Россия и Гондурас поделили 135-е место в индексе коррупции Transparency
Лидеры и аутсайдеры
Россия в 2017 году набрала 29 баллов из 100 возможных в Индексе восприятия коррупции (Corruption perception index), который ежегодно составляет международная антикоррупционная организация Transparency International (TI).
Такое же количество баллов набрали Доминиканская Республика, Гондурас, Киргизия, Лаос, Мексика, Папуа — Новая Гвинея и Парагвай, свидетельствует обнародованное организацией исследование. Перечисленные страны делят с Россией 135-ю строчку из 180 в рейтинге наименее коррумпированных государств, который составила Transparency.
В релизе Transparency отмечается, что уже третий год подряд Россия набирает в индексе 29 баллов, в то же время ухудшилось положение страны в рейтинге: по итогам 2015 года она занимала 119-ю строчку, а по итогам 2016 года — 131-ю. Это связано со включением в индекс новых государств, а также с переменами в других странах, пояснили в Transparency. Например, государства, занимавшие по итогам 2016 года то же место в рейтинге, что и Россия, спустя год незначительно (на один-два балла) улучшили свои результаты; это Иран, Украина, Казахстан и Непал.
Лидеры и аутсайдеры индекса последние несколько лет остаются неизменными: первые места занимают Новая Зеландия (89 баллов), Дания (88 баллов), Финляндия, Норвегия и Швейцария (по 85 баллов). Замыкают рейтинг Сомали (9 баллов) и Южный Судан (12 баллов).
«Те страны, которые набрали меньше среднего значения — у нас это 43 балла, — это государства, где отсутствуют сами институты, способные гарантировать безопасность от коррупции», — заявил РБК директор российского отделения Transparenсy Антон Поминов.
Согласно методологии рейтинга, нулевое значение в индексе соответствует максимально возможному уровню коррупции, сотня — минимальному. Transparency составляет свой индекс, используя регулярно публикуемые исследования ряда международных организаций — Всемирного банка, Freedom House, фонда Bertelsmann и других. Каждое из этих исследований анализирует отдельный аспект: инвестиционные риски, свободу слова, уровень жизни, сложность ведения бизнеса, но все они так или иначе затрагивают вопросы коррупции. «Мы вычленяем оттуда вопросы, относящиеся к нашей теме, приводим их все к стобалльной шкале и считаем по имеющимся источникам значения для каждой страны», — рассказал Поминов.
Аресты не помогли
Восприятие коррупции в России не изменили прошедшие в конце 2017 — начале 2018 года громкие коррупционные судебные процессы над чиновниками: бывшим министром экономического развития Алексеем Улюкаевым и экс-губернаторами Никитой Белых и Александром Хорошавиным, подчеркивается в релизе TI. Суровые приговоры, по мнению экспертов организации, «не произвели на респондентов достаточного впечатления, чтобы признать какие-то подвижки в противодействии коррупции».
Поминов полагает, что для улучшения позиции России в рейтинге не хватает системного подхода к борьбе с коррупцией, и приводит в пример множество западных компаний, которые попались на подкупе российских должностных лиц: Siemens, Daimler, Hewlett Packard, Pfizer. «Когда вместо реформ, направленных на независимость судебной системы и парламента, мы хватаем кого-то из чиновников для виду или чтобы с ним за что-то поквитаться, это не производит впечатления ни на граждан, ни на зарубежных инвесторов», — рассуждает директор российского отделения Transparenсy.
«Надо разделять неумелые попытки представить борьбу с коррупцией несколькими громкими делами и реальное восприятие коррупции», — согласен общественный уполномоченный по защите прав предпринимателей Александр Хуруджи. — Предприниматели и граждане не видят улучшений, за исключением снижения низовой коррупции благодаря повсеместному запуску по стране МФЦ».
По его мнению, на подобные рейтинги могут обращать внимание представители глобальных корпораций. В то же время Хуруджи указывает на то, что большинство предпринимателей к ним относятся скептически. «Бизнес никогда честно расшифровывать не будет, кому давал взятки, и на составление подобных рейтингов серьезно влияет субъективный фактор восприятия», — рассуждает он.