На процессе по делу Улюкаева прошли прения сторон. Как это было

Улюкаев заканчивает свое выступление, и судья назначает следующее заседание на 10:00 мск 7 декабря. Видимо, тогда мы и услышим последнее слово Улюкаева.

«Прошу суд направить запрос в Следственный комитет для проведения проверки по факту заведомо ложного доноса и провокации», — говорит Улюкаев.

«Почему же Сечин не появился в суде? Очевидно потому, что боялся ответственности за дачу ложных показаний».

«Письмо с предложением снизить цену было отправлено не министру экономразвития, а вице-премьеру Шувалову. Видимо, решили, что я к этому времени уже не буду занимать пост министра.

Но я был в командировке, не в Москве. И тогда операцию перенесли на 14 ноября — на последний день накануне моей командировки в Лиму».

«А кому выгодно — это очевидно! По распоряжению правительства России инвесторы должны были заплатить за акции «Роснефти» 710,2 млрд руб. Эту сумму компания сама назвала правительству. Высокая цена продажи пакета «Роснефти» была главным аргументом, которым оперировала компания, предлагая отдать ей «Башнефть».

Но фактически в «Роснефти» заплатили совсем другую сумму, на 18 млрд руб. меньше. Это огромная сумма для дефицитного в 2016 году бюджета России. Организаторы [провокации со взяткой] резонно стремились устранить критика, к которому могли прислушаться. Кроме того было напрямую нарушено условие президента — не использовать для покупки «Башнефти» деньги российских банков».

«Выходит, кроме того, что я шел на риск, требовал взятку у главы крупнейшей компании страны, а затем отнесся к ней так же как к корзинке с колбасой (оба подарка Улюкаев поставил в багажник. — РБК). Это абсурдно выглядит. Всегда нужно искать кому что выгодно».

«Странно было, что меня повели не в кабинет руководителя, а в какую-то комнатку небольшую. И вообще, скомканная была встреча. Хотя я все же получил интересующую меня информацию о приватизации [«Роснефти»], о том, что это будет выкуп на кредитные средства.

Я однозначно воспринял слово «объем», который компания должна искать в виде кредитов, у инвесторов на приватизацию. ​Ну скажите, кому может прийти в голову, что руководителю крупнейшей компании нужно уехать в командировку на неделю, чтобы собрать $2 млн. Вот собрать $10 млрд — это уже да».

«Роснефть» — крупнейшая компания в стране. Мне важно было приехать и поговорить о том, как именно в ней видят приватизацию 19,5% своих акций. Знаки внимания, которые мне оказывались, в том числе предложение посмотреть компанию — все это склонило чашу весов к решению о том, чтобы я поехал [в офис «Роснефти»].

Странности сопровождали эту поездку. И они не прекратились, когда я приехал. Никогда глава компании не встречает гостей у порога — я в многих крупных компаниях бывал. Сечин, который говорил что у него важные переговоры, был одет странно: в вязаный свитер, куртку — будто для рыбалки.

От выхода из машины до захода в здание прошло всего 19 секунд. За это время сложно что-то сопоставить, и эта сумка под елкой... Но у меня не было подозрений, все мои знакомые знают, что мне обычно дарят книги и вино. Это, что я знаю».

«Сечину нужно было, чтобы я не поздно приехал. Потом я уже понял: желательно, чтобы оперативный эксперимент прошел в более светлом месте. Мне было неудобно, но я поехал», — говорит Улюкаев.

«Обратимся к событиям 14 ноября. Вместе они явно указывают на провокацию взятки, прежде всего звонок Сечина, его настойчивость. Он прервал мое предложение поговорить по телефону и сказал: «большая просьба приехать на секундочку ко мне». И не захотел обсуждать вопросы в другом месте».

Адвокат также напоминает, что Сечин не только не пришел в суд, но и его показания не были оглашены, а в этом случае решение суда можно оспорить в Европейском суде по правам человека.

Адвокат указывает, что экспертиза волгоградских экспертов была проведена с нарушениями, и пересказывает ранее перечисленные претензии к их заключению, высказанные экспертом со стороны защиты Еленой Галяшиной.

Квеидзе считает незаконным решение суда о прослушивании телефона Улюкаева, при этом обращает внимание, что эта прослушка ничего не установила. «Одни вопросы, ответов нет», — говорит она.

«Вообще оперативный эксперимент можно было проводить только при доказанности требования взятки. Но данных о том, что у сотрудников ФСБ было подтверждение о требовании взятки, нет», — говорит Квеидзе.

Квеидзе рассказывает, откуда в разговоре Сечина и Улюкаева взялось упоминание о Гоа: судя по показаниям Феоктистова, говорит она, об этом ему сообщил Сечин.

Адвокат напоминает, что, судя по докладам оперуполномоченных, Улюкаев требовал взятку в Москве, однако ​они не потрудились прояснить эти противоречия.

«История про [требования взятки во время встречи на] Гоа — вымысел. Их совместное пребывание на саммите — единственная возможность доказать факт их встречи. Показаний Феоктистова явно недостаточно для вывода о том, что 15 октября Улюкаев потребовал у Сечина взятку в Индии. Сам Феоктистов напрямую в этой встрече не участвовал, поэтому пояснить ему по этому поводу вообще-то нечего», — говорит адвокат.

Квеидзе рассуждает о том, были ли деньги в сумке в тот момент, когда Улюкаев получил ее от Сечина.

«Оперуполномоченный Калугин на допросе говорил, что Улюкаев мог уехать с месте осмотра происшествия беспрепятственно, то есть он мог бы уехать с деньгами, то есть либо в сумке не было денег, либо это все-таки было задержание», — говорит она.

«Сегодня была представлена обвинительная конструкция, которая на глазах уважаемого суда была развалена моими коллегами на отдельные не связанные куски уголовного дела. Существенными могли быть только показания Феоктистова, материалы следственных действий и показания экспертиз, но лишь в том случае, если бы показания Феоктистова не вступали бы в противоречие с показаниями свидетелей, а действия оперативников — с законодательством. Непорочных доказательств нет», — говорит она.

Следующей выступит адвокат Дареджан Квеидзе.

В конце своей речи Каштанова также попросила признать Улюкаева невиновным.

«Феоктистов на момент эксперимента находился в статусе откомандированного сотрудника ФСБ и возглавлял службу безопасности «Роснефти». Это лишало его всех полномочий сотрудника ФСБ», — говорит Каштанова.

Далее она читает характеристики личности, читает его биографию: окончил МГУ, доктор наук, действительный государственный советник России, награжден в том числе за большой вклад в развитие банковского сектора, заслуженный экономист России и т.д.

Каштанова продолжает перечислять различные процессуальные нарушения. Она обращает внимание на то, что Улюкаев потерял возможность свободно передвигаться, после того как его машина была заблокирована на выезде из офиса «Роснефти», то есть фактически был задержан. Однако ​установленный порядок сотрудники ФСБ проигнорировали и оформили задержание только утром. Тогда же, только утром, у него появился и адвокат. Это была как раз Лариса Каштанова.

Заседание длится уже почти пять часов.

«Улюкаеву не разъяснялись его права при задержании, поэтому сотрудники ФСБ не могли допрашивать Улюкаева», — продолжает Каштанова.

Каштанова тем временем пересказывает ход подготовки к оперативному эксперименту. «Первоначально при доследственной проверке, которую проводило следствие, отсутствовали заявление от потерпевшего и его подробные объяснения о вымогательстве. Такой вывод защита делает потому, что Калиниченко указывал, что Улюкаев потребует взятку не позднее 2 ноября, но этого так и не произошло», — говорит она.

Слово берет адвокат Лариса Каштанова. Она напоминает о том, что, по мнению экспертов, все три разговора — телефонный, на улице и в помещении — имеют одну тему.

Она хочет остановиться на недопустимости доказательств обвинения — тех, «которые получены в ходе оперативного эксперимента, в ходе которого на самом деле было совершено преступление». Она также намекает на провокацию.

«Обвинение Улюкаева не нашло своего подтверждения, и в его отношении должен быть вынесен оправдательный приговор. Мы также просим снять арест с имущества», — заканчивает Гриднев.

«Из допросов экспертов со стороны обвинения и защиты стало понятно, что выводы психолого-лингвистической экспертизы — это мнение отдельных экспертов. Видимо, потому, что нет устоявшихся методов о проведении таких экспертиз. Но все эксперты были солидарны в одном: не существует методов проникновения в сознание человека».

«Эксперты отмечали скрытность Сечина. Но это странно: если Сечин и Улюкаев понимали, что в сумке, то зачем ему заниматься иносказательностью, проявлять скрытность?»

Гриднев переходит к исследованию заключений экспертов. Судья слушает его очень внимательно, делая у себя какие-то пометки.

Гриднев переходит к тому, что сумка с $2 млн была закрыта. «Если бы сумка была не закрыта, можно было бы спросить и посмотреть: а что там? Но открывать сумку ключом на морозе было бы проявлением подозрительности по отношению к Сечину, чего Улюкаев себе позволить не мог», — говорит он.

«Если бы Сечин сказал: «Вот твои $2 млн, считай вопрос решен» — тогда все было бы понятно», — говорит Гриднев, особенно отмечая фразу Сечина «Работаем, не расслабляемся, я пока ничего говорить не хочу, но работаем, чтобы задание выполнить полностью».

«Ваша честь, по-вашему, здесь речь идет о взятке? Нет, речь идет как раз о приватизации, — говорит он, восклицая: — Удивительно, что эксперты не заметили эту связь!»

«Можешь считать задание выполненным» — логичная фраза в свете будущей приватизации «Роснефти». Предполагалось, что акции придется выкупить временно на баланс «Роснефти», отсюда и фраза «можешь считать»: приватизация еще не случилась, но все в порядке, объем-то уже собран.

И к чему вообще все эти условности? Объем, задание какое-то, которое не понятно кто дал, если перед Сечиным стоял человек, который требовал от него взятку и угрожал ему», — говорит адвокат.

«При этом Сечин не разрешил водителю Улюкаева взять сумку, сказав ему: «А вы посидите пока». Ему важно было, чтобы Улюкаев сам взял сумку. Таким образом, Сечин вторгся в естественный ход событий», — говорит Гриднев.

«Удивительно также, что суду не представили видео с места задержания. На видео видно, что вместе с сотрудниками ФСБ к машине бежит человек с камерой. Улюкаев вышел без куртки, потому что не предполагал, что придется провести время на улице. Сечин это заметил и сразу попытался исправить положение: «Ой, ты без куртки, надо бы курточку какую-то».

Сечин не передает сумку в помещении, чтобы исключить длительный контакт Улюкаева и сумки, он ведь мог посмотреть, что там, а на улице все произошло быстро», — добавляет защитник.

По мнению Гриднева, Сечин позвал Улюкаева обсуждать именно будущую приватизацию самой «Роснефти».

«Ну да, сумка весила 22 кг. Но это совершенно ничему не противоречит: в ней можно разместить до 15 бутылок вина в подарочных упаковках», — говорит он.

«Улюкаев не хочет ехать в «Роснефть»: у него дела, рабочий график. Но он согласился, потому что его приглашал в гости топ-менеджер одной из ведущих компаний, которая дает много денег бюджету, приглашает посмотреть компанию. Если бы Сечин не позвонил Улюкаеву, то он бы никогда в «Роснефть» не приехал», — особенно подчеркивает Гриднев.

​Гриднев говорит, что Сечин договаривался с Улюкаевым не просто о рабочей встрече, а именно приглашал в гости, показать компанию, «от чего сложно отказаться». «Но Сечин обманывает Улюкаева, зазывает его обманом», — говорит адвокат.

Далее он напоминает содержание разговора Сечина и Улюкаева перед приездом министра в «Роснефть».

«Улюкаев говорит: «Я в Лиму лечу. Ты в Лиме будешь? Можно там продолжить работу». О чем это? Продолжить что? Если Улюкаев едет брать взятку, то о чем он договаривается поработать в Лиме? Продолжать брать взятку? Половину в «Роснефти», половину в Лиме? Или что?» — говорит адвокат.

«О том что Улюкаев должен был «в ближайшие дни» контактировать с Сечиным по взятке (имеется в виду после 31 октября. — РБК) , в ФСБ сообщил Феоктистов. Тогда Сечин сам позвонил Улюкаеву и спровоцировал его приезд в «Роснефть», — добавляет защитник, акцентируя внимание на том, что именно Сечин позвонил Улюкаеву.

«Ожидалось, что Улюкаев потребует взятку уже в первых числах ноября, ​но это не случилось. Ожидание, так сказать, затянулось. Тогда и началась подготовка к провокации», — говорит Гриднев.

​Гриднев отмечает другие несостыковки по датам в ходе подготовки оперативного эксперимента, а также напоминает о рапорте оперативника Морозова о том, что Улюкаев требовал взятку у Сечина, находясь в Москве.

«В управление «К» заявление Феоктистова попало только 12 ноября, ​хотя постановление о проведении оперативного эксперимента было подписано оперуполномоченным этого управления 31 октября», — продолжает он.

«Давайте начнем с начала — с письма Феоктистова в ФСБ. Неясно, почему Сечин сам не написал заявление? Потому что существовал серьезный риск, который можно выразить простыми словами «а если не возьмет?». Тогда, получается, был бы ложный донос, а так можно сослаться на то, что Феоктистов что-то не так понял», — говорит Гриднев.

«Обвинение утверждает, что Улюкаев одномоментно высказал две вещи. Не то чтобы сегодня сказал: «Дай мне взятку» — а через неделю сказал: «Если не дашь, создам препятствия для работы компании». Но нет, он это сказал в один момент, по мнению обвинения. И исключение квалификации о вымогательстве взятки выглядит очень странно. Это, по-моему, оговорка по Фрейду о том, что у обвинения нет доказательств ни требования взятки, ни угроз», — говорит Гриднев и переходит к третьей части своей речи. Это снова исследование документов.

Возвращаемся в суд. Здесь продолжает выступать Гриднев — его речь длится уже больше часа.

По поводу исключения квалификации о вымогательстве взятки обвинением он говорит следующее: «Роснефть» — коммерческая компания, министерство не имеет никакой возможности влиять на ее деятельность. Ни суд, ни адвокаты не смогли допросить Сечина и узнать, отрицательным заключением на какие сделки угрожал ему Улюкаев​. У министра нет полномочий регулировать деятельность коммерческих компаний, поэтому это обвинение является несостоятельным».

На секунду отвлечемся. Пресс-секретарь «Роснефти» Михаил Леонтьев в разговоре с РБК отказался комментировать требование прокурора назначить Улюкаеву наказание в виде десяти лет колонии. «Это компетенция прокуратуры — предлагать наказание. Мы не берем на себя функции судебной системы», — заявил Леонтьев, уточнив, что считает вину бывшего главы МЭР полностью доказанной.

«Следственные органы не поленились опросить людей, которые находились на довольно большом расстоянии, об этом диалоге, но даже не попытались допросить Костина — единственного реального свидетеля, чьи показания могли быть очень важны.

У этого может быть только одна причина — наличие существенной опасности, что Костин факт вымогательства взятки не подтвердит, и это полностью устроит защиту. Если следствие проигнорировало этого свидетеля, это значит, что он для них неудобен. а это в свою очередь означает, что требования взятки на Гоа не было, то есть обстоятельства требования взятки совершенно не установлены».

Гриднев переходит к встрече Улюкаева и Сечина в Индии, на которой экс-министр якобы и потребовал взятку. «Улюкаев факт встречи с Сечиным на Гоа не отрицал. Феоктистов, со слов Сечина, показал, что Улюкаев объяснил цифру про $2 млн, «показав два пальца на лацкане пиджака», но на видео этой встречи, которую снимал Life, видно, что Улюкаев не в пиджаке, а в рубашке, а пиджак он держал через плечо. При этом нужно отметить, что разговор о взятке мог слышать [глава ВТБ] Костин», — говорит он.

«Но и из показаний Феоктистова тоже мало что понятно, так как он сам свидетелем не являлся, а только пересказывал показания Сечина так, как он их понял».

«Но надо отметить, что Феоктистов тут заинтересованное лицо. Именно он написал заявление в ФСБ, именно он нашел деньги у своего знакомого инвестора и отвез деньги ФСБ, а также участвовал в оперативном эксперименте — передал ключ Сечину. Очевидно, что он заинтересован в определенном исходе дела, иначе его самого могут привлечь к ответственности за ложный донос», — говорит Гриднев.

«С первого дня защита призывала вернуть дело прокурору, потому что вообще-то до сих пор не понятны место и время, а также сам факт и условия передачи взятки. Даже Феоктистов знает о взятке только со слов Сечина», — говорит Гриднев.

«Анализ всех вышеперечисленных документов говорит о том, что Улюкаев действовал строго в соответствии с законом», — продолжает адвокат. Он отмечает, что «вообще-то взяткодатель должен понимать, что взяткополучатель имеет полномочия и возможности обеспечить выполнение работы, за которую получает взятку».

Прямо скажем, не всем пришедшим в суд удается сконцентрироваться на выступлении Гриднева.

«Уважаемый суд! Хочу перейти к выводу: очевидно, что доклад Улюкаева не может рассматриваться как действие по созданию препятствий для «Роснефти» по участию в приватизации».

Гриднев напоминает, что Минэк в тот же день, 10 августа 2016 года, направлял в правительство еще один доклад о приватизации «Башнефти». Это был совершенно рабочий доклад, в котором Улюкаев не поднимал никаких вопросов о запрете для «Роснефти». К этому докладу прикладывался отчет «ВТБ Капитала» под названием «Бриллиант», содержавший все подробности о будущей приватизации, и никаких ограничений для «Роснефти» и госкомпаний в этом отчете также не было.

«Также, по мнению обвинения, Улюкаев должен был как-то создавать условия для облегчения «Роснефти» участия в сделке, но вообще-то он оставался бесстрастным. И дальше в обвинении как-то вскользь мимоходом, с мимолетным намеком следует: предложений об ограничении для компании, прямо или косвенно контролируемых государством, Улюкаев в доклад в правительство не внес», — продолжает Гриднев.

«Другие чиновники делали не менее громкие заявления. Например помощник президента Андрей Белоусов говорил: «Это же глупость какая-то, чтобы одна госкомпания участвовала в приватизации другой», — напоминает Гриднев.

«В докладе Минэкономразвития в правительство был повторен этот тезис: какие-то запреты для «Роснефти» возможны только по решению правительства. Обвинение указывает, что Улюкаев в этом докладе предложил правительству рассмотреть установление дополнительных критериев и пытался затруднить участие «Роснефти» в приватизации «Башнефти». Но это совершенно не так», — говорит защитник, добавляя, что​ доклад абсолютно нейтрален и оставляет все решения на усмотрение правительства.

«Анализ документа показывает, что он никоим образом не препятствует участию «Роснефти» в приватизации. ​Затем «ВТБ Капитал» привлек оценочную компанию, и это тоже никак не повлияло на возможность участия «Роснефти» в сделке. После этого Сечин обратился к президенту с просьбой разрешить ей участвовать в приватизации».

«После совещания 1 февраля 2016 года у президента, на котором обсуждалась приватизация, «Башнефть» была внесена в приватизационный перечень. На тендере агентом по приватизации выбрали «ВТБ Капитал», проведением тендера занимался Минэк. Это был первый документ, который вообще был издан с участием в том числе Алексея Валентиновича Улюкаева», — говорит Гриднев.

Гриднев говорит, что представитель гособвинения меняет показания обвинения.

Заседание возобновилось, первым из адвокатов выступает Тимофей Гриднев. Он говорит, что в полномочия Улюкаева не входило принятие решения об участии «Роснефти» в приватизации «Башнефти» и, таким образом, он не мог требовать взятку за окончательное решение в пользу «Роснефти».

​Защитники совещаются между собой и с Улюкаевым. Уточняют, точно ли сумка впервые была открыта сотрудниками ФСБ в его присутствии.

Адвокат Квеидзе говорит, что в связи с такой красочной речью прокурора «защите нужен перерыв для согласования позиций».

Непорожный завершает свою речь словами о судьбе вещдоков и изъятых денег: «$2 млн он предлагает вернуть по принадлежности». Второй прокурор Филипчук отказывается выступать: «У нас труд был коллективный, позиция согласованная».

​Улюкаев крайне взволнован.

Плюс к этому 500 млн руб. — это штраф в пятикратном размере взятки, а также запрет на работу на госслужбе в течение десяти лет, лишение званий, орденов, классного чина.

Непорожный называет действия Улюкаева «особо тяжким должностным преступлением». «Улюкаев решил использовать свою должность с целью личного обогащения, чем, безусловно, подорвал авторитет власти».

«22 килограмма — это два ведра вина! Это никак не соответствует этой ситуации. Обещали угостить вином, а передают неподъемную сумку», — говорит Непорожный.

«Улюкаев заявил, что считал слово «объем» относящимся к сбору денег на баланс «Роснефти» для возможного самовыкупа государственной доли компании. Но об этом варианте сделки он узнал позднее, уже в кабинете у Сечина», — подчеркивает гособвинитель.

«Улюкаев указывал, что встреча была скомканной: Сечин слишком быстро ее свернул. Но из разговора никак не следует, что он настаивал на ее продолжении и предлагал обсудить сделку. Ответ простой: задача, ради которой прибыл Улюкаев, уже выполнена. Деньги уже у него в багажнике. Утверждения Улюкаева являются неумелой попыткой завуалировать истинную цель визита. Обращает на себя внимание и сам факт визита руководителя министерства в офис коммерческой компании в рабочее время», — говорит Непорожный.

«Обращаем внимание, что инициатором встречи Сечина и Улюкаева стал именно подсудимый. Указывалось, что поводом для встречи должна была стать приватизация «Роснефти», до которой оставалось всего два месяца. Но из разговора следует, что обсуждалось на встрече все, что угодно, только не эта сделка», — продолжает он.

Непорожный читает заключения экспертов, которые пришли к выводу, что в речевом поведении Улюкаева «есть признаки понимания», что речь идет о взятке, и «признаки предварительной договоренности», а в речевом поведении Сечина обнаружены «психологические признаки скрытности».

«Ну, во-первых, приношу извинения, что затянул с исполнением поручений», — Непорожный зачитывает диалог Сечина и Улюкаева, текст которого те, кто внимательно следит за процессом, знают уже практически наизусть.​

По словам прокурора, чиновники выступавшие в суде в качестве свидетелей, указывали, что Улюкаев в какой-то момент резко изменил свою позицию насчет приватизации «Башнефти».

Также в суде были исследованы заявления Сечина и Феоктистова, говорит Непорожный. Прокурор действительно не ссылается на показания Сечина​.

«Брелок с ключом он [Феоктистов] поместил в конверт и, не прикасаясь к нему, поместил в карман Сечина. За происходящим он наблюдал лично», — продолжает Непорожный.​

По словам Непорожного, Феоктистов добыл деньги (как именно, прокурор не поясняет) и привез их на Лубянку, где их обработали спецсоставом. «Днем 14 ноября, находясь в офисе «Роснефти», Феоктистов услышал звонок на стационарный телефон Сечина. Тот дал понять, что звонил Улюкаев».

Непорожный поднимается на трибуну и начинает свою речь.

Судья Семёнова вошла в зал и примерно с минуту просто молча настороженно оглядывала зал. А потом сообщила, что адвокат Виктория Бурковская уведомила суд о болезни.

При этом Улюкаеву вменяется всего один состав преступления, что значительно усложняет возможность частичного, а не полного отказа от обвинения.

Напомним, что экс-министру предъявлено обвинение по части 6 статьи 290 УК, вот какие варианты наказания предусматривает УК:

• штраф в размере от 3 до 5 млн руб,
• штраф в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от 3 до 5 лет;
• штраф в размере от 80- до 100-кратной суммы взятки с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до 15 лет;
• лишение свободы на срок от 8 до 15 лет со штрафом в размере до 70-кратной суммы взятки или без такового и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до 15 лет или без такового.

Напомним, что прокуроры должны сегодня озвучить свои предложения по наказанию для Улюкаева. Но есть также теоретический вариант, при котором они могут отказаться от обвинения — частично или полностью. Такая возможность прописана в ст. 246 УПК.

Постановление Конституционного суда объясняет, при каких условиях это может произойти:

Но задать Улюкаеву традиционный вопрос все же удалось.

— Что читаете? — Ничего не читаю.

Улюкаев уже на месте.

— Настроение как у вас? — Очень хорошее. — А почему хорошее? С чем связано? — А у меня плохого не бывает. Только хорошее и очень хорошее.

Сечин в итоге в суде не выступил, несмотря на то что суд четыре раза отправлял ему повестки. Более того, данным им показания даже не были озвучены в суде. Таким образом, обвинение лишилось возможности использовать их в ходе прений, а судья не сможет использовать их при вынесении решения по делу.

Главным событием утра стала публикация Би-би-си, в которой издание уже во второй раз за последние дни опубликовало содержание закрытых от общественности документов, связанных с процессом. Речь идет о допросе экс-главы службы безопасности «Роснефти» Олега Феоктистова — он давал показания в суде в закрытом режиме. В тексте Би-би-си говорится, что именно он нашел $2 млн, которые в итоге передали Улюкаеву, причем эти деньги Феоктистов якобы «попросил у своего хорошего знакомого, частного инвестора, не объясняя ему причин».