Mind Simulation: Кубань может стать Кремниевой долиной
— Вы позиционируете себя как исследовательскую лабораторию. В каких направлениях вы сейчас работаете?
— Мы занимаемся именно научными исследованиями, это наша основа. То, что мы внедряем в бизнесе, это уже следствие тех исследований, которые мы ведем. Занимаемся мы этим уже достаточно давно, более 10 лет. Головной офис находится в Краснодаре, но при этом сама по себе компания международная, мы не только в Краснодаре представлены, у нас децентрализованная лаборатория. И продукты наши тоже представлены на российском и на зарубежном рынке.
Мы занимаемся высокоуровневой, сложной системой исследований в области искусственного интеллекта. Это система, которая должна быть по своим свойствам и возможностям равной человеческому разуму в широком смысле наших возможностей. То есть осознающая, понимающая, прозрачная, не являющаяся «черным ящиком», которым являются нейронные сети.
Также мы направлены на изучение синтеза речи. Продвинутому искусственному интеллекту нужен хороший, качественный голос и хороший, качественный слух. Также мы выстраиваем платформу управления знаниями на предприятиях. Среди направлений: консультирование клиентов, автоматизация поддержки, помощь сотрудникам. Нам не важно, банк ли это, медицинский ли это бизнес или строительный, так как всем процессом управляет интеллектуальный помощник. Он ускоряет все бизнес-процессы и является неким персональным помощником для специалистов всех уровней. Кроме того, он осуществляет внешнюю поддержку в части консультаций клиентов».
— Насколько в 2023 году актуальны проблемы мобилизации управленцев в IT-отрасли? Насколько они сказываются сейчас на вашей работе?
— С одной стороны, потребовался, как говорят, «пивот». Есть такой термин, который означает резкое изменение направления бизнеса. Но в данной ситуации, в нашем случае, не совсем так. Нам пришлось пересмотреть некоторые приоритеты, снизить количество направлений работы, потому что вести их стало более сложно, и сфокусироваться на том, чтобы упаковать нашу технологию в конкретный бизнес-кейс, решение, которое мы можем внедрять в компании, масштабировать и, следовательно, подпитывать нашу лабораторию, чтобы прийти к предыдущему нашему состоянию, когда мы могли вести несколько треков параллельно.
С точки зрения логистики, мы, конечно, можем испытывать определенный дискомфорт. Оборудование при покупке может вырасти в стоимости, или его попросту могло не быть в наличии. В нашем случае мы от него не настолько сильно зависим, так как мы занимаемся не только нейронными сетями. У нас более сложные исследования в разработке, но мы менее требовательны к ресурсам оборудования. Можно просто все запустить на ноутбуке. Сверхвычислительные сложности нам не нужны. В любом случае все вопросы решаются, по крайней мере в нашем кейсе.
— Сейчас вступили в силу положения закона о цифровом рубле. На ваш взгляд, насколько подобные инициативы способствуют общей цифровизации, насколько это необходимость, а не дань моде?
— По моему мнению, сейчас это не дань моде, не какой-то хайп. Шумиха вокруг блокчейна и криптовалют прошла достаточно давно. Технология, пройдя стадию хайпа, получила какое-то правильное переосмысление, правильное приложение в реальной инфраструктуре. Если говорить о цифровом рубле, я был в ноябре прошлого года на конференции FINOPOLIS, слушал выступление заместителя председателя Банка России Ольги Скоробогатовой по поводу скорого релиза цифрового рубля. Обсуждались интересные возможности его применения. Это, например, так называемое окрашивание, когда выпускаются токены цифрового рубля с пометкой, что его можно потратить, например, только на строительство школы и никуда больше. Мне кажется, это хорошая концепция. Это позволит снизить платежную комиссию и ускорить переводы. Надо понимать, что эти технологии увеличивают скорость денежных переводов, снижают комиссии.
— Насколько население и компании готовы к трансформациям?
— Еще в начале этого года разве кто-то был готов к тому, что сию минуту можно будет генерировать картинки в неограниченном количестве, еще в чьем-то стиле? Поэтому, на мой взгляд, вопрос готовности в последнее время теряет актуальность. Ускоряется темп появления новых технологий и их внедрения. А у массового потребителя также ускоряется принятие этих новых технологий.
— Каким вы видите будущее своей исследовательской лаборатории, видите ли вы это будущее для себя в России, и в частности в Краснодарском крае?
— Я вижу это будущее везде. Покидать Краснодар точно мы не собираемся, мы изначально отсюда. Лаборатория находится здесь, основные исследования проводятся на площадке. Но, как я говорил, международную компанию, сидя в одном городе, не построишь.
Мы видим развитие себя как полноценной исследовательской лаборатории и в целом транснациональной компании, которая производит какие-то решения, продукты, внедряет их. А на дистанции как я вижу свою компанию, к примеру, через два года? Мы планируем сейчас сделать дополнительный упор на работу с основным научным направлением, с разработкой так называемого ядра искусственного интеллекта. И в следующем году уже планируем более широко себя представлять на рынке именно с готовыми решениями. А в наш генеративный продукт, связанный с синтезом речи, мы добавим больше языков, больше голосов, все-таки надеемся нашу площадку лицензирования голосов развить до более масштабного объема, потому как мы сейчас видим, как к нам начали приходить больше сами дикторы. Они нам присылают свои голоса, для того чтобы мы их лицензировали, публиковали, а они даже с этого зарабатывали.
— Учитывая те сложности, о которых мы уже говорили, не боитесь ли вы, что в текущих условиях российские разработчики, такие как вы или ваши коллеги, будут технологически отставать от зарубежных европейских, американских коллег?
— Мне кажется, отставать будут те, кто будет пытаться повторить зарубежные решения, кто ставит задачу догнать, а не перегнать. Всегда на рынке кто-то отстает, а кто-то впереди.
— В завершение: возможно ли, что Краснодарский край станет российской Калифорнией или Кремниевой долиной?
— Для того чтобы Краснодарский край стал таким, здесь должна быть соответствующая инфраструктура. И надо сказать, инфраструктура и база у нас для этого есть: образованные люди с неплохой математической базой, хороший климат. Мы только начинаем развитие.