Суд приговорил экс-главу СК Москвы Дрыманова к 12 годам лишения свободы
Сроки от десяти лет, штрафы от 195 млн
18 марта Мосгорсуд приговорил к 12 годам колонии и штрафу в размере 196 млн руб. бывшего начальника Главного следственного управления Следственного комитета (СКР) по Москве Александра Дрыманова, который обвинялся в двух эпизодах получения взяток (ст. 290 УК), в том числе за освобождение из СИЗО двух приближенных криминального авторитета Захария Калашова (Шакро Молодого). Такое решение вынес судья Сергей Груздев.
Бывший начальник управления СКР по Центральному округу Москвы Алексей Крамаренко получил десять лет строгого режима и штраф в размере 195 млн руб. Экс-руководитель Главного управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности СКР Михаил Максименко, для которого это уже второй приговор, по совокупности получил 14 лет строгого режима и штраф 250 млн руб.
Генерал Дрыманов и полковник Крамаренко, согласно решению судьи Груздева, лишены званий (Максименко свое утратил по итогам первого судебного процесса). После выхода из колоний все они не смогут занимать административные должности на госслужбе в течение нескольких лет.
Написание приговора заняло у судьи Груздева более месяца; из-за большого объема и секретных сведений, которые есть в деле, в среду он огласил только вводную и резолютивную части своего решения. Из-за мер, связанных с коронавирусом, Мосгорсуд принял решение транслировать оглашение приговора через интернет.
Суд счел доказанным, что бывшие офицеры СКР получили за освобождение криминальных авторитетов Андрея Кочуйкова (Итальянца) и Эдуарда Романова $1 млн от предпринимателя Дмитрия Смычковского. Персонально Дрыманов также получил взятку в размере €9850 от своего заместителя Дениса Никандрова, которому взамен должен был обеспечить покровительство по службе. Гособвинители Милана Дигаева и Игорь Потапов запрашивали для обвиняемых сроки, близкие к рекордным по делам о взятках, — от 14 до 17 лет.
Все трое осужденных вину не признали, а Максименко в ходе процесса заявлял, что следователи ФСБ требовали от него оговора руководителя СКР Александра Бастрыкина.
«Вынесениетакого неправосудного приговора стало возможно лишь при включении административного ресурса со стороны ФСБ, которым следствие нам угрожало на протяжении двух с половиной лет. Требуя признания вины от Крамаренко, следователи утверждали, что обвинительный приговор ими уже согласован вплоть до Верховного суда», — заявила РБК адвокат Крамаренко Алена Федулова.
Она утверждает, что в деле полностью отсутствуют доказательства вины ее доверителя, а также доказательства самого события преступления. По ее мнению, следствие и гособвинение не раскрыли, как именно и от кого Смычковский получил $1 млн. А передача денег Максименко и Дрыманову «опровергнута в суде показаниями трех свидетелей обвинения», говорит Федулова. Она планирует обжаловать приговор и добиваться освобождения Крамаренко.
Все началось на Рочдельской
Судебный процесс над тремя высокопоставленными офицерами СКР — последний из целого ряда связанных с перестрелкой у ресторана Elements на Рочдельской улице Москвы 14 декабря 2015 года. К кровопролитию привел спор между ресторатором Жанной Ким и дизайнером Фатимой Мисиковой из-за качества выполненного ремонта помещения и его оплаты. Первая позвала на помощь адвоката коллегии «Диктатура закона», в прошлом работника КГБ Эдуарда Буданцева с помощниками, вторая — криминального авторитета Кочуйкова, вхожего в ближний круг Шакро Молодого, и его бригаду. Столкновение этих двух групп привело к перестрелке, гибели двух человек, ранениям еще семи и одному из самых громких скандалов вокруг силовых структур в новейшей истории России и существенному изменению расстановки сил в правоохранительных органах.
Процессы, связанные с перестрелкой на Рочдельской
- Дело в отношении «вора в законе» Шакро Молодого, которого Генпрокуратура назвала «лидером российского криминального мира», и его приближенных. Он был задержан спустя полгода после перестрелки. Его обвинили в вымогательстве: как утверждало гособвинение, приближенные Шакро решили воспользоваться разногласиями между Мисиковой и Ким, чтобы потребовать у последней 8 млн руб. Суд приговорил его к девяти годам и десяти месяцам колонии.
- Дело в отношении адвоката Эдуарда Буданцева. Следствие полагало, что именно он во время перестрелки совершил оба убийства, однако в отличие от членов банды Шакро, которым вменяли не столь тяжкие преступления, Буданцев был помещен не в СИЗО, а под домашний арест. Такое решение было принято по просьбе сотрудников управления «М» ФСБ и вызвало разногласия между офицерами из руководства СКР, рассказывал в суде генерал Дрыманов. Впоследствии СКР прекратил дело в отношении Буданцева, признав его действия самообороной.
- Дело о злоупотреблении полномочиями в отношении муниципальных полицейских, которые решили не вмешиваться в конфликт и уехали с места происшествия. Они получили до четырех лет колонии. «Можно ли было предотвратить перестрелку, которая длилась две минуты и [в которой] за эти две минуты в нашу сторону было сделано порядка 50 выстрелов?» — оправдывался в суде оперуполномоченный Денис Ромашкин.
- Дело журналиста «Росбалта» Александра Шварева, автора публикаций о связи олигархов Алишера Усманова и Кенеса Ракишева с ресторатором Жанной Ким и адвокатом Буданцевым. По версии МВД, Шварев оклеветал Усманова и вымогал деньги у Ракишева за отказ от публикации порочащих сведений. Журналист покинул Россию и получил политубежище в Латвии.
Дружба с мафией, война с ФСБ
Дело о взятках, полученных офицерами СКР от представителей криминального мира, стало исключительным не только по своему масштабу. Его расследованием занималась ФСБ, хотя по закону преступления, совершенные следователями СКР, подследственны исключительно самому комитету. Дрыманов неоднократно заявлял в суде, что сотрудники ФСБ с самого начала активно интересовалась делом о перестрелке на Рочдельской.
В июне 2016 года криминальные авторитеты Кочуйков и Романов после полугода ареста вышли из СИЗО: столичный СКР по неизвестным причинам не продлил им срок содержания под стражей. Спустя несколько дней они были задержаны снова, на этот раз сотрудниками ФСБ. Через несколько недель был задержан Шакро Молодой, а в середине июля 2016 года начались задержания в столичном главке и центральном аппарате СКР.
ФСБ пришла к выводу, что решение освободить Кочуйкова и Романова стало результатом двух взяток, полученных офицерами СКР. Одна из них — $500 тыс. от бизнесмена Олега Шейхаметова — предназначалась лично Максименко и двум его подчиненным. И Шейхаметов, и подчиненные полковника дали на него показания.
Вторую взятку передал девелопер Дмитрий Смычковский, который приятельствовал со многими офицерами из числа руководителей СКР. Он сообщил, что «неизвестные лица из окружения Калашова готовы передать денежные средства» за освобождение Итальянца, утверждало гособвинение. 28 апреля 2016 года Максименко встретился со Смычковским, получил от него наличные, затем в «Президент-отеле» на Якиманке передал часть полученной суммы Дрыманову, а тот — Крамаренко, выяснило гособвинение. Обнаружить эти наличные следствие не смогло.
Главное доказательство вины офицеров — показания бывшего заместителя начальника ГСУ СКР по Москве Дениса Никандрова, осужденного в особом порядке и уже освобожденного по УДО. Показания на бывших сослуживцев дал и экс-заместитель Максименко Александр Ламонов. Оба они в суде выступали в закрытом режиме, в отсутствие прессы и слушателей.
Предполагаемый взяткодатель Смычковский покинул Россию и перед судом не предстал, однако важным свидетелем должен был стать его друг Нурдин Тугуз по прозвищу Вася Адыгеец — именно он, по версии следствия, контактировал с Шакро Молодым, участвовал в сборе средств на взятку и видел их передачу Максименко. Но в суде Тугуз не подтвердил существенную часть своих показаний, данных в ходе следствия.
Большая часть допрошенных на процессе свидетелей из числа сослуживцев обвиняемых подвергла сомнению их процессуальные решения по делу о Рочдельской, однако о факте получения взятки сказать ничего не смогла. Еще одно доказательство по делу — материалы прослушки, установленной дома и в кабинетах у Дрыманова и Максименко: в основном в дело попали записи нетрезвых бесед между офицерами, которые суд заслушал в закрытом режиме.