Дарья Кирьянова: «У Нижнего есть потенциал для создания IT-кластера»
Уже двадцать с лишним лет областное и городское руководство гордится тем, что корпорация Intel выбрала Нижний Новгород в качестве одной из российских площадок. И все-таки, мало кому до конца понятно, чем вы здесь занимаетесь. Можете объяснить в двух словах?
Заводов, которые занимаются непосредственно производством микропроцессоров, в России нет, и пока открытие таких предприятий не планируется. В Нижнем Новгороде Intel занимается разработкой ПО — здесь работает около 600 наших сотрудников. Направлений несколько: во-первых, высокопроизводительное вычисление — это очень большая, науко- и трудоемкая работа. Также у нас есть группа, которая занимается обработкой сигналов и медиа, и уникальная команда, которую представляют в основном сотрудники из Сарова — они занимаются разработкой архитектуры будущих микропроцессоров, которые появятся на рынке через 3-7 лет, и знают, какими характеристиками они будут обладать.
Нижний Новгород является главным хабом Intel в России?
Да, безусловно это так. Более того, здесь находится самый большой data-центр (центр хранения и обработки данных — ред.) Intel в Европе, к которому обращаются не только наши сотрудники, но и сотрудники из других стран, в том числе из США.
Правильно ли я понимаю, что российское представительство платит налоги в этой стране?
Да, мы зарегистрированы как российская организация. Нижегородский филиал платит все необходимые налоги на региональном уровне.
Если не секрет, какие направления сейчас являются магистральными в IT-отрасли? Что ждет ее в будущем и что это даст нам?
Сейчас Intel реализует новый флагманский проект, который большей частью находится в Нижнем Новгороде. Речь идет о машинном обучении и интернете вещей — это два очень перспективных направления для индустрии. Программные продукты, которые разрабатывают наши ребята, к 2020 году станут частью автономных автомобилей. У нас есть соглашение с BMW, по которому мы создаем для них все, что связано с «начинкой».
То есть, эти автомобили появятся уже через три года?
В 2020 году первый автомобиль должен выйти на дороги. Это означает, что все программные решения должны быть готовы уже к началу 2018 года, а оставшиеся два года уйдут на тестирование машин и подтверждение их безопасности.
То, что во всем мире люди переходят с десктопов на смартфоны, не является секретом. Компании, которые производят комплектующие для больших компьютеров, в том числе Intel, по моим ощущениям в последнее время демонстрируют падение. Так ли это на самом деле и как вы оцениваете будущее десктопов и больших экранов?
Intel перестает быть компанией персональных компьютеров. Сейчас мы называемся data company, то есть компания, которая владеет данными, обрабатывает их и выводит на любые носители. Ссылаясь на исследования разных технологических и консалтинговых компаний, можно предположить, что к 2050 году поисковые системы будут встроены в любые устройства, и мы с помощью нейросетей сможем обращаться к любым данным и выводить их фактически в воздухе — разумеется, в виртуальной реальности.
Считается, что в Нижнем Новгороде достаточно мощная школа программирования. Есть ли у вас проблемы с кадрами вам и хватает ли выпускникам местных вузов подготовки для работы в вашей компании?
Сейчас, IT-cпециалисты стали нужны почти во всех компаниях. Поэтому, конечно, идет борьба за кадры — это проблема не только российская, но и общемировая. Если говорить о подготовке специалистов, которые необходимы именно нам — здесь, в Нижнем Новгороде, лидирующее положение пока занимает ННГУ. Тем не менее, безусловно, мы «дорабатываем» выпускников вузов — для того, чтобы адаптировать их под нужды компании, уходит в среднем шесть месяцев.
А что с утечкой специалистов за рубеж? Есть такая тенденция в Нижнем Новгороде?
Мне кажется, сейчас молодое поколение в меньшей степени ориентировано на деньги, хотя, безусловно, мы предоставляем конкурентоспособную зарплату.
Конкурентную по нижегородским или по российским меркам?
Я думаю, что по российским, даже если брать в расчет Москву и Санкт-Петербург. Но, как я уже сказала, сейчас для молодежи в приоритете интерес к работе и возможность развиваться. Интересных проектов у нас более чем достаточно, и мы хорошо платим за эту работу — поэтому отток кадров минимальный.
В США, как известно, значительная часть высокотехнологичных компаний базируется в Силиконовой долине, где представители IT-индустрии общими усилиями создают новые точки развития. В России есть Иннополис, которым по праву гордится Татарстан, но в Нижнем Новгороде и Нижегородской области попытки объединить IT-компании в одном месте, похоже, пока не очень успешны. Находясь здесь, вы не ощущаете себя в неком вакууме? Не испытываете одиночества в отсутствие общения с коллегами, с конкурентами?
На самом деле, мы здесь не одиноки. Два года назад при министерстве информационных технологий региона был создан общественный совет, куда вошли представители правительства, IT-компаний и вузов — мы постоянно обсуждаем вопросы, интересующие все стороны этого конгломерата.
Сейчас мы задумались о создании IT-кластера и, более того, получили господдержку для реализации этой цели. Intel стал частью команды, которая разрабатывает стратегию проекта. И потом, мы не единственная IT-компания в Нижнем Новгороде — у нас недавно появилось представительство Samsung (бывшая Harman Connected Services – ред.), есть MERA и другие игроки, которые тоже готовы предоставлять свои решения и являются конкурентоспособными.
А где, по-вашему, должны проводиться мероприятия, конференции, форумы IT-специалистов? Устраивает ли вас Нижегородская ярмарка?
Мы перенесли свои мероприятия на территорию технопарка "Анкудиновка". Это достойная площадка, и, хотя она тоже не отвечает всем нашим требованиям, там есть оборудование, которое позволяет вести трансляцию мероприятий, делать вебкасты, задавать вопросы в режиме онлайн и так далее. Площадка есть, и мы готовы ее использовать.
Большинство крупных мировых IT-компаний были созданы программистами, причем самоучками. Насколько сегодня важно в этой сфере профильное классическое образование? Может ли человек всему научиться сам?
Безусловно, при приеме на работу мы просим диплом, потому что он является гарантом базовых знаний, на основе которых уже строится нечто прикладное. Знание математики и физики обязательно, а специалистам по архитектуре микропроцессоров необходимо также знание химии.
Однако, я также вижу, что образование меняется — один умный человек, который занимается в школе Сколково и с которым я знакома лично, на последнем экономическом форуме в Санкт-Петербурге рассказывал о том, чего не хватает в современной системе образования, и я с ним согласна на сто процентов.
И что же это?
Образование дается так — мы учим людей, а потом проверяем остаточные знания. Однако в действительности нам не хватает дискуссионных площадок, мест для рефлексии и осознания своих знаний. IT-кластер, о котором мы уже начали говорить — это как раз наша попытка организовать технологические сессии для обсуждения накопленных знаний.
Какие все-таки компетенции должны быть у человека, который является соискателем на должность в вашей компании?
Базовые основы образования — все, что, например, преподают в ННГУ до третьего курса. Это фундамент, на котором будет строиться все остальное. Кроме того, мы считаем, что в международной компании невозможно работать без знания английского языка. Необходимый уровень зависит от команды и роли, которую специалист в ней занимает, однако техническая база для того, чтобы программировать и объяснять, что ты делаешь, нужна в любом случае — я думаю, что это уровень не ниже Intermediate.
Также нужно быть готовым к междисциплинарной работе — понимать физику, химию, механику, электронику. Сейчас началась погоня за людьми, которые могут обрабатывать большие данные: big data – это также одно из направлений нашей работы. К сожалению, в вузах сейчас этому не учат, это математика другого уровня. Ну и, конечно, необходимо уметь решать проблемы и работать в команде.
Как вы оцениваете уровень диджитализации российских компаний? Отстаем ли мы от Запада и, если да, то насколько?
Когда я говорила со студентами на эту тему, то объясняла что "клетками", из которых состоит цифровая революция, являются технологические платформы, а социальной структурой этой революции — консорциум. Неважно, где ты находишься и на каком языке говоришь — если ты являешься частью консорциума, объединения людей или компаний, которые продвигают новые технологии, ты начинаешь вовлекаться и приносить ценность общемировому технологическому пространству. Поэтому, безусловно, у России есть шансы поучаствовать в этой революции, но мы должны об этом задуматься и делать конкретные шаги.
Насколько мне известно, программистами в основном работают мужчины. Это так?
Как мне кажется, в Нижнем Новгороде у нас очень хорошее распределение: почти 26% девушек и женщин являются разработчиками ПО.
То есть, проблемы гендерного неравенства не существует?
Глобально проблема существует. Более того, у нас есть программа Diversity, целью которой является поддержка девушек и девочек — мы рассказываем в школах, о том, какие перспективы есть у женщин в сфере информационных технологий.
Мне кажется, что сейчас мы движемся в правильном направлении — женщин в IT-сфере становится больше, они работают наравне с мужчинами, а некоторые становятся даже круче их. В конце 2016 года первым российским вице-президентом Intel стала Марина Алексеева — генеральный директор по исследованиям и разработкам компании в России и директор службы продуктизации ПО. Я считаю ее отличным примером для подражания.
Не секрет, что цифровая революция меняет в том числе и конфигурацию рабочих мест: значительная часть профессий исчезнет за ненадобностью, а вместо них появятся новые. Что бы вы посоветовали молодым людям, которые сейчас находятся в поиске своего места? Куда им идти?
Разумеется, в перспективе ПО заменит бухгалтеров, юристов, консультантов, нотариусов, а роботы придут туда, где требуется физическая сила. Но никогда искусственный интеллект не заменит аналитиков, системных операторов и, кстати, журналистов. Программа не может заменить человека во всем.