Виталий Бондарь: «В историческом поселении главное — подлинность»

Читать в полной версии

— Что дает Краснодару статус исторического поселения и предмет его охраны?

— Начнем с того, что исторический центр Краснодара имеет официальный статус исторического поселения с 1990 года — наряду с Анапой, Армавиром, Ейском, Сочи и Таманью. Это было совместное постановление Госстроя СССР, коллегии министерства культуры РСФСР и президиума Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.

Тогда была проведена большая работа, в ней участвовали не только местные специалисты, но и московские — в частности, выделены около 150 объектов, которые должны стать памятниками архитектуры, и поставлена задача по их инвентаризации. Однако не было определено, каким путем сохранять историческое поселение, что в нем подлежит охране и т.д. Не существовало и соответствующей нормативной базы.

Менее чем через два года Советский Союз развалился, но статус у Краснодара остался. И через некоторое время краевые власти спохватились, что нужно ему как-то соответствовать. Поэтому в 2000-х годах решили сделать проекты зон охраны. Сначала в Генплане Краснодара появился раздел «Сохранение историко-культурного наследия». А в феврале 2002 года краевым законом были установлены границы исторического поселения города Краснодар, включавшие 361 квартал: всю Дубинку, историческую часть до ул. Северной (в части Всесвятского кладбища — до ул. Бабушкина), а на западе — до ул. Тургенева.

Но какой-то мотивации этих границ мы с коллегами не обнаружили. Судя по всему, на современную карту Краснодара просто наложили план Екатеринодара, составленный в 1912 году Н.С. Иваненковым. Вероятно, разработчики собирались «застолбить» для охраны как можно большую территорию.

— Повлиял ли как-то этот документ на застройку исторической части Краснодара?

— Нет, в Краснодаре статус исторического поселения вообще никоим образом не сказался на градостроительной политике. С 2002 года все просто делали вид, что этого статуса нет. Ситуация усугублялась и тем, что в законодательстве не было никаких механизмов реализации данного документа, он даже никак не повлиял на разработку Генплана города.

Мы помним планы по реконструкции центра Краснодара 2006 года — если бы не экономический кризис 2008 года (которому я, как горожанин, очень рад), мы бы сейчас имели совсем другой город. Это был, в первую очередь, коммерческий проект, в нем не существовало никакой градостроительной политики, которая должна смотреть, что будет через 50-60 лет.

В начале 2000-х мастерская Ирины Головеровой разработала историко-архитектурный опорный план Краснодара, в котором очень хорошо проработали всю территорию. Но тогда у властей существовало некое пренебрежение к исторической застройке, поэтому головеровский проект сознательно отодвигали. Он так и не обрел статус полноценного документа — в 2012 году просто был принят на заседании городской Думы, без каких-то юридических последствий.

— Если границы исторического поселения в Краснодаре были определены уже давно, почему возникла необходимость в новом документе?

— В 2015 году в очередной раз поменялось федеральное законодательство в сфере сохранения культурного наследия — согласно 73-ФЗ, для исторических поселений должны быть не только определены границы, но и разработан предмет охраны. Как раз его в Краснодаре и не было.

Более того, в статье 60 указано, что до утверждения предмета охраны градостроительная, хозяйственная и иная деятельность в историческом поселении возможна только после согласования госоргана с учетом сохранения основных характеристик. Фактически, это запрещает вообще любую застройку на данной территории.

Подчеркну, с 2015 года в Краснодаре на огромной территории в 361 квартал можно было строить только незаконно. Конечно, это не устраивало ни местные власти, ни большинство застройщиков, так что в появлении этого документа были заинтересованы — без него любая легальная градостроительная деятельность в исторической части города оказывалась невозможна.

— Как шла работа над предметом охраны? И кем она финансировалась?

— Сначала все было конструктивно — предполагалось, что городские власти должны по конкурсу выбрать подрядную организацию. Но в 2017 году мэрия заявила, что юридически организация конкурса невозможна, т.к. Краснодар имеет статус исторического поселения регионального значения, а финансирование работы не может осуществляться из муниципального бюджета.

В итоге заказчиком проекта стал ИП Щербинин (архитектор Юрий Щербинин является одним из разработчиков проекта реконструкции центра Краснодара — прим.ред.). Мои коллеги очень сомневались, зная устремления современных архитекторов — мастеров высотного строительства, но я всех уговорил.

В мае-июне 2017 года мы заключили договор и с тех пор мы практически ничем другим не занимаемся. Мы впервые провели тотальное натурное обследование всех 361 кварталов, обошли их пешком, заходили во дворы и т.д. В итоге на схемы были нанесены не только дома, но и деревянные туалеты, и все сараи. Была введена градация: памятник, исторически ценный или малоценный градоформирующий объект, современное здание (адаптированное или неадаптированное), диссонирующая застройка. Попутно устанавливались видовые раскрытия, исторические перспективы, панорамы и высотные доминанты.

Весь этот эмпирический материал закончили обрабатывать примерно в сентябре-октябре 2017 года. Мы уже тогда говорили, что сократим территорию исторического поселения в 2-3 раза, потому что центр города понес невосполнимый урон из-за диссонирующей застройки. Но на оставшейся площади, помимо памятников истории и культуры, мы выделили исторически ценные градоформирующия здания, которые определяют подлинный облик Екатеринодара и Краснодара.

Параллельно с нашей работой Щербинин начал создавать макет застройки исторической части города. И когда мы совместно рассматривали отдельные кварталы, то появились первые противоречия, потому что мы категорически выступали против изменения объемно-пространственных характеристик градоформирующих зданий.

Потом мы показали заказчику предварительные итоги нашей работы и встретили полное неприятие. Наши оппоненты предполагали, что над градоформирующими объектами можно надстраивать 4-5 этажей. Мы же настаивали на том, что у исторически ценных зданий необходимо сохранять не только фасад, но и весь объем. Началось вязкое противостояние, а затем мы попросту разошлись в разные стороны.

Уже потом, когда мы увидели более-менее готовый макет реконструкции центра Краснодара, то поняли, что у Щербинина изначально были другие планы, не совпадающие с нашими.

Я ни в коей мере не пытаюсь обвинять наших оппонентов. В процессе работы я осознал, что они действительно искренне верят, что развитие Краснодара — в тех «коробках», которые повсюду стоят в нашем городе. Есть множество архитекторов, тесно связанных с застройщиками, которые считают любые ограничения лишними и готовы снести ради своих проектов всю «доисторическую рухлядь».

Когда рассуждают категориями квадратных метров, задача охраны исторического наследия отходит на задний план. У нас другая мотивация — мы всегда говорим, что на первом месте должно быть именно сохранение идентичности. Но наша позиция не нашла понимания.

— Как дальше складывалась судьба проекта предмета охраны исторического поселения г. Краснодар?

— На определенном этапе Щербинин сказал: «Раз вы не хотите идти на компромисс, я прекращаю финансирование». Для меня это был переломный момент — я решил доделать всю работу бесплатно, хотя это нашло понимание далеко не у всех наших сотрудников.

К апрелю 2018 года мы завершили проект предмета охраны исторического поселения г. Краснодар и передали его заказчику. Через полтора месяца Щербинин прислал свои исправления — в частности, он предлагал к нашей исследовательской части присоединить совершенно другую утверждаемую часть, с абсолютно иными выводами.

Мы на это не пошли и через какое-то время приняли неожиданное для многих решение — заключили договор с Общероссийским народным фронтом и бесплатно передали им всю нашу работу. 20 июня 2018 года ОНФ от своего имени направил проект в краевое управление по охране культурного наследия.

Наконец, 13 февраля Консультационный научно-методический совет Управления государственной охраны объектов культурного наследия администрации Краснодарского края большинством голосов одобрил наш вариант предмета охраны и границ территории исторического поселения г. Краснодара.

Губернатор поставил задачу утвердить проект предмета охраны до 1 марта, что и было сделано.

— Почему в вашем проекте была существенно уменьшена территория исторического поселения?

— Большую роль сыграл тот факт, что из предмета охраны исторических поселений в 2015 убрали культурный слой. Это позволило исключить территорию Дубинки.

Кроме того, в результате обследования стало очевидно, какие пространственные потери понес центр Краснодара из-за диссонирующей застройки. Мы приняли решение сконцентрировать границы до самого исторического ядра.

Когда мы определяли хронологические границы исторического поселения, это был мучительный процесс. Дело в том, что архитектурно ценные здания, которые поддерживали исторический масштаб улиц, в Краснодаре заканчиваются к началу 60-х годов прошлого века, а основная масса ценных зданий советского времени — это конец 50-х годов. В результате верхнюю границу мы притянул к 1977-78гг., когда были введены в эксплуатацию Дом книги — выдающееся произведение структурализма — и Дом политпросвещения (Красная, 5).

Мы сократили число кварталов исторического поселения всего до 92-х, в т.ч. потому, что постоянно шли на компромисс с нашими оппонентами и уступали, насколько могли. Но на определенном этапе мы сказали: «Все, дальше мы отходить не будем». Мы внимательно прислушивались к критике и даже добавляли новые участки, в результате в проект вошли 113 кварталов.

Напомню, принятый ранее документ о границах исторического поселения г. Краснодар включал 361 квартал, т.е. мы сократили его в три с лишним раза. И мне все время хочется сказать девелоперам: «Освободится 200 с лишним кварталов, реализуйте свои коммерческие и архитектурные амбиции там. Оставьте центр города в покое!».

— По каким признакам выбирались исторически ценные градоформирующие объекты? И чем они ценны для города?

— Здесь важно разделять понятия. Есть памятники истории и архитектуры, которые имеют статус объекта культурного наследия — они неприкосновенны, должны реставрироваться, причем проект должен пройти обязательную государственную экспертизу, а все работы нужно проводить под авторским надзором.

Но историческое поселение — это не просто совокупность памятников архитектуры на определенной территории. Это единая структура, включающая т.н. фоновую застройку, которая и создает подлинную среду, фронт застройки и ее морфологические типы, перспективу улиц и т.д. В этом смысле объекты, которые формируют исторический фон и среду, даже более важны, чем памятники архитектуры. Этого, к сожалению, не осознают ни наши оппоненты из числа архитекторов, ни даже многие госслужащие.

Основная характеристика исторического поселения — это именно подлинность. Можно сколько угодно строить новые здания якобы в «историческом стиле Краснодара», но это будет чепуха.

— Почему вы не согласились с предложением уменьшить количество градоформирующих объектов?

— Когда я слышал такие предложения, мне хотелось сказать: «Мы что, на базаре, мы торгуемся?». Есть же нормативы, есть концепция развития исторических поселений, разработанная Минкультом РФ и рекомендованная правительством. В этом документе говорится о том, что количество памятников, ансамблей и градоформирующих объектов в историческом поселении не может быть меньше 60% от общего числа объектов капитального строительства. Если мы уменьшим количество градоформируюших зданий, то переступим грань нормативов. Когда эту цифру услышал главный архитектор Краснодарского края Юрий Рысин, он оказался на нашей стороне. И руководитель краевого управления государственной охраны объектов культурного наследия Роман Семихатский — тоже.

А вот наши оппоненты из числа архитекторов постоянно предлагали где-то отступить, что-то убрать. Но почему мы должны отступать и брать на себя эту ответственность, даже не юридическую, а моральную. В интересах кого? Застройщиков? Не хочу.

Мы же не первые, кто идет по этому пути, во многих городах России уже утверждены предметы охраны и там, кстати, количество градоформирующих объектов превосходит количество памятников истории и архитектуры в 7-8 раз. А у нас всего в 1,7 раз.

— Оценивалось ли состояние зданий при их внесении список градоформирующих — аварийность, степень износа и т.д.?

— В принципе, мы смотрели на состояние, но в основном учитывали внешнюю сохранность. Но в некоторых случаях мы включали откровенно ветхие здания, понимая, что они являются определяющими для фронта застройки, для высотности этого квартала.

Да, среди градообразующих объектов есть и здания, которые раньше были признаны аварийными. Мне представляется, что многие из них по факту таковыми не являются, но с этим, наверное, уже должны разбираться правоохранительные органы. Теперь снести их просто так будет нельзя, только восстанавливать, причем в изначальном облике и из тех же материалов.

Больше никакого сноса. Согласно статье 59 Федерального закона «Об объектах культурного наследия» в историческом поселении подлежит охране в т.ч. историческая застройка. И мы готовы в судах доказывать, что это именно историческая застройка.

— Что теперь могут и не могут делать жильцы и собственники домов, попавших в число градоформирующих объектов?

— На градоформирующие объекты распространяются ограничительные меры–обязательное сохранение уличного фасада и объемно-пространственных характеристик. Со стороны двора пристраивать можно. Внутриквартальная территория тоже может застраиваться, если внутри нет ценных объектов. Даже в случае ремонта фасад должен остаться подлинным. Что касается окон и дверей, то нужно сохранить их подлинность, если есть возможность, в противном случае допускается замена, но без изменения облика фасада.

За тем, чтобы градоформирующие здания не перестраивались и сохраняли свой исторический облик, должны следить муниципальные власти — у них на руках будут градостроительные регламенты, в которых прописано, что можно, а что нельзя. К мэрии нужно будет обращаться и за разрешением на строительные или ремонтные работы.

— Почему в вашем проекте такие жесткие ограничения по высоте застройки — максимум пять этажей по периметру и шесть — в глубине квартала?

— Да, нам часто задают вопросы: «Почему внутри этого квартала раньше было разрешено строить 40 метров, а вы сейчас разрешаете только 21 метр?». Потому что раньше разработчики документа об историческом поселении руководствовались только характеристиками конкретного квартала, а не смотрели на видовые раскрытия улицы и т.д. Это, конечно, говорит об их профессионализме, или, быть может, заинтересованности.

Мы же подходим с позиции исторического поселения, где роль играют панорама, перспектива и видовые раскрытия. В нашем проекте максимальные высоты застройки определяются не с учетом интереса заказчика или лучевых сечений, а с точки зрения перспективы улицы и видовых раскрытий перекрестка, чтобы из соседнего квартала не было видно нового объема, который возвышается над историческим объектом.

Мы категорически против точки зрения, что уже построенные в исторической части Краснодара многоэтажные здания нужно визуально поддержать новыми высотками. Мы считаем, что эти торчащие «свечки» должны сноситься по мере износа . Как говорил губернатор Кубани Вениамин Кондратьев, пусть это будет «памятником» тем, кто так проектировал и строил. А потом снести.

— Не опасаетесь, что ваш проект, который в большей степени направлен на консервацию, не даст городу развиваться?

— Нет, этого я не боюсь. Многие архитекторы, которых я знаю много лет, говорят: «Что же вы делаете, вы же не даете городу развиваться». А один чиновник городской администрации даже заявил: «Вы отбросили Краснодар в развитии на 50 лет». И я горжусь таким заявлением в свой адрес. Потому эти люди понимают развитие только как строительство высотных зданий на старых сетях без учета перспектив транспортных коммуникаций и всего остального.

Это развитие только в цифрах введенных квадратных метров. Но за ним стоит строчка, сколько получил инвестор и ангажированный им архитектор. А кто, в конечном счете, расхлебывает получившиеся проблемы? Городские власти и жители домов, построенных без нормальной инфраструктуры.

Нам говорят, что вот в какой-то квартал не зайдет бизнес, потому что инвестору это стало не интересно. Вспомним старую русскую поговорку: свято место пусто не бывает. Три года сюда бизнес не зайдет, а на пятый зайдет.

Документ о предмете охраны и границах исторического поселения придется исполнять — либо потом переделывать, но с «мясом и кровью». Когда архитекторы говорят, что в центре теперь строить ничего нельзя, я отвечаю: «Здесь до вас уже все построили. Если не понимаете, что можно сделать в этом квартале, отойдите от него. Сюда зайдут те, кто знает, как нужно». Это вопрос мотивации: вы хотите заработать или сохранить улицу, квартал и исторический центр.

Мы определили 4 основных морфотипа застройки периметров квартала: три екатеринодарских и один краснодарский. Основной принцип — компенсационный, если ли в ряду есть историческая застройка, то современное здание на свободной площади должно строиться в том же масштабе. Не обязательно пластически его делать под старину, оно может быть современных форм из стекла и металла. И я знаю много архитекторов, которые готовы поддержать идею компенсационного строительства.

Наш проект как раз дает новый импульс развитию города с сохранением его идентичности. Иначе если сейчас разрешить эту безликую массовую застройку, то все слова о национальной гордости, о самобытности, о патриотизме будут не более чем лицемерным враньем.

— В последние несколько лет в своих интервью вы часто говорили, что исторический облик Краснодара безвозвратно потерян и сохранять уже практически нечего. Как вам сейчас кажется, «гений места» в нашем городе еще жив?

— Отчасти это была осознанная гипербола, чтобы привлечь внимание к проблеме. Я даже говорил, что нужно с Краснодара снимать статус исторического поселения — такое настроение иногда действительно накатывало. В процессе нашей работы над проектом охраны я переживал самые разные настроения. Порой думал, что мы ретрограды и как-то задерживаем развитие города. Но потом я понял, что мы правильно поступаем.

Я внимательно изучал мотивацию тех, кто с нами не соглашался, и увидел в их риторике очень много слабых мест. И совершенно четко понял цепочку интересов. Когда в Краснодаре шли очередные сносы, иногда накатывало отчаяние. Но после того, как мы пешком обошли всю историческую часть, то понял, что нас все-таки очень интересный город, есть что сохранить.

Так что гений места на 100% жив. Может, он потертый местами, но его можно оживить, мы еще это не упустили.

Мы как эксперты имеем возможность сравнивать Краснодар с другими городами. Да, за многое в нем стыдно, но мы все еще можем гордиться, что сохранили больше, чем потеряли.