Инженер за партой: как стартап из Петербурга поставляет роботов в школы
Павел Фролов, основатель проекта «Роббо», стартапа, выпускающего оборудование для кружков робототехники, называет себя продюсером: «Эта роль лучше всего показывает, что именно я делаю». Конструкторы и устройства, на которых дети из десятков российских школ сегодня осваивают инженерные специальности, придумывались в разных уголках страны. Чтобы собрать их вместе, Фролов находил их авторов, знакомил с другими изобретателями и приглашал в свою команду.
Над детскими образовательными проектами Фролов работает больше 15 лет. В начале 2000-х он занимался продвижением свободного программного обеспечения GNU и Linux и решил поучаствовать в госпроекте по внедрению этой операционной системы в школах. Идея казалась ему правильной: работая со свободным ПО, школьники лучше бы понимали, как устроены информационные технологии, и с меньшим трудом освоили бы основы программирования, говорит он. «На практике воплотить в жизнь проект оказалось очень трудно: образование — крайне инертная сфера, и чтобы иметь дело со свободным ПО, учителям нужны были навыки, которых у них не было», — объясняет Фролов.
Поэтому компания Фролова «ГНУ/Линуксцентр» предложила запустить федеральный проект повышения квалификации для учителей, а параллельно начала издавать российскую версию английского журнала Linux Format. Через некоторое время в журнале вышла статья об электронном устройстве Arduino — платформе для создания простых робототехнических систем, сделанной по принципам свободного программного обеспечения: с открытыми кодом и спецификациями схем плат. «Тогда про Arduino в России никто не знал, это было открытие: мы сразу получили очень много писем от читателей, которые писали, что это очень крутая вещь, и просили привезти ее в Россию, — рассказывает Фролов. — В итоге мы стали первыми официальными дистрибьюторами Arduino в России».
Новое устройство быстро стало популярным у российских «мейкеров» — любителей, конструирующих и собирающих роботов. Но вот в школах оно не прижилось, продолжает Фролов: учителям было сложно разобраться в том, как все работает, и еще сложнее научить этому школьников. «Нам говорили, что все эти платы, проводочки, датчики, моторчики для школ не подходят: учителям работать некомфортно, сложно управлять учебным процессом — и что потолок Arduino — кружки на четыре-пять человек, а в классах, где детей может быть и тридцать, работать с ним не получится».
Занимаясь Arduino, Фролов вместе с российским офисом Intel работал над локализацией еще одного международного бренда — языка программирования для детей Scratch, который был создан в Массачусетском технологическом институте (MIT). «Это платформа, позволяющая буквально за час обучить ребенка основам программирования, — объясняет предприниматель. — Мы перевели ее на русский, чтобы дети могли начинать осваивать программирование с пяти-шести лет, и помогали устраивать олимпиады по Scratch». Затем одному из партнеров Фролова пришла идея объединить Scratch и Arduino и сделать своего рода цифровую лабораторию для детей, с помощью которой они могли бы собирать и программировать роботов. С этой лаборатории и начались два проекта, которыми команда Фролова занимается сегодня: клубы робототехники и инженерные классы для общеобразовательных школ.
Робоклуб для села Никольское
В основе обоих проектов лежит программное обеспечение и устройства, разработанные его командой: цифровая лаборатория, 3D-принтеры с печатающей головкой, робоконструкторы, наборы для изучения интернета вещей и станки с числовым программным управлением. «Эти устройства позволяют познакомить ребят со всеми популярными способами обработки материалов и изучить основы микроэлектроники и схемотехники. Из них нам удалось создать наборы для подготовки «цифровых джедаев» будущего: людей, которые глубоко понимают, как устроены любые новые продукты, и которые сами могут их разрабатывать», — говорит Павел Фролов.
На занятиях в инженерном классе школьники могут попробовать освоить одну из пяти специальностей: лидера команды, инженера-электронщика, инженера-робототехника, инженера-программиста или промышленного 3D-дизайнера. «После этого ученик может понять, в чем его сильные и слабые стороны, в какой роли он наиболее эффективен. А кроме того, он начинает разбираться, почему так или иначе ведут себя ребята в других ролях, какие у них есть ресурсы и ограничения, что может и чего не может программист или электронщик», — говорит Фролов.
Наборы техники «Роббо» для инженерных классов уже купили около 50 школ в России и около 70 за рубежом: в Финляндии, Англии, США и Таиланде, утверждает предприниматель. Средний чек такой покупки — 400–500 тыс. руб.: цена наборов варьируется от 300 тыс. руб. до нескольких миллионов и зависит от количества устройств в наборе, который покупает школа. «Большинство из них сейчас тестируют этот проект, и если все пойдет хорошо, то планируют докупать оборудование», — рассказывает Фролов. И добавляет, что вообще-то со школами стартапу работать непросто: большинство преподавателей не готовы разбираться в том, как работают новые технологии, а в школьном расписании просто не хватает места для достаточного количества занятий по инженерным дисциплинам.
Параллельно с инженерными классами «Роббо» развивает сеть робоклубов: в России и странах СНГ уже открыто около ста, утверждает предприниматель. «Мы работаем по франшизе: бизнесменам, которые хотят открыть робоклуб, предоставляем все нужные устройства и учебный план, а еще помогаем найти преподавателей», — говорит Фролов. Общий объем вложений в оба проекта он оценил примерно в $2 млн.
Робоклубы открываются не только в больших городах: кружки уже работают, например, в Керчи, Крымске или селе Никольское в Ленинградской области. Но даже там на их услуги есть спрос, потому что рынок инженерного образования в России находится в зачаточном состоянии, говорит Фролов: «Весной Высшая школа экономики представила результаты исследования этого рынка в Москве: оказалось, количество детей, которые вовлечены в дополнительное образование технической направленности, куда входят, например, программирование, авиамоделизм и робототехника, не превысило 7%. И это в Москве! Что уж говорить о других городах! Этот рынок пустой, и у него огромный потенциал».