а свой день рождения — 43%, мы пришли к тому, что свой день рождения по‑прежнему считают самым важным 42%, но 9 Мая как День Победы сравнялся с ним по важности (те же 42%).
То, что праздник «народный», и подогревает интерес руководителей к нему, их желание использовать историческую память в сиюминутных политических интересах. Роль Брежнева в войне и победе всячески раздували. Нынешние политики также хотели бы использовать потенциал социальной солидарности, связанной с отношением российского народа к войне и победе. Им это легче всех прочих, поскольку сейчас совместно действует несколько сильных факторов.
Рейтинг одобрения Владимира Путина в апреле 2013 года был на уровне 63% (что по мировым меркам очень много), в апреле 2014‑го — на уровне 82%, а в нынешнем апреле — на уровне 86%. Понятно, что этот уровень достигнут акцией по присоединению Крыма. И россиян привело в восторг не только и не столько само присоединение, сколько тот факт, что Россия этим жестом утвердила себя снова в звании великой державы. В этом наши соотечественники уверены потому, что эти действия были совершены нарочито, вопреки интересам и требованиям наших геополитических партнеров-противников, Запада и всего мирового общественного мнения. Попытки действия с ними заодно, предпринимавшиеся в течение 1990‑х, теперь считаются проявлением слабости, от которого приходилось избавляться, вставать с колен.
«Взятие Крыма», «освобождение Севастополя», как часто в народе называли эту акцию, потому вызывало ассоциации с победами в Великой Отечественной войне: Россия снова победила самого могущественного противника. События на Украине не раз получали в публике названия «третьей мировой войны». В этих шутках была доля правды, ибо украинский конфликт трактуется в России как ее противостояние с Америкой. И страна, одобряя голосами 86 человек из ста деятельность Путина на посту президента РФ, одобряет именно такую политику.
Горячие головы — их набирается до трети — думают, что Россия победит и в настоящей термоядерной войне с США/НАТО (правда, 52% полагают, что в такой войне не может быть победителей). А апелляция к победе в 1945 году сейчас как никогда за прошедшие 70 лет служит этим горячим головам поддержкой.
Приедут — не приедут
Ежегодно в День Победы в интернете появляется много записей, фотографий, обсуждений, посвященных этому дню. Особенно это заметно в юбилейные годы. Но никогда прежде активность интернет-пользователей не была столь высокой, как в нынешнем году: она возросла на порядок. Обычно накануне 9 Мая и в сам этот день люди вспоминают своих погибших или выживших на войне родственников, с каждым годом все чаще выкладывают в сеть их фотографии, обсуждают только что просмотренный парад, вечером — салют, делятся с друзьями по социальным сетям, как провели праздничный день.
Количество такого рода записей из года в год менялось не очень сильно, а в прошлом году заметно упало. Тогда все внимание было сосредоточено на событиях в Крыму, и День Победы с этими событиями еще не связывали.
В нынешнем году все изменилось кардинально. С волнением думать о предстоящих торжествах начали практически за месяц. Уже с начала апреля на всех интернет-площадках шло обсуждение: приедут или не приедут главы государств на парад в Москву.
Принципиально важным казалось, чтобы приехали. Это доказало бы самим участникам обсуждений, что «мы» победили, а «они» признали наконец за нами пальму первенства. То, что «они» не знают, кто настоящий победитель во Второй мировой, воспринималось как очевидный факт. Важнее, что это бесконечное «приедут — не приедут» находилось уже в тесной связке с украинскими событиями и Крымом. Если приедут, значит, признали наше право на Крым. Когда стало ясно, что участвовать в празднованиях не будет практически никто из глав европейских государств, эта тема ушла на периферию дискуссий, о ней словно забыли.
Героическое настоящее
Подготовка к празднованию юбилея Победы шла долго и бурно обсуждалась в интернете. Каждая репетиция парада тиражировалась в тысячах и тысячах фотографий и радостных комментариев к ним. Но в какой‑то момент появились и критические голоса: правильно ли, что георгиевские ленточки повязывают везде и всюду, вплоть до собачьих ошейников? Хорошо ли, что в некоторых школах детей без ленточек не пускают на занятия? Противники политики властей единодушно осуждали все это, подкрепляя свои записи особо выразительными фотографиями вроде малышей в гвардейской форме и подростков, с ног до головы увешанных ленточками. Но большинство все же сочли все это перегибами в хорошем деле.
Важной темой обсуждений было: что мы празднуем 9 Мая? Это день скорби по погибшим или день радости, что победили, и гордости за свою страну? На этот раз главной оказалась тема гордости. Мы должны гордиться своим прошлым, а теперь наконец не меньшее право имеем гордиться и настоящим. Мы выполнили завет дедов, мы снова победили своих врагов.
А потому празднование было чрезвычайно массовым и чрезвычайно радостным. Интернет-площадки просто переполнены фотографиями всех праздничных мероприятий, куда пришли миллионы людей, большинство с ленточками, которые, как кажется людям, связали славное прошлое со славным настоящим.
А память о прошлом выразилась в намного более массовом, чем раньше, участии в акции «Бессмертный полк», которая проходит уже несколько лет по инициативе закрытого ныне томского телеканала ТВ2. К этой акции готовились: увеличивали и наклеивали на картон фотографии дедов и прадедов-ветеранов и, конечно, выкладывали их в сети. Это было совершенно искреннее стремление вспомнить свои корни.
Но на этот раз движение снизу было возглавлено сверху: в Москве в шествии принял участие президент, что вызвало большую радость и гордость за него у многих участников акции, и не только у них. Это стало персонифицированным подтверждением неразрывной связи героического прошлого и героического настоящего.