СКР назвал ошибкой замену протокола допроса в деле Серебренникова
Следственный комитет назвал необоснованными заявления Алексея Малобродского, обвиняемого по «делу «Седьмой студии», о фальсификации протокола допроса одной из свидетельниц. Существование двух разных по содержанию версий протокола там объяснили ошибкой. Об этом говорится в ответе адвокатам Малобродского за подписью и.о. замруководителя главного управления по расследованию особо важных дел СКР Сергея Голкина. Копия документа есть в распоряжении РБК, ее подлинность подтвердила адвокат Ксения Карпинская, защищающая бывшего генпродюсера «Седьмой студии».
О замене протокола допроса специалиста по кадрам и бухгалтера «Седьмой студии» Ларисы Войкиной в августе заявил в Басманном суде Малобродский. Речь идет о показаниях, которые та дала 14 июля 2017 года; следствие по меньшей мере трижды представляло их в суд, обосновывая необходимость продлить обвиняемым меру пресечения. Однако после завершения следственных действий, на стадии ознакомления с материалами, фигуранты и их защита обнаружили в томах дела протокол допроса Войкиной, на котором стояли те же дата и время, но по содержанию он сильно отличался от первоначального.
Вставки и купюры, которые появились во втором протоколе, «усиливали обвинительную составляющую» в показаниях Войкиной, отмечал Малобродский. Он обращался в ФСБ с требованием проверить действия следователей Александра Лаврова и Павла Васильева на предмет фальсификации доказательств (ст. 303 УК), а также требовал отвода следственной группы.
Как ранее убедился РБК, во втором протоколе появились утверждения, что сотрудники «Седьмой студии» получали зарплату гораздо выше официальной, брали наличные в долг из кассы организации, выдавали займы третьим лицам, а Малобродский продолжал получать в «Седьмой студии» зарплату после своего увольнения. Кроме того, в измененном документе иначе описана роль Серебренникова: согласно протоколу он не просто отвечал за творческую часть работы, а «контролировал всю деятельность «Седьмой студии», в том числе как организационную, так и финансово-хозяйственную». Во втором протоколе изменено время, когда в АНО впервые привезли обналиченные деньги, с конца 2012 года на апрель, а также расширен круг тех, кто занимался обналичиванием. А на некоторые вопросы Войкина, согласно разным версиям протокола, дает противоположные ответы.
Сама Войкина в беседе с РБК подтверждала, что ее реплики в одном из протоколов приводятся недостоверно. «Действительно, один [из протоколов] правильный, второй неправильный. Я не знаю, откуда такие противоречия. Я таких ответов не давала», — заявила свидетельница.
Ответ генерала
Голкин взял объяснения у Войкиной и ее адвоката Марии Кухтиной, изучил рапорты следователей Лаврова и Васильева и «пришел к выводу об отсутствии оснований для удовлетворения» жалобы, следует из его ответа.
Так, 14 июля 2017 года Войкина «допрашивалась по уголовному делу в качестве свидетеля, ее показания фиксировались в протоколе». «Проект протокола после составления был распечатан. Войкина и Кухтина стали знакомиться с ним и подписывать. В то же время в перерыве следственного действия Войкиной было принято решение дополнить свои показания. Свою позицию она согласовала с Кухтиной, последняя попросила перенести время допроса в связи с занятостью в других следственных действиях, но Войкина настояла на продолжении допроса без участия адвоката», — сказано в ответе Голкина.
В итоге распечатанный и подписанный всеми участниками допроса «проект протокола» был дополнен. А упоминания адвоката Кухтиной и оперуполномоченного ФСБ Антона Сорокина из документа были убраны, поскольку при продолжении допроса они уже не присутствовали, утверждают в СКР. При этом изначальный проект протокола, согласно рапортам следователей, «не был сразу уничтожен, а затем [был] ошибочно откопирован и приобщен к материалам, направлявшимся в суд».
«В дальнейшем Войкина неоднократно допрашивалась в качестве свидетеля, в том числе при производстве очных ставок, и неоднократно полностью подтверждала свои показания», — пишет Голкин. Показания Войкиной он называет «логичными, последовательными» и отмечает, что они согласуются «с иными доказательствами, имеющимися в материалах дела». Голкин считает, что действия Лаврова и Васильева «не были направлены на искажение информации с целью введения в заблуждение участников уголовного процесса (фальсификацию доказательства)» и никакой личной заинтересованности в исходе уголовного дела у членов следственной группы не было.
В пресс-службе СКР на запрос РБК о замене протокола ответили, что вся допустимая информация, связанная с «делом «Седьмой студии», опубликована на сайте комитета, а разглашение иной информации нарушило бы тайну следствия.
Войкина в беседе с РБК подтвердила, что давала в СКР объяснение, и сообщила, что изложенная Голкиным версия событий соответствует действительности.
Без проверки
Отказ в расследовании замены протокола будет оспорен, сообщил РБК Малобродский. По его словам, следствие по «делу «Седьмой студии» «в изобилии допускает технические ошибки, но в данном случае превзошло само себя», если допускать, что так называемый проект протокола был ошибочно приобщен к арестным материалам четыре раза в течение девяти месяцев. «Не существует такого понятия, как проект протокола допроса. Тем более как можно назвать проектом документ, подписанный всеми пятью участниками данного следственного действия?» — говорит бывший генпродюсер «Седьмой студии».
Голкин в своем ответе упоминает, что более поздний протокол содержит показания Войкиной, данные после перерыва. Однако об этом перерыве в самом протоколе ничего не сказано, хотя обычно перерывы в подобных документах прописываются, указал Малобродский, приводя в пример протоколы собственных допросов, которые проводили те же самые следователи. Кроме того, объяснению Голкина о перерыве противоречит время окончания допросов, указанное в двух разных версиях протокола: так, согласно более позднему протоколу, допрос Войкиной завершился в 16:35. А согласно тому документу, что Голкин назвал проектом, — в 16:45.
Заявление о преступлении по ст. 303 УК (фальсификация доказательств) экс-генпродюсер «Седьмой студии» направлял в Федеральную службу безопасности. В дальнейшем ФСБ переслала этот документ в СКР, сообщала РБК адвокат Малобродского Ксения Карпинская. То же самое следует и из ответа Голкина, который упоминает, что получал «аналогичное по содержанию обращение» из следственного управления спецслужбы.
Между тем это было не «обращение, письмо или жалоба», а именно заявление о преступлении, которое следовало проверить по определенной процедуре; итогом должно было стать либо возбуждение уголовного дела, либо отказ в нем. Однако вместо проверки спецслужба перенаправила это заявление в СКР, «который, подобно унтер-офицерской вдове, должен был теперь сам себя высечь», заявил Малобродский.
В центре общественных связей ФСБ на запрос РБК не ответили.
АНО «Седьмая студия» — организация, основанная режиссером, худруком «Гоголь-центра» Кириллом Серебренниковым. Ее бывшим сотрудникам вменяется мошенничество с госсубсидиями на 133 млн руб., которые компания получала с 2011 по 2014 год на проект по популяризации современного искусства «Платформа». По версии следствия, деньги были расхищены; обвиняемые и их защита настаивают, что средства расходовались на проекты. Оперативным сопровождением расследования занимается служба по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом ФСБ России. По делу проходят Серебренников, Малобродский, экс-директор «Седьмой студии» Юрий Итин, бывший главный бухгалтер Нина Масляева, экс-руководитель департамента господдержки искусства Минкультуры Софья Апфельбаум (на момент задержания директор Российского академического молодежного театра) и бывший генпродюсер «Седьмой студии» Екатерина Воронова. Масляева — единственная из обвиняемых, кто признал вину.