Насилие вместо выборов
Российский правящий класс монолитен и не допускает существования политической оппозиции. В обозримом будущем это грозит стране массовым политизированным насилием на локальном уровне. Его участниками станут те, кто ныне горячо предан Путину, но вскоре переживет острое разочарование
Оппозиции нет
Координационный совет оппозиции, вторая годовщина которого приходится на эту неделю, ныне заслуживает лишь исторического интереса, да и то довольно скромного. В общем-то, затея была вполне осмысленной: если есть сложная по составу оппозиция, действия которой надо координировать, то нужен и координационный орган. Исполнение сильно хромало просто потому, что такой орган не может быть выборным парламентом. Он требует от своих членов совсем не депутатских качеств. Реальная роль КС свелась к тому, чтобы на короткий срок поддержать политическую заинтересованность у участников протестного движения конца 2011 – начала 2012 года. Других достижений за ним не числится.
Главная проблема состояла не столько в неадекватном способе формирования, сколько в мало подходящем для этого времени. Осенью 2012 года российская оппозиция – в том виде, в каком мы ее знали примерно с середины нулевых – окончательно уходила в прошлое. В действительности ее вымирание началось раньше. В 2009 году ситуация мало отличалась от того, что мы наблюдали год-полтора назад. Протестное движение отсрочило конец. Более того, оно дало надежду на возможность иного исхода. Но не получилось.
По своей природе политическая оппозиция – продукт раскола внутри правящего класса. Это его фракция, готовая взять власть в случае, если доминирующая группа не справляется с текущими задачами. Чтобы оправдать и усилить свои претензии, оппозиция может организационно проникать в массы, то есть создавать свои партии. Именно так и происходит в условиях демократии. Авторитарные режимы тоже позволяют существование оппозиции. Это дает возможность вплести игроков, находящихся на периферии системы и представляющих потенциальную угрозу, в ткань существующих отношений власти, кооптировать их.
Российскому политическому режиму такое совершенно несвойственно. Правящий класс монолитен: одна его часть активно поддерживает идею несменяемости власти, а другая принимает такое положение дел пассивно. Даже кооптация ограничилась коммунистами, жириновцами и эсэрами. Те игроки, которые могут хотя бы в отдаленной перспективе претендовать на власть, просто не допускаются на политическую арену. Где такие игроки в России? Алексей Навальный под домашним арестом, Михаил Ходорковский и Гарри Каспаров в эмиграции, об остальных и говорить не приходится, потому что нечего сказать. Многие усечены в гражданских правах. То, что с помощью выборов сменить власть в России невозможно, стало очевидным и общепризнанным фактом. Оппозиции в России больше нет.
На словах все это было сделано для того, чтобы предотвратить угрозу «цветной революции». Думаю, даже внутри правящей группы многие понимают, что такой угрозы в России не было никогда. «Цветные революции» чаще всего происходят в странах, которые уже функционируют по демократическим правилам, хотя и со сбоями. В авторитарных режимах это возможно лишь на завершающих этапах, когда раскол внутри правящего класса зашел очень далеко, а электоральный механизм не работает. У нас исполняется лишь второе условие.
Как в Колумбии
Но если оппозиции нет и не предвидится, то естественным образом возникает вопрос: что дальше? Я полагаю, что в обозримом будущем России предстоит столкнуться с массовым политизированным насилием (МПН). Под МПН будем понимать деятельность организованных, но необязательно скоординированных малых групп, которые осуществляют насилие на локальном уровне. Слово «политизированное» (а не «политическое») отсылает к тому обстоятельству, что основные мотивы насилия могут быть криминальными, классовыми или этническими, а политика лишь использоваться для придания им общественно приемлемой оболочки. Исторически это отнюдь не новый феномен, известный под названиями «народной войны», «городской герильи» и прочими. Есть такой опыт и в России (1905–1907). Важно подчеркнуть, что это не полноценная гражданская война. Есть страны – например Колумбия – которые живут в таком состоянии десятилетиями.
Хотя в нынешней ситуации колумбийский сценарий для России кому-то покажется фантастическим, фундаментальные предпосылки для его реализации налицо.
Во-первых, это стремительное ухудшение социально-экономического положения в стране после длительного периода экономического процветания. Само по себе обнищание масс редко подталкивает их к насильственным действиям, потому что приоритетом становится выживание. Однако экономическое процветание провоцирует «революцию надежд» и в случае резкого перелома может побудить к политической активности.
Во-вторых, важным средством амортизации кризиса часто оказывается повышенная социальная мобильность. Именно так было в России в девяностых годах. Жилось плохо, но тот, кто был готов приложить усилия и рисковать ради большого выигрыша, имел хорошие шансы на успех. В современной России такие возможности отсутствуют.
Лучше выборы, чем киллеры
Важный вклад в реализуемость такого сценария внесли украинские события. С марта по май нынешнего года основные каналы телевидения России прочно (и неустранимо) закрепили в сознании потенциальных участников МПН мысль о том, что выходить против власти с оружием в руках – не только можно, но и сравнительно безопасно. Более того, они узнали, что вооруженный бунт может быть правым делом и может увенчаться успехом. Не следует забывать и о том, что после окончательного превращения «народных республик» в непризнанные государства значительная часть их хорошо подготовленного к насильственным действиям актива окажется в России. Собственно говоря, многие уже здесь.
Не буду вдаваться в умозрительные рассуждения о том, как будет выглядеть МПН в России. Желающие могут пристальнее посмотреть на опыт тех же самых «народных республик», «приморских партизан» и станицы Кущевской. Где-то на пересечении этих трех вариантов. Совершенно очевидно, что в большинстве своем потенциальные участники МПН ныне глубоко преданы Путину, но в ближайшем будущем переживут острое разочарование в нем. Просто нечем будет поддержать их энтузиазм.
Конечно, это не очень желательный вариант дальнейшего развития (или, точнее, дальнейшей деградации) страны. Однако ничего особенно необычного в таком варианте нет. Через фазы МПН прошли многие латиноамериканские государства, Филиппины, Турция. Это один из многих окольных путей к демократии. Когда-то ведь и Англию называли «олигархией, ограниченной бунтом». Рано или поздно правящий класс понимает, что лучше выборы, чем киллеры. В России, как оказалось, до этого понимания надо еще дорасти, прочувствовав на собственном опыте.